Полые холмы - Стюарт Мэри (книги онлайн полные txt) 📗
– А другая половина? – спросил я. – Что Лот?
– Лот? – Эктор фыркнул. – Этот бахвал! Да он распишется в верности самому дьяволу вместе с Гекатой за несколько лишних акров земли. О Британии он печется не больше, чем вон тот пес у очага. Даже меньше. И он, и бешеный выводок его братьев сидят на своей холодной скале, и дела им ни до кого нет. Эти будут сражаться, только если им выгодно, и весь сказ. – Эктор помолчал, глядя в огонь и носком сапога щекоча брюхо псу; животное зевнуло и блаженно прижало уши. – Но на словах он за нас, и, может быть, я возвел на него напраслину. Времена-то меняются, теперь и варвары, вроде Лота, не могут не видеть, что, если мы не объединимся и не свяжем себя нерушимой клятвой, быть опять Всемирному Потому.
Под этим Эктор подразумевал не наводнение, а великое вторжение диких племен, происшедшее столетие назад. Пикты и саксы и присоединившиеся к ним скотты из Ирландии хлынули в Британию через вал Адриана, все на пути обрекая огню и топору. Тогда их под Сегонтиумом наголову разбил Максим, он прогнал их прочь, завоевав Британии мир, а себе – империю и место в легенде.
Я сказал:
– Лотиану принадлежит ключевое место в обороне, задуманной Утером, даже более важное, чем Регеду и Стрэтклайду. Я слышал – вот не знаю, правда ли? – что по берегам Алаунуса тоже поселились англы и что союзных англов к югу от Йорка по реке Абусу теперь в два раза больше, чем при жизни моего отца.
– Это правда, – сокрушенно подтвердил Эктор. – И южнее Лотиана на побережье нет никого, кроме Уриена, еще одного стервятника, который кормится от Лота. Да нет, пожалуй, я и к нему несправедлив. В конце-то концов, ведь он женат на Лотовой сестре, как же ему не плясать под его дудку. А кстати, говоря об этом...
– О чем? – спросил я, потому что он не договорил.
– О женитьбе. – Он нахмурился, но тут же ухмыльнулся. – Забавное дело, хотя затея дьявольски опасная. Ты знаешь, что у Утера есть побочная дочь, не помню ее имени, ей сейчас лет семь или восемь?
– Моргауза. Да, я ее помню. Она родилась в Бретани.
Моргаузу родила от Утера одна бретонская девица, она последовала за ним и в Британию, надеясь, по-видимому, на брак, ибо была хорошего рода и к тому же, насколько известно, единственная женщина, имевшая от него ребенка. (Многие в войске Утера, кто потихоньку, а кто и вслух, диву давались, как это ему удается не оставлять за собой целого хвоста ублюдков, подобно тому как сеятель оставляет за собой в борозде зеленую поросль. Однако та девица была единственная, насколько мне было известно. И Утеру, я думаю, тоже. Он был человек справедливый и щедрый и если и лишал девиц девства, то иных обид от него не потерпела ни одна.) Дочь свою он признал, содержал ее с матерью в одном из своих замков, а когда мать вышла замуж за его придворного, взял девочку к себе в дом. Я видел ее когда-то в Бретани: худенькое, пепельноволосое дитя с огромными глазами и маленьким поджатым ротиком.
– Так что же Моргауза?
– Утер выяснял возможности выдать ее за Лота, когда она созреет для постели.
Я поднял брови.
– А Лот что об этом думает?
– Лот? Ты бы на него посмотрел. Смех, да и только. Почернел от злости, будто росомаха, как услышал, что ему, королю Лоту, прочат Утерову побочную дочь, однако же речи вел учтивые, осторожные, боялся – а вдруг другой-то дочери, в законе рожденной, у короля не будет. Бастарды и их супруги и раньше, случалось, наследовали королевства. Не при тебе будь сказано, разумеется.
– Разумеется. Вот, стало быть, как Лот высоко метит?
Эктор кивнул.
– Ни много ни мало как в верховные короли, можешь мне поверить.
Я, нахмурясь, размышлял. Лота я никогда не видел, он был едва ли старше, чем я, лет двадцати с небольшим, и хотя сражался под знаменем моего отца, но так уж получилось, что пути наши не пересеклись ни разу.
