Заговор Важных - д'Айон Жан (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗

В пятницу вечером он облачился в стоивший кучу денег — целых пятьдесят ливров! — шелковый костюм: длинный камзол с плиссированными полами и штаны с рюшами ниже колена, а на ноги натянул почти совершенно новые сапоги из мягкой телячьей кожи с широкими отворотами. Белая рубашка, украшенная черными лентами, искусно завязанными на запястьях, отличалась безупречной чистотой, равно как и шелковые чулки, — словом, он был во всеоружии. Последний раз оглядев себя в зеркале, Луи остался доволен.

Фронсак спустился по лестнице. Внизу его ждал Никола, чтобы отвезти в родительской карете во дворец Рамбуйе. Не мог же Луи позволить себе явиться заляпанным грязью или же, по примеру некоторых, менять обувь!

Дорога заняла совсем немного времени: по случаю праздников город был пуст.

Во дворе перед дворцом Рамбуйе скопилось множество экипажей, и даже такой ловкий кучер, как Никола, с трудом нашел место для кареты Фронсака. Во дворце царило невероятное оживление; войдя в Голубую комнату, Луи буквально остолбенел от изумления: он никогда не видел такого наплыва знатных персон! Он пытался отыскать глазами маркизу, но, видимо, как обычно перед большими приемами, она еще отдыхала в своей молельне.

Наконец, лавируя между группами гостей, он двинулся вперед.

По случаю большого приема гостей вся анфилада комнат была открыта, и по этому роскошному коридору гости стекались в парадную залу. Такие многолюдные приемы во дворце становились все более редкими: маркиза перестала находить удовольствие в пышных собраниях и предпочитала принимать только близких друзей. И именно поэтому, когда объявлялся большой прием, попасть на него стремился каждый. Послы, магистраты, высшее дворянство, литераторы и ученые изо всех сил добивались приглашения.

Сегодня вечером количество гостей явно достигло наивысшей точки. В нишах разместили буфеты с вином. Между гостями сновали слуги, разнося бокалы с бургундским и кларетом из Безона. Именно эти вина предпочитала маркиза.

Повсюду громоздились блюда с горками нарезанного мяса, окороками самого разного приготовления, лимонами, апельсинами, оливками, печеньями, слоеными пирогами, сладостями, засахаренными орехами. Глядя на эти яства, Луи вдруг вспомнил о несчастных жителях Мерси, никогда не евших досыта.

Внезапно его внимание привлекли взрывы женского смеха, чередовавшиеся с жеманным хихиканьем. Сжимая в руке бокал кларета, в окружении очаровательных женщин стоял Венсан Вуатюр [31] и с насмешливой улыбкой декламировал:

Луи подошел поближе. Молодые женщины принадлежали к окружению Анны Женевьевы де Бурбон, хрупкой, белокурой красавицы, сестры герцога Энгиенского, ставшей несколько месяцев назад герцогиней де Лонгвиль. Луи приветствовал женщин, и, как это бывало каждый раз, когда он встречал Изабеллу Анжелику де Монморанси, он на миг задержал на ней свой взор, вспоминая постыдную казнь ее отца, двадцатисемилетнего Франсуа де Монморанси, графа де Бутвиля, позволившего себе не считаться с указами Ришелье. В садах на площади Руаяль Монморанси вместе с друзьями вызвал на дуэль — на глазах у глядевших в окна дворян — Бюсси д'Амбуаза и двух его приятелей, дабы показать, насколько он презирает эдикты кардинала. За это преступление его предали смерти на Гревской площади.

В этот вечер дочь Франсуа де Монморанси прибыла к г-же де Рамбуйе, чтобы представить ей своего младшего брата, которому исполнилось шестнадцать, и он начинал выходить в свет.

Неподалеку от Анжелики стояла Марта дю Вижан, неудавшаяся любовь герцога Энгиенского, а также Жюли д'Анжен, дочь маркизы. Немного поодаль Луи заметил Маргариту де Роган, дочь покойного герцога Генриха, возглавлявшего протестантов в Ла-Рошели и Алесе. Девушка славилась как своим богатством, так и добродетелью.

