Горбун - Феваль Поль Анри (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
Невольно повторив за нормандцем указующий жест, Кокардас подхватил:
– Полковник Лоррен умер в Неаполе, сраженный ударом клинка в лоб как раз между глазами. Те, кто знают и помнят страшную ночь в траншее, должны понять, что этот удар шпагой в середину лба – знак мести, о которой было объявлено.
– Все участники нападения на Невера разбрелись в разные стороны и в конце концов неплохо устроились, – вел дальше Паспуаль, – господин Гонзаго не обошел своей милостью никого, кроме нас с тобой. Пинто женился в Турине, Матадор открыл школу фехтования в Шотландии, Жоёль де Жюган, купив титул графа, поселился где-то в Нижней Бретони.
– Так, так, – подтвердил Кокардас. – Они были беззаботны и беспечны. А потом Пинто был убит в Турине, а Матадор в Глазго.
– Жоёля де Жюгана порешили в Морле, – продолжал брат Паспуаль, – и все, все убиты одним приемом.
– Удар Невера!
– Грозный удар Невера!
Они помолчали.
Кокардас тыльной стороной ладони откинул назад шляпу, чтобы утереть со лба пот.
– Остается Фаёнца, – вновь заговорил он.
– И Сальдань, – прибавил брат Паспуаль.
– Гонзаго этих двоих наградил особо щедро. Фаёнца получил дворянский титул «шевалье».
– А Сальдань – барона. Но придет и их черед.
– Рано и поздно, – пробормотал гасконец, – придет и наш с тобой.
– И наш тоже, – повторил, дрожа, Паспуаль.
Кокардас вдруг распрямился.
– И все – таки, – решительно произнес он. – Знаешь что? Когда, сраженный его справедливым возмездием, я с дыркой во лбу упаду на землю, если Всевышний оставит мне немного сил, я скажу Лагардеру, как когда-то: «Эй, малыш, ну протяни же мне руку, и чтобы я со спокойной душой протянул ноги, прости старого Кокардаса!» Господи, Твоя воля! Больше мне ничего не надо.
В глазах Паспуаля появились слезы и он сказал:
– Я тоже буду умолять его о прощении, но постараюсь сделать это чуть раньше, чем он нанесет мне свой страшный удар.
– Что ж, в добрый час, дружок! Как бы то ни было, пока что дорога во Францию для Лагардера закрыта. По крайней мере, в Париже его нет.
– Конечно, нет, – повторил нормандец не очень уверенно.
– На худой конец, на всем свете здесь как раз то место, где менее всего можно опасаться его встретить. Поэтому я сюда и пришел.
– Я – тоже.
– Кроме того, не мешает напомнить о себе принцу Гонзаго.
– По-моему, он нам кое-что задолжал.
– Сальдань и Фаёнца могут нам составить протекцию.
– И мы сделаемся такими же сиятельными синьорами как они.
– Конечно, дружок, мы с тобой будем шикарными аристократами.
Гасконец снял шляпу и, будто шутя, виртуозно исполнил перед другом приветственный реверанс, в ответ на что, нормандец серьезно заметил:
– Я умею достойно носить костюм дворянина.
– Когда я постучал в новый дом Фаёнца, – перевел на другое Кокардас, – слуга мне доложил: «Господин шевалье, утомился и сейчас отдыхает». Каково? – Кокардас подернул плечами, – «Господин шевалье», видите ли, «отдыхает». Ведь было же время, когда он стелился передо мной, так трава!
– А когда я пришел к Сальданю, – поведал в свою очередь Паспуаль, – выряженный, как король, метрдотель, окинув меня презрительным взглядом сообщил: «Господин барон не принимает».
– Серп им в жатву! – ухмыльнулся Кокардас. – Когда мы с тобой обзаведемся настоящими лакеями, я возьму такого надменного, какие бывают только у палачей!
– Эх, – вздохнул Паспуаль, – иметь хотя бы горничную!
– Эх, крапленый туз! Все придет в свое время, мой дорогой. Если я верно понял, ты еще не виделся с мсьё де Пейролем?
– Я хочу встретиться лично с принцем.
– Говорят, он очень богат. Будто у него миллионы!
– Миллиарды! Дворец, где мы с тобой находимся, называют золотой дом. Так-то. Знаешь, дорогой мэтр, я – не гордый: если мне представится возможность, я не прочь сделаться финансистом.