– Так Утер хочет привязать к себе Лотиан, а Лот не против, чтобы его привязали? Каковы бы ни были Лотовы тайные устремления, но по крайней мере это означает, что он будет сражаться за верховного короля, когда дойдет до дела. А Лотиан – наш главный оплот против англов и других, кто наседает на нас с севера.
– О да, сражаться он будет, – кивнул Эктор. – Разве только англы предложат ему кус полакомее, чем сулит Утер.
– Даже так?
Я встревожился. Эктор, человек простой и прямолинейный, был при всем том очень проницателен и, как никто, осведомлен в сложном соотношении сил на наших побережьях.
– Ну, может быть, я слегка и преувеличил. Но на мой взгляд, Лот – личность бессовестная и честолюбивая, а такое сочетание не сулит ничего доброго сеньору, который не сумел бы его ублаготворить.
– А каковы его отношения с королем Регеда? – Я думал о том, каково будет жить младенцу в Галаве с таким соседом, как Лот, на северо-востоке, за Пеннинским хребтом.
– О, дружеские, дружеские. Как у двух псов, когда перед обоими стоит по полной миске. Так что пока беспокоиться причин нет, а с божьей помощью и не будет. Забудем о них, и давай выпьем. – Он вылил в себя целый кубок вина, поставил его на стол порожним и вытер усы. Потом устремил на меня вопросительный, умный взгляд. – Ну? А теперь не пора ли к делу, мой мальчик? Не затем же ты проделал столь долгое путешествие, чтобы сытно поужинать и посудачить со старым фермером? Чем я могу служить сыну Амброзия?
– Племяннику Амброзия, вернее будет сказать.
И я объяснил ему все. Он выслушал меня молча. При всей его доброте и сердечности он не был человеком порыва, скоропостижного решения. В свое время Эктор почитался хладнокровным и расчетливым военачальником, какому цены нет в любом деле – от жаркой битвы до упорной осады. Когда я передал ему королевское решение о моей опеке над младенцем, он только выразил удивление взглядом и вздернутой бровью, но выслушал меня, не перебивая и не отводя глаз от моего лица.
Я кончил, и он расправил плечи.
– Что ж. Одно могу сказать тебе сразу, Мерлин: я горд и рад, что ты обратился ко мне. Ты знаешь, как я относился к твоему отцу. И сказать тебе по чести, мой мальчик... – Он закашлялся, но продолжал, отвернувшись к огню: – Меня всегда печалило, что сам ты рожден вне брака. Это конечно, между нами, сам понимаешь. Утер, впрочем, тоже взялся за дело неплохо...
– Гораздо лучше, чем сумел бы я, уверяю тебя, – с улыбкой ответил я ему. – Мой отец не раз говорил, что мы с Утером на двоих обладаем свойствами одного хорошего короля. У него была заветная мечта, что когда-нибудь мы вдвоем явим миру такого короля. И вот она сбывается. – Я добавил, видя, что он удивленно вскинул голову: – О да, я знаю, младенец, еще даже не родившийся. Но пока все складывается именно так, как я ожидал: дитя, зачатое Утером и отданное на воспитание мне. И я знаю, что из него вырастет король, о каком мечтал Амброзии, – такой король, какого еще не видала эта многострадальная страна и, быть может, никогда более не увидит.
– Это ты прочел по звездам?
– Да, бесспорно, это начертано на звездах, а кто начертал это там, если не бог?
– Что ж, дай господи, дай господи. Приближается время, Мерлин, быть может, не на будущий год, и не в ближайшие пять лет, и, может быть, даже не десять, но такое время настанет, когда год Всемирного Потопа повторится, и дай нам бог, чтобы в Британии нашелся король, способный противостоять нашествию с мечом Максима в руке. – Он резко обернулся. – Что это? Что это был за звук?
– Только ветер в тетивах луков.
– А мне показалось, арфа. Странно. Что с тобой, дружище? Почему ты так смотришь?
– Ничего. Так просто.
Он поглядел на меня долгим внимательным взглядом, хмыкнул, но ничего не сказал. Стало тихо, и в тишине внятно прозвучал протяжный, напевный звон, холодная музыка, как бы родившаяся из воздуха. Мне вспомнилось, как я ребенком, бывало, лежал, смотрел на звезды и прислушивался к музыке, которую, по рассказам старших, они издают, перемещаясь в небе. Вот так она, наверное, звучала, подумалось мне.
Вошел слуга с охапкой дров, и горний звон умолк. А когда слуга удалился, плотно закрыв за собой дверь, Эктор снова заговорил, теперь уже совсем другим тоном:
