Висельник и Колесница (СИ) - Жемер Константин Геннадьевич (книги онлайн .TXT) 📗
- Мы на смолокурне. Неужели тут не сыщется, чем выкуривать? – подсказал Максим, который некоторое время назад учуял слабый скипидарный запах.
- Ты прав, светлая головушка, а я, видимо, уснул умом, ежели простых вещей не разумею, – Толстой хлопнул себя по лбу и попытался приподняться над поленницей.
Громыхнуло, и пуля расколола бревно рядом.
- Вперёд ходу нет, только назад, – заметил граф, выдёргивая длинную острую щепку, пронзившую плечо. – Так давай же порыщем в округе!
Оказавшись под защитой деревьев, для чего пришлось отмерять изрядную дистанцию на брюхе, они принялись выискивать источник скипидарного запаха. Темнота надёжно укрывала от взора стрелков, но за эту услугу требовала обильную мзду в виде шишек и синяков. Ни Максим, ни Фёдор не думали скупиться. Более того, всякий раз, напоровшись на пень или сучок, они ещё добавляли от щедрот своих толику отборных заковыристых ругательств.
Наконец наткнулись на полуразвалившуюся сараюшку, где в беспорядке содержались многие бочки, бочонки, бутыли и бутылки. Когда откупоренные пробки стали выпускать наружу один чарующий аромат за другим – спирта, дёгтя, смолы и уже знакомый – скипидарный, компаньоны возликовали.
Переливая жидкости и обмакивая в них тряпьё, найденное тут же, Американец радовался как ребёнок – пританцовывал, блестел глазами и во множестве сыпал острыми словесами. Смысл риторики сводился к одному: «Ордену придётся держать ответ за сожженную Москву».
Однако Максим не позволил таланту развернуться во всю ширь. Сославшись на то обстоятельство, что война – это именно его ремесло, полковник настоял на простом и неинтересном плане. Графу предлагалось учинить фейерверк у той стены, что выходила к поленнице, тем самым приковав к себе внимание неприятеля. В это время Максим, подобравшись с противоположной стороны, забросит в окна огненные бутылки. А далее последует «утиная охота».
Чёрный абрис смолокурни хранил настороженное молчание, когда из-за поленницы вылетел и разбился о стену объёмистый стеклянный сосуд. Следом полетел ком полыхающего тряпья. Огненная вспышка озарила дом и окружающую его поляну.
- Эй, там! Не найдётся ли у вас молока только что отелившейся коровы? Говорят, верное средство при пожаре! – заорал во всю глотку Американец. – А камень яхонт? Что, тоже нету? Ну, тогда ничего не попишешь, пожалуйте наружу…
По поленнице начали стрелять, но это нисколько не мешало графу свободно излагать идеи:
- …Хотя нет, лучше немного потомитесь в огне. Предпочитаю, чтоб подстреленные утки падали к моим ногам уже в отменно прожаренном виде.
На другом конце поляны, что обрывалась глубоким оврагом, Крыжановский готовился совершить рывок к дому. Задача осложнялась тем, что проклятая смолокурня имела окна по всему периметру. Но гвардейцу ли бояться пуль? Наскоро помолившись и зажав в кулаках две скипидарные бутылки с тлеющими фитилями, он рванулся вперёд. Полы плаща развернулись от бега. Подошвы легко касались земли. В голове прочно засел образ объятого пламенем Понятовского.
Интуитивно Максим почувствовал момент, когда грянет выстрел. И не ошибся. Но на миг раньше сапог провалился в огненную яму, исторгнувшую сноп искр. Полковник покатился по земле, а пуля разочарованно просвистела над головой.
«Видимо, в этих ямах и выкуривается из поленьев смола – пришла догадка. – Хорошо, что попал только одной ногой, а иначе бы отведал адского пламени!»
Быстро вскочив, он присмотрелся: даже в темноте подземные пустоты от тверди можно было отличить по серому пеплу и курящемуся лёгкому дымку. Дальше пришлось бежать, петляя и прыгая. Свинец царапнул бедро, но Максим уже достиг стены. Подобравшись к чёрному провалу окна, он метнул внутрь обе бутылки. Полыхнуло, что надо! Тут же из окна высунулась кисть с пистолем и слепо зашарила, отыскивая цель. Хищно свистнул дамаск, и пистоль упал в подставленную ладонь Максима.
