Долина лошадей - Ауэл Джин Мари Антинен (книга бесплатный формат TXT) 📗
Дни проходили за днями, и Эйла, не оставлявшая попыток добыть крупную дичь, стала постепенно впадать в уныние. Она частенько бывала в обществе мужчин и потому не могла не слышать разговоров об охоте, тем более что ни о чем ином мужчины не говорили. Так вот, мужчины всегда охотились сообща. Излюбленная их тактика походила на тактику волчьей стаи и заключалась в следующем: они отсекали одно из животных от стада и загоняли его до такой степени, что к моменту нанесения решающего удара их жертва уже едва держалась на ногах. Эйла же охотилась в одиночку.
Иногда мужчины рассказывали о том, как таятся, поджидая своих жертв, терпеливые огромные кошки, чтобы затем, сделав Молниеносный бросок, поразить их своими страшными когтями и клыками. Но, увы, Эйла не обладала ни когтями, ни клыками, ни проворностью кошки. К тому же она никак не могла привыкнуть к этим длинным и тяжелым копьям… и все-таки иного выхода у нее попросту не существовало.
В ночь новолуния ей в голову пришла неплохая идея. В новолуние – Праздник Пещерного Медведя проводился именно в такие ночи – она частенько вспоминала Собрания Клана.
Она стала вспоминать охотничьи сцены, представленные разными кланами. Лучше всех танцевал неистовый могучий Бруд, рассказывавший собравшимся о том, как ему и его сородичам, вооруженным факелами, удалось загнать в гиблый распадок огромного мамонта. Вторыми были хозяева, показавшие гостям, как они вырыли на тропе, которой носороги шли на водопой, глубокую яму, покрыли ее ветками и загнали это страшное животное, известное своей непредсказуемостью и неистовостью.
Выйдя на следующее утро из пещеры, Эйла первым делом отыскала взглядом лошадей. На сей раз она их уже не приветствовала. Хотя Эйла узнавала всех животных, входивших в табун, они стали для нее едва ли не друзьями, но сейчас, когда речь шла о ее выживании, об этом можно было забыть.
В течение нескольких дней она только и делала, что наблюдала за лошадьми. Ее интересовало, где животные предпочитают пастись, как идут на водопой, где они проводят ночи. Постепенно у нее сложился план. Она старалась продумать все, вплоть до мельчайших деталей.
Целый день у нее ушел на то, чтобы нарубить веток и перенести их на луг. Она перегородила ими узкий проход между деревьями, росшими на берегу реки. Затем стала собирать смолистую кору и ветки хвойных деревьев, сухие трухлявые коряги, загоравшиеся в мгновение ока, и сухую прошлогоднюю траву. Вечером она занялась изготовлением дымных факелов, для чего ей и понадобились смола и трава.
Утром следующего дня она захватила с собой из пещеры палатку и рог зубра. Спустившись к подножию стены, она извлекла из-под груды плавника большую плоскую кость и принялась затачивать ее край. После этого она прихватила с собой все имевшиеся в ее распоряжении ремни и жилы, искренне надеясь на то, что они ей действительно понадобятся, и, спустившись вниз, принялась срывать с деревьев лианы и бросать их на берег. Она перенесла на берег груды плавника и валежника, для того чтобы развести огонь и здесь.
К вечеру все было готово. Эйла нервно расхаживала по берегу, наблюдая за передвижениями табуна и то и дело с опаской поглядывая на небо. На востоке появилось несколько тучек. Оставалось надеяться на то, что они не затмят собой света луны. Эйла приготовила себе немного зерна и ягод. Впрочем, есть ей не хотелось. Она взяла в руки копье и, сделав несколько пробных замахов, вновь положила его на землю.
После этого она снова подошла к горе плавника и костей и извлекла из нее длинную плечевую кость оленя с массивным мослом. Она с силой ударила ею по лежавшему здесь же бивню мамонта и сморщилась, почувствовав в плече неожиданно сильную отдачу. При этом сама кость совершенно не пострадала. О лучшей дубинке не приходилось и мечтать.
Луна вышла из-за горизонта еще до захода солнца. Эйла пожалела о том, что ей ни разу не довелось присутствовать на церемониях, предшествующих охоте. Женщин на них не допускали, ибо считалось, что их присутствие оборачивается для охотников неудачей.
