Посол Урус-Шайтана [Невольник] - Малик Владимир Кириллович (читать книги онлайн без .TXT) 📗

С верхней галереи гарема прогремело несколько выстрелов. Запылали факелы, освещая двор.

Выбежала наружная стража Гамида. Завязался рукопашный бой. Звенигора вместе со всеми куда-то бежал, кого-то рубил саблей, выкрикивал угрозы. Когда принявшие первый натиск стражники пали и повстанцы начали штурмовать двери дома, с галереи и окон на головы им посыпались металлические подсвечники, стеклянные вазы и глиняные горшки, ковры и перины, тяжёлые дубовые скамьи и посуда.

— Закрывайте двери! Заставляйте их шкафами! — послышался сверху голос Гамида. — Мы перестреляем эту погань из пистолетов!

— А, ты здесь, бешеный шакал! — вскричал Мустафа Чернобородый. — Клянусь аллахом, настал твой смертный час! Выходи сюда, трус, на честный поединок! Я отомщу тебе за свою семью, которую ты пустил по миру, пока я защищал нашего падишаха от неверных! За мою землю, захваченную тобой хитростью и обманом! За оскорбление наших дочерей и сестёр!.. Молчишь? Боишься? Ты знаешь, подлый, что пощады тебе не будет, и трясёшься за свою паскудную жизнь! Трясись! Скоро мы доберёмся до тебя!.. Эй, друзья, дайте сюда огня — выкурим лисицу из норы!

— Подожди, Мустафа! — крикнул Бекир. — Там моя дочка Ираз! Не надо поджигать! Мы и так возьмём Гамида и его собак! Исмет, Арсен! Друзья! Несите сюда бревно — выбьем дверь! Захватим Гамида живьём!

Возбуждённая битвой толпа с криками и воплями ударила крепким бревном в дубовые двери раз, второй… Затрещало дерево. Вздрогнули каменные стены. В чёрный проем, откуда блеснуло пламя выстрела, ринулись повстанцы…

Звенигора ворвался внутрь одним из первых, сзади с факелом в руке бежал Яцько. Паренёк ни на шаг не отставал от своего старшего друга.

В кровавых отсветах факелов на мрачных переходах селямлика Звенигора сразу узнал Гамид-бея, который выбежал из боковой комнаты и, увидев повстанцев, шмыгнул куда-то в сторону.

— Стой! Стой! — закричал казак и выстрелил из пистолета.

Но пуля, видно, не попала, ибо дородная фигура спахии исчезла в темноте. Навстречу Звенигоре выскочили охранники Гамида — Осман и Сулейман. Узнав невольника, они с рёвом кинулись на него, извергая проклятия.

На просторе они, конечно, имели бы преимущество, но здесь, в тесном помещении, освещённом только факелом Яцька, мешали друг другу, и Звенигора теснил их к площадке, соединявшей селямлик с гаремом.

На площадке сразу стало свободнее. Осман, более хитрый и находчивый, оставил Сулеймана драться один на один с Звенигорой, а сам в темноте обежал колонну, чтобы напасть на казака сзади.

— Арсен! — вскрикнул Яцько, заметив врага.

Но в пылу боя казак его не услышал; отбив выпад Сулеймана, он пронзил клинком ему грудь.

Не думая о смертельной опасности, Яцько кинулся наперерез Осману и, когда тот уже замахнулся на Звенигору, ткнул ему в лицо горящий факел.

Душераздирающий вопль перекрыл шум и грохот боя. Осман выпустил саблю и, отшатнувшись, схватился руками за лицо. С головы слетел каук. Как молния сверкнула сабля Звенигоры и опустилась на блестящее, бритое темя врага.

Осман тяжело осел и с глухим грохотом покатился вниз по деревянным ступеням.

— Спасибо, братик, — обнял Звенигора паренька. — Молодец! Из тебя будет настоящий воин. Бери Османову саблю — она твоя по праву.

Яцько схватил саблю. Окрылённый похвалой, он словно вырос и готов был броситься за Звенигорой куда угодно, даже в пекло.

Тем временем люди Чернобородого ворвались в гарем. Оттуда донёсся дикий женский вопль и плач детей.

Впереди всех мчался Исмет. С факелом в одной руке и саблей в другой, он нёсся узкими переходами, ногой выбивая двери в комнаты.

— Ираз! Ираз! — звал он громко.

Но крик его тонул в общем шуме и воплях. Ираз не откликалась. Очевидно, в гареме её не было: перепуганные насмерть жены Гамида клялись, что впервые слышат о девушке по имени Ираз.

