Тайна могильного креста - Торубаров Юрий Дмитриевич (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Когда хан очнулся, многие уже сидели, терпеливо дожидаясь его пробуждения. Субудая будить не решались. Наконец он сам зашевелился и открыл глаза. Некоторое время сидел молча, ковыряя ногтем в зубах. Батый не выдержал:
– Ты сопровождал Великого из великих в его последний поход. У него были огромные богатства. Говорят, он велел закопать их где-то далеко отсюда. Ведом тебе тот путь? – спросил он.
Субудай долго молчал, потом ответил:
– Ведом.
– Что это за место?
– Хан, ты хочешь богатство своего деда. Я тебе укажу путь к нему. Оно на острие твоего копья, которое смотрит на запад. Великий не дошел до тех земель, а богатства там больше, чем было до сих пор. У урусов столько городов! Один Киев чего стоит! Время великих дел настает. Урусские князья по-прежнему грызут друг другу глотки. Другого такого времени не будет! Неужели у хана появились сомнения? Сегодня у нас сила, которая в несколько раз больше, чем у Великого покорителя вселенной. Наши люди рвутся в бой, их приходится сдерживать. Я приказал отвести людей дальше в степи, запретить набеги на презренных половцев – пусть думают, что мы ушли в неведомое, как несколько лет назад.
Хан величественно кивнул.
– Субудай, ты все сделал правильно. А что касается похода, он решен. Где тот китаец, который придумал машины для проламывания стен?
– Недалеко. Машины мы опробовали. Урусы бессильны против них!
От приятного известия Батый удовлетворенно затеребил бородку.
– Ты прав, Субудай, богатство на острие моего копья. Готовьтесь. Тайну берегите. Каждый, кто вздумает ее разгласить, будет заживо сожжен на костре вместе со своей родней. Но нам надо найти урусов, которые укажут путь к их городам.
– Достопочнтенный хан, такие уже есть.
– Покажите.
– Великий хан не будет осквернять эти святые стены присутствием презренных, – предложил один из царевичей.
Все начали тяжело подниматься, с сожалением покидая насиженные места и прохладу этих стен. Снаружи немилосердно жгло солнце. Выходящих уже ждали приготовленные сиденья. Батый разместился недалеко от входа, и над ним тут же воздвигли голубое опахало, создающее живительную тень, которая, впрочем, мало спасала от дыхания раскаленной земли.
Вскоре тургауды привели урусов. Их было несколько человек. Близко к хану их не подпустили. Первым стоял высокий плечистый парень, одетый в потрепанный монгольский чапан. Сделав несколько шагов, он упал на четвереньки и распростерся ниц.
– Кто будешь? – спросил хан.
Толмач, черный худощавый половец, перевел.
– Я сын боярина Василия, великий хан, – последние слова парень сказал по-монгольски.
Хан довольно улыбнулся.
– Откуда родом?
– Из Владимира.
– Сам пришел к нам, – пояснил начальник стражи.
– И чего же ты хочешь? – обратился хан к валявшемуся на земле урусу.
– Служить самому достопочтенному из великих.
Когда хану перевели эти слова, он удивленно поднял брови.
– Почему?
– Князь Владимирский притесняет наш род. Не знаю, живы ли мои батюшка и братья. Пусть он кровью ответит за свое зло!
– Ну, а если бы мы захотели помочь тебе посчитаться с ненавистным недругом, проводил бы ты нас до своего града? – Хан не мигая смотрел на боярина.
– Достопочтенный, я готов хоть сейчас вести твоих людей.
Сзади, в толпе русских, зашумели. Хан поднял голову, тургауды угрожающе схватились за сабли. Все смолкли.
– Достойная награда ждет тебя. – Хан сказал тихо, но половец перевел громко, даже торжественно.
– Самая достойная – служить тебе, Великий хан, – и парень пополз задом, не поднимая головы.
– А эти? – указал хан на стоявших позади людей.
– Купцы да смерды, – пояснил начальник стражи. – Взяты за Итилем. Русь знают. В разговор вступают неохотно, но мы заставим их служить тебе, Великий!
В это время боярский сын поравнялся с купцами и поднялся на ноги. Вдруг из толпы выскочил высокий мужик – глаза его гневно горели, грудь ходила ходуном.
– Предатель! Землю родную татарской собаке продаешь!
