Сёгун - Клавелл Джеймс (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
– Да, вы могли видеть это сами. И я тоже. – Кири вздохнула. Снова стало заметно, как она напряжена, и Марико отметила, что в волосах у нее прибавилось седины. – Ничего не изменилось с тех пор, как я написала господину Торанаге в Анджиро. Мы заложники, и мы останемся заложниками вместе со всеми – до Дня. Потом все решится.
– Теперь, когда прибывает Его Императорское Величество… наступает решительный момент.
– Видимо так. Отдохните, Марико-сан, но приходите поужинать с нами. Тогда и поговорим. О, кстати, еще новость для вас. Известный вам чужеземный хатамото – благослови его Господь за спасение нашего господина, – как мы слышали, благополучно приплыл в гавань вместе с Касиги Ябу-саном.
– О! Я так беспокоилась за них! Они отплыли за день до моего отъезда. Мы тоже попали около Нагой в тайфун, но не очень сильный. Я боялась плыть по морю… О, теперь хорошо…
– Здесь было все терпимо – кроме пожаров. Много тысяч домов сгорело, а погибли всего две тысячи человек. Мы сегодня слышали, что основная тяжесть тайфуна пришлась на Кюсю, на Восточное побережье, и часть – на Сикоку. Там погибли десять тысяч. А полных сведений о всяких ущербах еще нет.
– А урожай? – быстро спросила Марико.
– Здесь очень много риса полегло – целые поля. Крестьяне надеются, что рис выправится, но кто знает? Если в этом сезоне Кванто не пострадает, их рис прокормит всю империю и этот год и следующий.
– Лучше бы такой урожай контролировал Торанага, а не Ишидо.
– Это так. Но, простите, девятнадцать дней мало, чтобы собрать урожай, даже если весь мир будет молиться об этом. Кири предположила:
– Если их корабль отплыл за день до вашего отъезда, вы, наверное, торопились.
– Я подумала, что лучше не прохлаждаться, Кири-сан. Мне не нравится путешествовать таким образом.
– А Бунтаро-сан? У него все хорошо?
– Да. Он сейчас в Мисиме и на границе по заданию господина Торанага. Я повидала его, когда сюда приехала. Вы не знаете, где остановился Касиги Ябу-сама? У меня для него письмо.
– В домике для гостей. Я узнаю, в каком, и сразу же извещу вас. – Кири выпила еще вина. – Благодарю вас, Марико-сан. Я слышала, Анджин-сан все еще на галере.
– Он очень интересный человек, Кири-сан. Он стал более чем просто полезен нашему господину.
– Я слышала об этом. Я хотела бы послушать обо всем – о нем, о землетрясении, обо всех ваших новостях… Ах да, завтра вечером официальный прием в честь дня рождения госпожи Ошибы устраивает господин Ишидо. Конечно, вас пригласят. Я слышала, что собираются пригласить и Анджин-сана. Госпожа Ошиба любопытствует, как он выглядит. Вы помните, наследник один раз с ним встречался. Вы тогда тоже в первый раз его увидели?
– Да. Бедняга, так его будут показывать, как пойманного кита?
– Именно. – И Кири невозмутимо добавила: – Вместе со всеми нами. Мы все пленники, Марико-сан, нравится вам это или нет.
Урага изо всех сил торопился вниз по переулку в сторону моря. Ночь была темная, небо – звездное и ясное, воздух свеж. На нем была свободная оранжевая одежда буддийского священника, неизменная шляпа и дешевые соломенные сандалии. Позади него располагались склады и высокое, почти европейского типа здание миссии иезуитов. Он завернул за угол и удвоил скорость. Группа серых, несущих факелы, патрулировала берег. Он вежливо замедлил шаг, приближаясь к ним, хотя и сохраняя обычный для священников высокомерный вид. Но самураи не обратили на него внимания.
Он уверенно шел по берегу мимо вытащенных из воды рыбачьих лодок. Легкий ветерок доносил густые запахи с моря и с берега, отлив был в самом разгаре. По берегу и в зоне отлива разбрелись ночные рыбаки, – при свете факелов они, словно светлячки, охотились на рыбу с острогами. В двухстах шагах выше – верфи, пристани, обросшие ракушками. У одной стояло прикрепленное канатами судно с европейскими обводами и китайскими парусами, над ним развевались флаги Португалии и компании иезуитов; у сходен с факелами толпились серые. Урага переменил направление, чтобы обойти корабль, направился обратно в город, удалился на несколько кварталов, пересек Девятнадцатую улицу, повернул в извилистый переулок и снова вышел на дорогу, ведущую к пристани.
