Приключения Питера Джойса - Ярмагаев Емельян (книги без регистрации .txt) 📗

— Господь меня воодушевит, как Иисуса Навина… [109]

— Что, если ядро разорвет тебя, Боб ле Мерсер?

— На том свете сошьют, миледи!

Леди снова повернулась к капитану. Потребовала:

— Выбирай же, капитан: атакуем — или просим пощады?

Капитан все еще стоял в нерешительности. В этот момент что-то бухнуло, просвистело, тяжело раздвигая воздух, шлепнулось в воду у штирборта [110], подняв фонтан брызг. Почти тотчас же на мачту люгера взмыл странный флаг. Он весь состоял из множества разноцветных полосок, так что невозможно было определить национальность судна.

— Кто мне не верил, взгляни! — спокойно сказала леди, опуская подзорную трубу. — Флаг из тринадцати полосок — чертова дюжина — значит, на люгере головорезы всех национальностей. От таких пощады не ждут, капитан!

Капитан наконец махнул рукой, что означало: действуйте как знаете, — и поплелся к себе в каюту. Только теперь я смог оценить леди Лайнфорт по-настоящему. Оказавшись на мостике, эта старая женщина, не теряя ни минуты, начала толково и четко распоряжаться. Ее хриплый, почти мужской голос подчинил команду, и штурману осталось только выполнять ее указания. Пушечные порты она велела закрыть, часть парусов снять, оставив немного для дрейфа, убрать все лишнее с палубы. На грот-марса-рей и фор-марса-рей подняли по ее приказу особую, так называемую штормовую, сеть. Собрали все здоровое мужское население спардека, около ста человек, присоединили к ним и каторжных. «Свободу добывают в бою!» — возвестила леди. Раздали всем сложенное на палубе оружие, назначили командиров групп. Строжайше было запрещено толпиться на открытом пространстве, размахивать оружием и вообще проявлять свое присутствие на палубе.

— Можете читать свои молитвы у фальшборта, — сказала леди пуританам. — Валяй, Том, заверни им что-нибудь покруче про Моисея.

Глава VII

Движение пиратского люгера было необычайно легким: так по воде бежит, подгоняемый ветром, сухой дубовый лист. Мы легли в дрейф, и люгер, скоро обогнав нас, на расстоянии полукабельтова сделал крутой поворот оверштаг [111] и теперь, с устрашающей уверенностью заходил на нас с наветренной стороны.

Стал виден его бакборт [112], черный от людей. Что они могли о нас думать? Большое, неповоротливое торговое судно, где не открыли даже пушечных портов, где не видно никаких приготовлений к бою и в трюмах найдутся разве что тюки с дешевой материей, лопаты и топоры, предназначенные для торговли с дикарями. Зато более интересный груз, несомненно, отягощает карманы купцов, плывущих на флейте для торговли с Новым Светом.

Легко сманеврировав, люгер подходил к нам со штирборта. В это время Том Бланкет под прикрытием высокого фальшборта произносил свою проповедь. Около полутораста человек длинной вереницей стояло у борта на коленях, склонив головы и опираясь на ружья, и под мерно читающий голос истово молилось.

— Господь сейчас взирает на нас, — твердо и жестко выговаривал каждый слог проповедник. — Вот, думает он, избранное племя мое готово грянуть на амалекитян, и меч Гедеона — в его руках! «Поражу мечом своим, тяжелым, и большим, и крепким, левиафана, змея, прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убью чудовище морское!»

— Аминь! — воинственным шепотом выдохнула палуба.

Острый нос люгера, его бушприт и форштевень, надвигаясь, росли. Капитан, леди, штурман, помощник и я стояли на мостике ахтеркастеля, и нам хорошо был виден весь бак судна, которое было значительно ниже нашего: край его фальшборта приходился под наши руслени [113]. Паруса люгер уже спустил.