Повстанцы, что набились в гарем, тащили из комнат одежду, драгоценности и меньше всего думали об Ираз, хотя знали, что это дочь одного их товарища. Своими криками, беготнёй и руганью они мешали Исмету. Он, потеряв надежду найти свою наречённую, кинулся к выходу.

Здесь ему повезло, — столкнулся с толстым евнухом Али Резою, который старался спрятаться в тёмном углу.

Исмет, как коршун, вцепился в него, прижал к стене:

— Где Ираз, кизляр-ага? [65] Говори мне, где Ираз!

Выпученными от страха глазами тот смотрел на парня и не узнавал его, лишь что-то пискляво бормотал.

Исмет ещё раз повторил вопрос.

— Не знаю… Видит аллах — не знаю! — отвечал евнух.

— Я убью тебя, Али Реза, как вонючую свинью, и твой жирный труп сожрут шакалы, если ты не скажешь, куда Гамид дел Ираз! Ты слышал? Отвечай!..

Он замахнулся ятаганом.

Евнух вскрикнул и заслонился рукой.

— Я скажу… Я покажу тебе, добрый ага, — пропищал он, тяжко, как мешок, опускаясь на пол.

Исмету пришлось поднять и встряхнуть перепуганного кизляр-агу.

— Где она? Веди!..

По крутой лестнице евнух вывел юношу на чердак. Исмет, держа в одной руке факел, подталкивал евнуха сзади саблей. Перед входом на чердак Али Реза остановился и молча показал на большой деревянный шкаф.

— Где? — не понял Исмет.

— Открой шкаф, там есть ещё одни двери в потайную комнату, о которой мало кто знает. Ираз была там.

Исмет рванул дверцы шкафа, выкинул какие-то старые лохмотья, висевшие там, и действительно увидел двери. Евнух не врал. В замочной скважине торчал большой ключ. Исмет повернул его — двери со скрипом открылись.

— Ираз! Это я, Исмет! Ты здесь, Ираз? — крикнул он в темноту, не решаясь заходить, чтобы подлый евнух не запер его в этой комнате.

Темнота ответила ему молчанием.

Исмет посветил факелом. Красноватый свет выхватил на мгновение стройную девичью фигуру, белые руки, безжизненно висевшие вдоль тела, маленькие босые ноги.

— Ираз! — Из груди Исмета вырвался дикий крик и звонко прокатился под карнизами. — Ираз!..

Насмерть перепуганный Али Реза кувырком помчался вниз.

Ираз молчала. Тонкая верёвка, как струна, затянула ей шею. Исмет взмахнул саблей — и девушка упала ему на грудь. Её холодное тело показалось юноше таким чужим и тяжёлым, что он чуть было не уронил его.

Он нёс её осторожно, как ребёнка, заглядывая в полуоткрытые глаза, а из груди вырывались горячие слова:

— Ираз! Джаным! Для чего ты сделала это? Почему не дождалась меня, не посоветовалась со мной? Разве ты виновата, мой весенний цветок, что холодная жестокая рука сорвала тебя? О, почему ты не дождалась меня, джаным?..

Он нёс её медленно, как на суд. За ним шли повстанцы, и могильная тишина, сопровождавшая их, была страшнее бури.

В коридоре, у выхода, мрачную процессию встретил Бекир. Он издали узнал Ираз. Хотел закричать, но из его груди вырвался только глухой стон. Исмет протянул ему свою непосильную ношу.

— Бери, отец, — произнёс он глухо. — Она не захотела пережить свой позор. Не захотела смотреть нам в глаза… Глупенькая… Но, клянусь аллахом, я страшно отомщу!.. Друзья, где Гамид? Где его проклятый выводок? Я хочу видеть, как течёт его кровь и кровь детей его!..

Как безумный, ринулся он к гарему. Пронзительный женский и детский крик сотряс замок. Но он не остановил юношу и тех повстанцев, которые бросились за ним. Как вихрь влетали они в комнаты, и их сабли сеяли смерть, не жалея ни женщин, ни детей…

По коридорам, как снег в метель, закружились белые перья из распоротых перин. По полу заструились красные потоки.

На дикий крик и гвалт в гарем ворвался Звенигора. Ему показалось, что повстанцы поймали Гамида и на радостях подняли такой шум. Однако вместо пленного спахии он увидел жуткую картину.

В конце коридора, перед закрытыми дверями, старая женщина загородила дорогу Исмету. По её одежде Звенигора догадался, что это была няня. Исмет хотел оттолкнуть старуху, но она, словно кошка, крепко вцепилась в него, не давая свободно орудовать саблей.