– Эй, ты! Стой! – послышался приказ из темноты. Урага остановился, внезапно испугавшись. Серые вышли на свет и окружили его:
– Куда направляешься, священник?
– В Восточную часть города, – запинаясь, объяснил Урага, у него вдруг пересохло во рту. – К нашим ничиренским святыням.
– А, ты ничиренин, да?
Какой-то самурай грубо заявил:
– Я не из этих. Я дзен-буддист, как и господин генерал.
– Дзен… ах да, дзен лучше всего, – откликнулся другой. – Хотел бы я хоть что-нибудь понимать в этом. Слишком трудно для моей старой головы…
– Он немного потлив для священника. Почему так потеешь?
– Вы имеете в виду, что священники не потеют?
Они посмеялись, кто-то поднес факел к нему поближе.
– А с чего бы им потеть? – ударился в рассуждения грубый самурай. – Они только и делают, что спят весь день и развлекаются всю ночь: с монашками, детьми, собаками, сами с собой – со всем, что они могут получить, и все время набивают брюхо едой, хотя ее и не зарабатывают. Священники – паразиты, все равно что блохи.
– Эй, оставьте его!
– Сними шляпу, священник!
Урага окаменел:
– Почему? И чем вам плох человек, который служит Будде? Будда не сделал вам ничего дурного.
Самурай воинственно вышел вперед:
– Я сказал – сними шляпу!
Урага повиновался. Его голова была свежевыбрита, как это делают священники, и он благословил ками, или духа, или озарение Будды, которые побудили его принять дополнительные меры предосторожности, на случай, если его остановят за нарушение комендантского часа. Всем самураям Анджин-сана еще начальством пристани было приказано оставаться на судне – по распоряжению свыше.
– У вас нет никакой причины вести себя так грубо, – заявил он с не осознанной им самим властностью иезуитов. – Служение Будде – почетно, и становиться священником – обязанность каждого самурая в конце жизни. Или вы не знакомы с Бусидо? Где ваше воспитание?
– Что? Вы самурай?
– Конечно, я самурай. Как бы иначе я осмелился говорить с самураем о плохих манерах? – Урага надел шляпу. – Лучше бы вы патрулировали, чем приставать и обижать невинных священников! – И он заносчиво, с высокомерным видом удалился, хотя у него и дрожали колени.
Самураи некоторое время смотрели ему вслед, потом один сплюнул:
– Священники! Тоже мне – самураи!
– Он прав, – угрюмо произнес старший. – Где ваши манеры?
– Я виноват. Прошу извинить.
Урага шел, очень довольный собой. Ближе к галере он опять стал осторожничать и даже прятался в тени здания. Потом, решившись, выступил на освещенную площадку.
– Добрый вечер, – вежливо приветствовал он серых, которые слонялись у сходен, потом добавил религиозное благословение: – Наму Амида Бутсу. Именем Будды Амида.
– Спасибо. Наму Амида Бутсу. – Серые пропустили его беспрепятственно. Им было приказано пропускать на берег всех чужеземцев и самураев, кроме Ябу и его телохранителей. О буддийском священнике, который плыл на этом корабле, указаний не было.
Сразу ощутив сильную усталость, Урага поднялся на главную палубу.
– Урага-сан! – тихонько окликнул его Блэксорн с юта. – Идите сюда.
Урага прищурился, привыкая к темноте. Он увидел Блэксорна и, почувствовав запах немытого тела, отдающий латунью, догадался, что вторая тень принадлежит другому чужеземцу, с непроизносимой фамилией, который также знал португальский язык. Он почти забыл этот чужеземный запах, который был частью его жизни. Анджин-сан – единственный из встреченных им чужеземцев, который не вонял, – это сыграло свою роль в решении служить у него.
– Ах, Анджин-сан! – прошептал он и пробрался к нему, коротко поздоровавшись с десятью самураями, охранявшими палубу.
Он подождал внизу лестницы, пока Блэксорн сделал знак, приглашая его подняться на ют.
