Когда умирают боги - Харрис К. С. (книги полностью TXT) 📗
За морями.
ГЛАВА 27
Покинув «Герб Норфолка», Себастьян порадовался тому, как хорошо видят его кошачьи глаза, как называла их Кэт Болейн. Примерно с час назад темный день мгновенно превратился в ночь, а тяжелые тучи, без устали проливавшиеся дождем, полностью закрыли луну и звезды. Здесь не было аккуратных рядов фонарей, как в Мэйфер, где вечером фонарщик с помощником-мальчишкой забираются по лестницам на каждый столб и зажигают масляные чаши. Лавки были закрыты, и узкая улочка, по которой все еще сновали толпы людей, была едва освещена.
Но если после захода солнца мир для большинства людей окрашивался в серые тона, Себастьян никогда не терял способности различать цвета. Вечером он видел не хуже, чем днем, – а иногда даже лучше, ибо временами, если день выдавался особенно ярким, свет причинял ему невыносимую боль.
Поэтому он сразу заметил тень, когда из темного переулка, который он миновал, выскользнула девушка и пошла за ним.
– Пс-ст, – прошипела она. – Сэр, я насчет той дамы…
Себастьян резко обернулся, и она от испуга шарахнулась. Это была необычно высокая особа, к тому же молодая. Вглядываясь в ее лицо, он решил, что она еще подросток, самое большее, лет четырнадцати – пятнадцати. У нее были гладкие щеки, маленький носик и удивительно светлые глаза, придававшие ей почти неземной вид.
Себастьян ловко ухватил ее за предплечье и крепко сжал.
– Так что насчет дамы?
Девочка охнула.
– Только не бейте, прошу вас. – В его железных тисках она вдруг стала очень хрупкой. – Я слышала, как вы расспрашивали о даме, которая приходила в таверну на прошлой неделе. Дама в красном платье.
Он вгляделся в нее повнимательнее, не врет ли, но прочел в глазах лишь страх и настороженность.
– Ты ее видела? Знаешь, с кем она встречалась?
Бросив встревоженный взгляд через плечо, она втянула воздух, дрожа всем своим худеньким телом.
– Здесь я не могу говорить. Меня могут увидеть.
Себастьян тихо рассмеялся.
– Хочешь меня провести? Думаешь заманить в темный угол, где поджидают твои дружки, чтобы обчистить мои карманы?
Она выпучила глаза.
– Нет!
Толпа вокруг них редела. Мимо прошел музыкант, наигрывая на флейте знакомую мелодию, за ним вышагивал и трое ржущих погонщиков, от которых несло джином, они обнимали друг друга за плечи, выводя пьяными голосами слова старинной баллады: «Отец, мой отец, вырой мне могилку, вырой мне могилку глубокую и узкую, мой милый Уильям умер за меня сегодня, а я умру за него завтра».
Один из погонщиков, рыжий здоровяк со сломанным носом, подпрыгнул и стукнул каблуками, изображая джигу под одобрительное гиканье приятелей, но они сразу освистали его, стоило ему покачнуться на краю сточной канавы. Источая тяжелые пары джина и сырого лука, он упал на Себастьяна, толкнув его при этом, так что девочке удалось выскользнуть. Она бросилась в глухую улочку, мелькая босыми пятками, грязные светлые волосы разметались по ее плечам.
Разумеется, это была ловушка. Себастьян это знал. И все же последовал за девчонкой.
Он оказался в кривом переулке с немощеным тротуаром, по которому струились помои, огибая кучи мусора и расколотые бочки. Здесь стояли облупленные старые тюдоровские дома из кирпича, пахло сырой известью, в воздухе держался неистребимый запах крови, доносящийся из ближайшей мясной лавки.
Пробежав сотню ярдов, девчонка нырнула под низкий козырек дверной ниши, и в ту же секунду из-за горы ящиков поднялись трое молодцев и перегородили узкий проход.
Одеты они были плохо, но, как заметил Себастьян, не в лохмотья.
– Похоже, ты ошибся, – произнес один из громил, тот, который был повыше остальных и одет получше: в черном сюртуке и безукоризненно завязанном накрахмаленном белом галстуке. Его лицо с длинным аристократическим носом показалось Себастьяну смутно знакомым, но имени он не припомнил. – Что скажешь, парень?