– Фу, какая гадость! От тебя ли, истого мастера клинка я это слышу?
Последние слова мэтра Кокардаса Младшего вырвались у него из глубины души. Но, быстро взяв себя в руки он тут же прибавил:
– Грустно, конечно. Но что поделаешь? Если правда то, что здесь можно сколотить состояние, голубчик, …то…
– Еще какая правда! – с пылом воскликнул Паспуаль. – Ты просто еще ничего не знаешь!
– Да нет, кое-что слышал, но, видишь ли, я уже вышел из возраста, когда верят в сказочные чудеса.
– Тут не сказки, мэтр. Однако, настоящие чудеса, и им нельзя не верить. Ты что-нибудь слыхал о горбуне с улицы Кенкампуа?
– О том, что профессор предлагает свой горб в виде пюпитра при подписании сделок?
– Да, предлагает, но не бесплатно. Он его сдает в аренду, и за два года, таким образом, приобрел, если верить слухам, полтора миллиона ливров.
– Веселенькая байка! – захохотал гасконец.
– Разумеется, не грустная, так как теперь он намеревается жениться на графине.
– Полтора миллиона с одного горба! Боже Всемогущий!
– Друг мой, – с жаром заговорил Паспуаль. – Скитаясь у черта на рогах, мы потеряли лучшие годы нашей жизни. Но теперь настал наш звездный час. Понимаешь, перед нами несметные сокровища, – и требуется лишь наклониться, чтобы их поднять. Завтра луидоры превратятся в ничто, – их место займут кредитные билеты. По дороге сюда я видел, как мальчишки играют в бушон, для фишек используя монеты в шесть ливров.
Кокардас облизал пересохшие губы.
– Ну и дела, – с досадой заметил он. – Во времена молочных рек с кисельными берегами, кто оценит искусство настоящего мастера клинка, владеющего точным виртуозным ударом? Серп им в жатву!
Он расправил грудь и топнул ногой так, что по зале прокатилось эхо. Паспуаль зажмурился.
– Не шуми же так! Слышишь? Сюда, кажется, идут. – И, припав к уху старого друга, прибавил шепотом:
– Думаю, что наше мастерство, еще кое-что будет стоить, и, смею надеяться, стоить немало. Но об этом можно узнать только от самого мсьё де Гонзаго.
Глава 3. Торги
Зала, где после долгой разлуки произошла счастливая встреча двух старых друзей, занимала центральную часть интерьера главного корпуса особняка Гонзаго. Затянутые тяжелыми шторами голландского сукна окна выходили на узкий огражденный решеткой газон. Принц решил его не разрушать и отныне называть: «собственный сад госпожи принцессы». В отличие от других комнат второго и первого этажей, где сейчас полным ходом шла перестройка, тут пока что все осталось нетронутым. Просторное величественное помещение, обставленное добротной, но строгой мебелью представляло не только место для балов и развлечений. Рядом с облицованным русским малахитом камином возвышались укрытые длинноворсными турецкими коврами подмостки, вроде тех, что устанавливаются в залах судебных заседаний государственного значения. Так оно и было. В разные эпохи по торжественным случаям здесь собирались вместе со своими родственниками главы таких знаменитых фамилий как: Лотарринги, Шеврё, Жуайо, Омали, Эльбёфы, Неверы, Меркёры, Мейены и Гизы. И лишь, благодаря возникшему в последние дни по меркантильным причинам хаосу во дворце, нашим бродягам удалось сюда проникнуть. Как бы то ни было, оказавшись в доме Гонзаго, они могли чувствовать себя здесь, по крайней мере, еще в течение суток, в большей безопасности, чем где бы то ни было. Сегодня тут должен был состояться важный семейный совет, и лишь с завтрашнего дня зала переходила в распоряжение строителей, которым было поручено перекроить пространство, соорудив необходимые для коммерческих операций огражденные дощатыми перегородками каморки.
– Скажи, – дождавшись, пока шаги в коридоре утихли, произнес Кокардас. – Когда ты увидел в Брюсселе Лагардера, он был один?
– Нет, не один, – ответил брат Паспуаль. – А когда по дороге в Барселону его увидел ты…?
– И тогда он был не один.
– С кем же?
– С какой-то девушкой.
– Красивой?
– Очень красивой.
– Удивительно! Во Фландрии он тоже был с девушкой, необыкновенно красивой. Кстати, как выглядела та, что ты видел с ним в Испании, – во что одета?
