Паруса смерти - Попов Михаил Михайлович (версия книг .TXT) 📗

Губернатор тяжело поворотил к нему отягченную приливом крови голову и спросил глухо:

— Что именно? Что именно случилось?

Сеньор Хесус, почувствовав, что нарождающийся губернаторский гнев вот-вот обрушится именно на него, потерял дар речи.

— Говорите, дьявол вас раздери, иначе придется изменить нашему обыкновению! Не вы мне, а я вам пущу кровь.

— Меня… меня известили, — залепетал доктор, — на берегу погибло семеро наших солдат, но когда я зашел в мертвецкую, что при госпитале Святой Бригиты, там наличествовало всего лишь шесть тел.

— Кому могло понадобиться мертвое тело? — удивленно прошептал кто-то из гостей.

— А может, этот пехотинец ожил и пошел к себе в казарму. Такие случаи бывали.

Дон Ангерран массировал глазные веки одной рукой, другой держась за сердце.

— Что за глупости вы говорите, мертвые люди не оживают! — продолжился спор за столом.

— Оживают, — мрачно вмешался в него губернатор, — только не люди, а такие дьяволы, как Олоннэ.

— Олоннэ утонул в море, — осторожно попытался напомнить капитан Пинилья.

— Лучше бы вы утонули! — заорал на него губернатор. После этого он сделал глоток вина и объявил: — Олоннэ жив. Более того, он переодет испанским пехотинцем. Молите Бога, чтобы он скрывался где-нибудь в джунглях, подальше от Кампече. Лично я верю в худшее — он здесь, в городе, может быть, он даже неподалеку от этого дома. Может быть, он даже в этом доме.

— Но для чего ему это?! — раздалось несколько одинаково недоумевающих голосов.

— Что тут непонятного?! Он собирается отомстить за то, что мы сделали с его командой.

Капитан Пинилья отодвинул тарелку, он обиделся на губернатора за пожелание утонуть и теперь счел возможным возразить ему:

— Но нужно быть безумцем, чтобы в одиночку напасть на целый город, где столько народу, где, наконец, три сотни солдат.

— Не-ет, он не безумец, к сожалению, не безумец.

— Единственный относительно разумный поступок, который мог совершить Олоннэ в сложившейся ситуации, — это нападение на тюрьму.

— На тюрьму?!

— Вы не забыли, ваше высокопревосходительство, что у нас под замком находятся восемь корсаров?

— Да на кой черт они ему сдались, если они под замком?

— Насколько я слышал, в корсарской среде принято вызволять друг друга, даже иногда рискуя собственной жизнью. Обычай странный, но имеющий место быть. А кроме того, в освобождении этих восьмерых есть и практическая для Олоннэ польза. Он может, пользуясь покровом темноты и всеобщим пьянством на берегу, захватить небольшое судно и выйти на нем в море.

Губернатор откинулся в кресле.

— Иногда, капитан, вы излагаете мысли, которые можно слушать без отвращения.

— Ну вот видите, — улыбнулся Пинилья, впадая в тихий экстаз самодовольства.

— Но из этих правильных мыслей вы делаете неправильные практические выводы, — поставил его на место дон Ангерран.

— Как вам будет угодно… — снова обиделся Пинилья.

— Итак, он может попытаться освободить своих матросов, — рассуждал вслух губернатор, — значит, необходимо проверить, как обстоят дела в тюрьме.

— Вы правы, ваше высокопревосходительство! -воскликнул городской алькальд.

— И немедленно!

Алькальд встал, с грохотом отодвинув кресло.

— А вы, капитан, — дон Ангерран обратился к Пинилье, — отправляйтесь тотчас же в казармы и пришлите сюда десятка два солдат. На всякий случай.

Загрохотали и другие кресла, остальные офицеры и чиновники заспешили к местам своей службы, не дожидаясь особого распоряжения. За столом остались только настоятель церкви и капитан порта. Первый — потому что был уверен в том, что гугенот не станет искать своего счастья в католическом храме. А второй — потому что сладко спал, положив голову в блюдо с маринованными моллюсками.

Губернатор брезгливо покосился на него и обратился к священнику:

— Вот видите, святой отец, не только молитва, обращенная к Господу, способна воскресить умершего, усилия врага рода человеческого на этом поприще тоже дают свои результаты.