Себастьян обернулся. В конце переулка, в дымке от факела, вырисовывались еще два силуэта. Ловушка захлопнулась.
ГЛАВА 28
Видимо, к его встрече готовились основательно, и это немало удивило Себастьяна. Он ожидал, что встретит одного, максимум двух. Его расспросы явно задели больной нерв. Опускаясь на корточки, он понял, что дело тут не только в смерти одной молодой женщины.
За голенищем сапога он заранее припрятал кинжал, и теперь прохладная гладкая рукоять незаметно оказалась у него в руке. Страха он не испытывал. Страх приходит, когда есть время поразмышлять или когда уже нет сил отражать атаку. Теперь же он ощущал огромный прилив энергии.
Шестилетний опыт, добытый в горах Португалии, Италии и Вест-Индии, не прошел даром: Себастьян мгновенно оценил грозящую опасность. Он мог оставаться на месте, позволив громилам окружить его со всех сторон и завязать драку со всеми пятью одновременно. Или он мог атаковать одну из двух групп и попытаться бежать, прежде чем они успеют соединить свои силы. Три человека впереди и только двое блокируют отход на главную улицу – выбор прост.
Вначале обе группы противника предпочитали сохранять дистанцию.
– Кто тебя сюда послал? – спросил один из двух, блокировавших выход из тупика, – темноволосый мужчина средних лет с округлившейся талией и тяжелым подбородком. Он держал дубинку – приличный кусок дерева – и угрожающе похлопывал своим орудием по ладони свободной руки. Его рыжий приятель – огромный, со сломанным носом, абсолютно трезвый – вооружился ножом. Чуть раньше, когда они шли по улице, их было трое, вспомнил Себастьян. Это означало, что где-то его поджидал еще один – погонщик и, возможно, флейтист.
Облизнув губы нарочито нервно, Себастьян ответил гонким дрожащим голоском:
– Сквайр Лоренс из Лестершира…
– Угу, – хмыкнул громила с дубинкой. – А теперь подумай вот о чем: можно умереть быстро, а можно и медленно, моля о милосердии и сожалея о том дне, когда появился на свет. Выбор за тобой.
Себастьян мрачно улыбнулся.
– «Отец, мой отец, вырой мне могилку», – сказал он и бросился вперед.
Он выбрал того, который стоял справа, рыжеволосого громилу, ловкого танцора с ножом в руке – нож убивал быстрее, чем дубинка. Рыжий не отступил, держал нож наготове, чтобы отразить атаку Себастьяна. Но в последнее мгновение Себастьян перекинул кинжал в левую руку, а правую подставил под атакующее лезвие и подбросил вверх веснушчатую руку, державшую его, тем самым получив возможность всадить кинжал по самую рукоять в могучую грудь погонщика.
Он оказался так близко, что Себастьян разглядел поры на его лице, испарину на лбу, вновь почувствовал запах джина, которым пропитался сюртук из грубой шерсти. Громила булькнул, из его рта хлынула кровь со слюной, глаза закатились. Выдернув лезвие, Себастьян быстро развернулся к нападавшему с дубиной.
Оказалось, недостаточно быстро. Удар, нацеленный в затылок Себастьяна, пришелся на плечо. Нестерпимая боль пронзила ключицу, перешла в левую руку. Себастьян рухнул на одно колено, застонал сквозь стиснутые зубы. Над ним замаячила тень. Увернувшись, Себастьян заметил перекошенную от гнева физиономию, оскал желтых кривых зубов: громила решительно занес дубину, чтобы снова нанести удар.
Себастьян ударил кинжалом прямо в живот противника.
Тот закричал, потом закричал снова, когда Себастьян попытался выдернуть лезвие, но оно застряло. Вокруг поднялся шум. Он услышал топот бегущих ног, когда с другого конца улицы к ним ринулась троица.
Бросив кинжал, Себастьян вскочил. Выход из переулка был совсем рядом, очерченный тенями каменных стен. Он сделал шаг, второй, но тут в узком проходе между домов прогремел пистолетный выстрел и разнесся эхом по всему переулку. Он увидел желто-белую вспышку горящего пороха, почувствовал острый запах серы.
Огонь проложил обжигающую борозду по его виску.