Ближе и ближе… Теперь почти напротив нас тихо двигался вражеский борт, полный вооруженных людей. Одни стояли, опираясь коленом на планшир [114], другие повисли на вантах над бортом; все застыли, пригнувшись в хищной готовности к прыжку. Головорезы были в цветных головных платках, турецких чалмах, фесках, в шлемах-морионах или с голыми бритыми башками, блестевшими под солнцем; рожи у многих были нарочно размалеваны или вычернены сажей; иные держали в зубах ножи. Короткие вспышки солнца пробегали по каскам и панцирям, по лезвиям палашей, топоров, кинжалов и пик. Раздался удар дерева о дерево, и оба судна, качнувшись, отошли друг от друга. На флейт полетели абордажные крючья, суда сошлись борт к борту — и человечье стадо на люгере издало неописуемый рев, от которого кровь стынет в жилах… «Бросай!» — гаркнула леди на мостике. А тогда сверху, с рей, темной тучей на пиратское судно низринулась штормовая сеть. Удачно развернувшись, она накрыла часть его шкафута и шканцев — под ней образовалась странная, сбитая в кучу, барахтающаяся масса. На флейте загремел суровый псалом Давида «Господь наша крепость», он заглушил вопли и проклятия опутанных сетью людей. Поющие, как один, поднялись у борта во весь рост, положили локти на планшир и прицелились.

— Огонь! — закричали все стоявшие на мостике одновременно.

Прерывистая красная молния облетела борт, проскочив сквозь обвальный грохот залпа, и все заволокло кислым удушливым облаком. Залп с такого близкого расстояния, направленный в живую груду копошившихся под сетью тел, был страшен — он так и пригвоздил атакующих к палубе. По новой команде на нашем борту выросла человеческая стена: поднявшись на планшир, пуритане всей массой спускались на руслени, а оттуда перешагивали на палубу люгера. Они занесли над головами приклады и черной лавиной обрушились на врага. Они наступали ногами на поверженных залпом, добивали раненых, гнусаво и торжествующе распевая псалмы. Схватка распалась на отдельные звенья.

Наш капитан, в каске и панцире стоявший среди нас, хохотал от восторга. «Пора!» — провозгласил он, взмахнув драгунским палашом, и первым покинул мостик, чтоб сбежать с него на палубу люгера. За ним последовали штурман и остальные. Леди схватила меня за рукав: «Питер, вы нужны тут!» Она положила мушкет дулом на перила; юнга, стоявший за ней, протянул мне другое ружье. Забава показалась мне отвратительной. Я вспомнил о Бэке и Генри, оттолкнул юнгу и перепрыгнул на палубу люгера.

От топота ног сражающихся она вся дрожала и гудела. Численно мы превосходили морских разбойников раза в три. Пираты, вообще говоря, непобедимые в ближнем бою, теперь были рассеяны по всему люгеру, разогнаны по углам, прижаты к мачтам; каждая их небольшая группа со всех сторон окружена — и все-таки они храбро и хладнокровно сопротивлялись. Иногда отчаянным усилием им удавалось оттеснить пуритан — те отступали, перезаряжали ружья, а затем скашивали все перед собой залпом в упор.

Капитан люгера, полный, приземистый блондин в ярком головном платке — вожаки носили их нарочно, чтоб быть заметными в свалке — собрал у грот-мачты толпу своих и, расстреляв пистолетные заряды, удерживал нападавших великолепной работой своего сверкающего палаша. У грот-мачты появился Кэпл с вереницей своих дружков; один из них подал ему нож. Кэпл весь изогнулся, раскачивая отвесно поставленный в руке нож, потом подался вперед и сильно метнул — капитан пиратов выронил палаш, закинул голову назад и, схватившись обеими руками за горло, рухнул на спину. Его товарищей пуритане расстреляли, как обыкновенные мишени.

— Чего вы от нас хотите? — взывали со всех сторон по-французски, по-немецки и по-испански. — Откуда вы, чьи люди? Берите люгер, берите всё и будьте вы прокляты! Пощады! Сдаемся!