- Премного благодарен! Может, в хозяйстве ещё что ненужное есть? Тогда не скупитесь, господа! – крикнул он, отлепляя от пистолетной рукояти кровоточащий обрубок.
Смолокурня ответила безумным воем. Из окна вывалился некто в тлеющей одежде. Зажав осиротевшее предплечье уцелевшей рукой, совершенно не разбирая дороги, он ринулся прочь. И тотчас угодил в адскую яму – жадный язык пламени плотоядно загудел, слизнув человека и шибанув в нос запахом скипидара. Увы, сгинувший никак не походил на Понятовского.
«Первая утица покинула гнездовье. А что же остальные?». Словно подслушав мысли полковника, лениво взбрехнул семиствольный зверюга Толстого. Взбрехнул, а затем залился радостным лаем. Многие ль птицы долетят до леса к тому времени, как граф разрядит все игрушки? Дичь, однако, попалась зубастая – на Американца огрызалась частыми выстрелами.
«Не угомонили бы чёрта цыганского!» – обеспокоился Максим, спеша на помощь.
Из-за угла горящего дома навстречу вылетели четверо с ружьями. Видно не ожидали, что столкнутся нос к носу с врагом, потому оружия не подымали. А зря! Недаром Мишель Телятьев утверждал, что главное дело в бою – постоянная готовность к неожиданностям. Максим с ходу застрелил одного из трофейного пистолета, затем выхватил графский подарок – «ле паж». Действовал весьма проворно, но, уже начиная понимать, что не сможет справиться со всеми разом – кто-то обязательно успеет пальнуть…
«Ле паж» дёрнулся в руке, отхаркивая пулю. Тряпичной куклой ударился о стену убитый. Но… вот уже смотрит в брюхо полковнику чёрное ружейное дуло, суля скорую встречу с гусарским поручиком, что при жизни щеголял в голубом ментике и любил расточать премудрости.
- Ах, чёрт побери!
О чудо! Зов Крыжановского услышали. Услышали, и не преминули откликнуться: некий чёрный, в козлином мехе, явившись со стороны огненных ям, вонзил в бок вражескому стрелку вилы.
- Хрясь!
Максим стал как вкопанный и, забыв обо всём, давай креститься: «Верно, то не смоляные ямы, а короткая дорога в преисподнюю! И её обитателям пришлась по вкусу однорукая жертва. За то и благодарят».
- А-а-а! – дурным голосом заревел оставшийся приспешник Ордена, кидаясь прямиком к огненным ловушкам. Через мгновение его неистовый визг разнесся над лесом, долетая, видать, и до деревни с чудным названием Шаболово.
Максим огляделся вокруг – бес с вилами пропал, как и не было. Рассказать кому – не поверят в небылицу. Ежели, конечно, не обладать талантом Американца. Кстати, сей великий рассказчик, похоже, пресытился не только разговорами, но и стрельбой. Не слыхать его! Жив ли ещё, храбрый король дикарей?
Толстой оказался жив, но весьма близок к иному уделу. Арсенал, содержащийся в саквояже, он потратил не зря: поляну во множестве устилали убитые. Но врагов оставалось не менее десятка. Шестеро наседали на графа, который, отбиваясь саблей, медленно отступал к лесу. Двое, не торопясь, перезаряжали ружья, а ещё двое были верхом, и в них Максим немедленно признал недостающих всадников Апокалипсиса – Революцию и Смерть.
Революция на белом коне целилась в Толстого из ружья, а Смерть – молодой уланский полковник с красивым, бледным лицом – участия в происходящем не принимала, ожидая своего часа.
Помощь Крыжановского оказалась весьма кстати – выстрел из второго «ле паж» положил конец Революции до того, как та успела расправиться с графом.
- Финляндцы, вперёд! Руби бл…й в капусту! – рявкнул Максим, бросаясь на врага.
С этим кличем он хаживал в рукопашную на шведов у Гернефорса и у Бородина на французов. Но тогда за спиной мерно маршировали плотные шеренги гвардейцев, каковые, на возглас командира отвечали дружным «ура». Нынче же, позади на многие вёрсты, простиралась равнодушная пустота.
Но что это? Возможно ли такое? Из лесу донеслось зычное «ура!» Пусть малолюдное, но родное – финляндское. Тут же громоподобно ударили штуцера. Людей Ордена как ветром сдуло. Застучали, удаляясь копыта, и всё стихло вокруг. Толстой присел у дерева. В свете пожарища было заметно, как от дыхания тяжело вздымается его грудь.