Боярин в испуге попятился, глазами ища защиты у тургаудов. Но те, не получив команду, молча взирали на разыгрывающуюся драму. Русский бросился на отступника, схватил его за горло и начал душить. Боярин тщетно пытался высвободиться. Оба упали и клубком покатились по земле. Первым завизжал хан:
– Схватите его!
Стража бросилась исполнять команду. Но непросто было оторвать нападающего. Когда это наконец удалось, боярин не шевелился, а мужик еще пытался вырваться. Но могучие стражники крепко держали уруса.
Хан взмахом руки приказал подвести его к себе. Стоявшие сзади нукеры вытащили сабли и окружили хана полукольцом. Уруса с трудом поставили на колени, продолжая удерживать за вывернутые руки.
– Кто будешь? – зло спросил хан. Толмач перевел.
– Я – русский! – Мужик глянул на хана презрительным уничтожающим взглядом.
– Мы наградим тебя, если будешь служить нам. Если нет – страшная смерть ожидает тебя.
– Ишь чего захотел! Кровушки нашей русской попить! Землицы нашей захотелось! Смертью пугаешь? Накося, выкуси, татарская падаль! – Он плюнул в сторону Батыя.
Толмач перевел только первые слова, дальше, поперхнувшись, замолчал. Но хан и сам все понял.
– Сдерите с него кожу, – завизжал Батый, – свейте веревку и повесьте как шакала!
Тотчас тургауды повалили уруса на землю. Монгол, вышедший из-за нукеров, молча вонзил нож в дергающееся в бессильной ярости тело. Полилась русская кровь.
Глава 12
Лука лежал на пригорке, бросив под себя старую потрепанную овчину. Забросив ногу на ногу, почесывая черные в рубцах пятки, он любовался осенней картиной, которую уже начал писать неведомый художник. Вначале он вывел золотистое ожерелье на берегах реки Жиздры, которая лениво текла внизу, обросшая густым тальником. Затем блеклой желтизной, напоминающей сиротливое поле только что убранного хлеба, выкрасил примыкавшую к реке долину, некогда буйную от зелени, а ныне притихшую. В лесу то тут, то там вспыхивали яркие стяги осины или рябины. Золотистые кудри берез подчеркивали особую успокаивающую прелесть уходящих дней. Природа, словно стареющая любовница, рядилась из последних сил, чтобы однажды, разочаровавшись, враз сбросить постылый наряд и предстать во всей своей старушечьей наготе. И, кинув в бессилии руки-плети, ждать в безмолвном спокойствии, когда свирепые ветры, кружа вихри, омоют холодными струями бренное тело…
«Да-а, интересная штука жизнь», – размышлял Лука, не забывая посматривать на своих подопечных. Коровы меланхолично жевали жвачку и изредка помахивали хвостами, отпугивая надоедливых мух. Телята, свернувшись поуютнее, смотрели сны. Овцы прислушивались, по-собачьи вытянув головы.
Но особенно выделялся глава стада – пестрый бык. Имя у него было ласковое – Пеструнька. Но эта нежная кличка совершенно не отвечала его буйному нраву. Сила была в нем необыкновенная. Широко расставленные толстые и короткие передние ноги несли мощную грудь, переходящую в такую же мощную шею, которая венчалась крупной головой с вытянутой мордой и огромными гнутыми рогами. Сейчас он лежал в стороне, всем своим видом показывая, что не хочет ни с кем знаться, и, пуская длинную тягучую слюну, неторопливо и с достоинством шевелил челюстями.
Пеструнька безропотно слушался Луку. Не без улыбки вспоминал пастух боязливые встречи горожан с этой животиной. Но особенно Пеструнька признавал Николку, добровольного помощника Луки. Мальчик любил забавляться, часто взбираясь на широкую спину быка и шутливо дергая за хвост. Пеструнька стойко переносил все его проказы. За это шалун, разломив доставшийся ему кусок хлеба, половину отдавал Пеструньке, ласково потрепав его по довольной морде. Любил кормить его сочными, специально сорванными травами. И когда пастушок подходил к быку, тот еще издалека встречал его мычанием.
Сейчас Николка, завалившись на островок сухой травы, спал, подтянув колени к животу и положив голову на верного Дружка. Пес, словно сознавая величие своего положения, терпеливо лежал, только при каждом шорохе чуть приподнимал голову, навострив уши. Опасность не подтверждалась – и он опять опускал морду на лапы.