Падре подбрасывал в руках апельсин, ловил его пухлыми ладонями и вздыхал.

— То, что капитан Олоннэ — дьявольское отродье, никаких сомнений у меня не вызывает, но в данном случае, я думаю, обошлось без вмешательства самого прародителя зла.

— То есть?

— Хватило вмешательства всего лишь беса притворства. Олоннэ умело прикинулся мертвым. Ведь никто — ни вы, дон Ангерран, ни ваши люди — не был знаком с ним лично.

— Бог миловал.

— Так что проскользнуть мимо вашего внимания ему было не так уж трудно. Ничего обидного для вас в этом нет. Воспротивьтесь своему падению в собственных глазах.

Губернатор презрительно хмыкнул:

— Как иногда вы умеете фразу завернуть! В собственных глазах я падать не собираюсь, а вот в глазах дона Антонио де Кавехеньи каково будет моему образу?

Падре не успел ответить: послышались приближающиеся к дверям залы шаги.

Двери распахнулись.

На пороге стоял алькальд. Лицо у него было белее песка, на котором нашла свою гибель команда «Этуали».

— Да говорите же, дьявол вас раздери!

— Корсары бежали. Все охранники убиты.

— Та-ак. Где капитан порта?

Блюдо с моллюсками не ответило.

— Тибальдо! — крикнул губернатор.

— Я здесь, ваше высокопревосходительство, — отрапортовал камердинер, оказавшийся за спиной у господина.

— Отодвинь портьеры и потуши чертовы свечи.

Приказание было выполнено мгновенно.

— Светает, — сказал дон Ангерран, поглядев в окно. — Выйдем на террасу.

Тибальдо помог губернатору подняться и, поддерживая под руку, препроводил туда, куда было указано.

Эта часть дома оказалась устроена так, что с нее открывался прекрасный вид на бухту Санта-Марианны. В этот ранний час она была подернута легкой дымкой. Особенно густой туман скопился в северной части, у недостроенного форта. По слегка рябящей поверхности быстро скользило к выходу из бухты небольшое одномачтовое судно. Его косые гроты и треугольные кливера были наполнены упругим ветром.

Из бойниц форта торчали бесполезные стволы кулеврин.

До выхода в открытое море оставалось всего несколько кабельтовых.

— Чей это шлюп?! — взбешенно прошипел губернатор.

Непонятно было, что именно его интересует: у кого он украден или кто на нем находится?

Чтобы что-нибудь сказать, алькальд произнес:

— Он отшвартовался не более получаса назад.

— Приведи сюда капитана порта.

Это было сделано, хотя сделать это оказалось не так уж просто.

— Поглядите туда, сеньор. — Губернатор указал ему на бегущую по волнам посудину. — Видите что-нибудь?

С трудом и не до конца проснувшийся толстяк честно признался:

— Нет.

Лицо губернатора исказилось:

— Впрочем, это не важно. Повесят вас завтра вне зависимости от состояния вашего зрения.

— За что повесят?

— За то, что не умеете пить.

Глава вторая

Нынешнее возвращение на Тортугу знаменитого капитана Олоннэ вряд ли можно было признать триумфальным. Однако авторитет его был поколеблен не сильно. Во-первых, шторм есть шторм, и даже самым удачливым рано или поздно приходится сталкиваться с этим зверем. Олоннэ удалось не погибнуть в его мокрой пасти, это само по себе немало. Во-вторых, говорили на берегу, в той ситуации, в которой оказался француз, «высадившись» на берег, сгинули бы девяносто девять из ста корсаров, даже если иметь в виду самых матерых. А он не только выжил сам, но и вытащил из испанской тюрьмы восьмерых товарищей, проявив подлинные чудеса смелости и изобретательности.

Вернувшись на остров, капитан Олоннэ повел затворническую жизнь. Помимо потери «Этуали» у него были и другие основания для того, чтобы впасть в прострацию. Оказывается, что двухмачтовый бриг, отправленный им под командованием Воклена на Тортугу от берегов Гондураса, также погиб. Возможно, его сгубил тот же шторм, что расправился и с главным кораблем капитана Олоннэ.