«Скажут тоже, – подумала про себя Эйла. – Будь так, я бы ни за что не стала охотницей. Правда, охотиться на крупных животных мне еще никогда не приходилось…» Она сжала в руке мешочек с амулетом и подумала о своем тотеме. Охотницей ее сделал сам Пещерный Лев! Так сказал ей Креб. Иначе как можно было объяснить то, что она обращалась с пращой куда искуснее любого мужчины? Бран считал ее тотем излишне сильным для женщины и этим объяснял присутствие мужских черт в ее характере. Оставалось надеяться на то, что тотем в очередной раз принесет ей счастье.
Сумерки быстро сгущались. Когда Эйла подошла к речной излучине и увидела вдали угомонившихся до утра лошадей, на землю уже опустилась ночь. Взяв с собой плоскую кость и палатку, Эйла заспешила по высокой траве к просвету между деревьями. Именно сюда лошади приходили по утрам на водопой. В меркнущем свете листва казалась уже не зеленой, а серой. На фоне быстро темневшего неба дальние деревья сливались в сплошную черную массу. Эйла разложила шкуру на земле и принялась рыть яму, надеясь на то, что ночь выдастся светлой.
Поверхность земли оказалась покрытой плотной коркой, однако под ней грунт был податливым и мягким. Наточенная лопатка входила в него на удивление легко. Вырытый грунт Эйла отбрасывала на шкуру. Время от времени она оттаскивала ее к деревьям, где и ссыпала грунт в траву, опасаясь, что куча земли у самой тропы может напугать осторожных и пугливых лошадей. Когда яма стала поглубже, она стала класть шкуру на дно. Работа оказалась достаточно трудной, при этом она совершала ее, полагаясь не столько на зрение, сколько на осязание и интуицию. Рыть яму в одиночку ей еще не доводилось. Большие выложенные камнем ямы для готовки, где можно было запечь добрую половину оленьей туши, выкапывались совместными усилиями всех женщин. Надо заметить, они существенно уступали в размерах этой ямище.
Стенки ее доходили Эйле до пояса. Внезапно она поняла, что на дне начала выступать вода, и тут же пожалела о том, что стала рыть ловушку так близко к реке. Вода быстро прибывала. К тому времени, когда Эйла наконец сдалась и решила выбраться из ямы, грязная жижа успела подняться выше ее лодыжек.
«Надеюсь, хватит и этого, – подумала она. – В любом случае ничего иного мне не остается. Чем глубже я ее вырою, тем больше в ней будет воды…» Она глянула на луну и поняла, что времени у нее осталось совсем немного.
Она побежала к тому месту, где лежали заготовленные накануне ветки, и, споткнувшись о невидимый корень, тяжело рухнула на землю. «Как это я?» – подумала она, потирая ногу. Ладони и колени саднило, из ссадины сочилась кровь.
Мысль о собственной уязвимости и хрупкости потрясла Эйлу до глубины души. «А если бы я сломала себе ногу? Случись что, мне и помочь некому. Что бы я делала? У меня даже огня с собой нет. А если на меня нападет какой-нибудь зверь?»
Она живо представила себе, как на нее, хищно блеснув глазами, бросается злобная рысь, и рука ее сама потянулась к праще.
Праща оказалась на месте, и это тут же успокоило Эйлу. «Я ведь мертвая… По крайней мере они меня считают такой. Если что-то должно произойти, так это все равно произойдет, и ничего ты с этим не поделаешь. Беспокоиться не о чем… Главное сейчас – поспеть до утра…»
Она принялась подтаскивать к яме срубленные накануне деревца и ветки. Окружить лошадей в одиночку она не могла, ущелий с отвесными стенами в долине не существовало, однако Эйла смогла интуитивно прийти к совершенно замечательной идее. Она отличалась от всех прочих членов Клана не только физически, а прежде всего развитым, отмеченным печатью своеобразного гения мышлением. Да, в долине не было ущелья, но ведь она могла вырыть его!
То, что идея эта принадлежала не ей, не имело особого значения. Для нее она была новой. Она не считала ее открытием в полном смысле этого слова. Скорее, изменением приемов, которыми пользовались охотники Клана; благодаря этому женщина в одиночку могла охотиться на таких животных, о каких мужчина-охотник не смел и мечтать. Это было подлинное открытие, вызванное необходимостью.