В пышных платьях с золотым и серебряным шитьем, с прорезными лифами на яркой шелковой подкладке, с подобранными модестами, закрепленными кружевными розетками и пышными золотыми бантами, все юные красавицы были набелены. Губы их были подкрашены, а глаза жирно подведены черным.

Обменявшись любезностями с Жюли д'Анжен, Луи покинул стайку молодых женщин и отправился дальше.

Завидев господина де Рамбуйе и маркиза де Монтозье, шествовавших, как обычно вместе, в окружении ученых в строгих одеждах, Луи низко поклонился.

Несколько литераторов вились вокруг Шаплена. [33] Одетый в старое, не слишком нарядное платье, сей сын нотариуса, как обычно, сделал вид, что не узнал Луи: молодой человек живо напоминал писателю о том времени, когда он служил письмоводителем у собственного отца. Шаплен беседовал с Менажем и щеголеватым де ла Ривьером, другом и советником Принца, брата короля. Когда Луи приблизился, они замолчали.

Внезапно, беззастенчиво всех расталкивая, с шумом ввалилась группа молодых людей, любимчиков Луи де Бурбона, герцога Энгиенского, во главе с самим герцогом.

Посторонившись, Луи опустил глаза, не желая видеть желчное лицо принца: нос, похожий на клюв хищной птицы, тонкие губы и острый выдающийся подбородок.

Когда герцог проходил мимо него, Фронсак склонился в глубоком поклоне, но Энгиен, любивший обижать людей, сделал вид, что приветствия не заметил.

Надменный и раздраженный, он притворялся, что слушает Гаспара де Колиньи, маркиза Дандело, усердно нашептывавшего что-то ему на ухо. О чем они говорили? Кто знает… Возможно, они уже подготавливали похищение Анжелики де Монморанси, случившееся два месяца спустя, после чего влюбленные, наконец, сочетались браком. Но возможно, они обсуждали и что-то другое… поговаривали, что Дандело был возлюбленным герцога. Впрочем, Энгиен достаточно равнодушно внимал словам сына маршала де Шатийона, и его заостренное лицо по-прежнему оставалось непроницаемым.

Внук Людовика Святого, он чувствовал себя уязвленным браком с Клер-Клеманс де Брезе, тщедушной, некрасивой, а главное, незнатной племянницей Ришелье, который его вынудил заключить кардинал, в то время как Энгиен был страстно влюблен в Марту де Вижан, подругу своей сестры и Жюли д'Анжен. Надменный молодой герцог, получивший королевское воспитание, рассматривал этот брак как унижение и позор еще и потому, что все считали его жену дурочкой, а герцог мог осилить любой трактат по математике и философии, а свою любимую книгу — «Записки о галльской войне» Цезаря — читал на латыни. Он состоял в переписке со всеми европейскими учеными и философами, и недоставало ему только лавров великого полководца.

Жюли де Вивон говорила Луи, что временами молодой герцог бывал и очаровательным, и веселым, и любезным, но чаще всего его расположение духа оставляло желать лучшего. Атеист и вольнодумец, он не верил ни в Господа, ни в дьявола и считал себя выше людской морали, поэтому те, кто ненавидел его, имели для того вполне веские причины!

В компании друзей молодого принца, нещадно ему льстивших, Фронсак заметил герцога Немурского и уродливого сына госпожи де Рамбуйе маркиза де Пизани. И герцог и маркиз, задержавшись на несколько минут, дружески приветствовали Луи.

К ним подошел Морис де Колиньи, брат Гаспара. Он давно уже жаждал узнать, каким образом простой нотариус Фронсак, был возведен королем в дворянское достоинство, и какие это у него такие таинственные заслуги, что при дворе о них никто не знает. Однако при его появлении Луи и Пизани немедленно заговорили о пустяках.

Расталкивая всех на своем пути, к герцогу протиснулся сеньор де Сент-Олэ, младший сын из обедневшей дворянской семьи, несколько месяцев назад решивший присоединиться к клевретам дома Конде.