Закон парности - Соротокина Нина Матвеевна (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
— Поворачивай лошадей! Мы едем назад в Познань.
На лице солдата появилось тупое, непробиваемое выражение.
— Это как же я их разверну, дорога-то узкая. Да и устали лошади. Они шибко бежали, потому что постоялый двор близко. А назад они ни за что не поскачут.
Разговор шел о придорожной харчевне, в которой им пришлось заночевать перед Познанью.
— Ладно. Пусть отдохнут твои кони. Но не более десяти минут. А потом разворачивайся и назад в Познань.
Солдат, охая, подчинился.
И опять пошла скачка. Одно утешение, теперь ехали в правильном направлении, Никита это душой чувствовал! Ведь если вдуматься, все могло случиться еще хуже, чем в том сюжете, который он вообразил. Вся эта сцена в доме — картинка — перевертыш! Как понимать эту фразу, мол, Мелитриса всем нужна, и вашим и нашим? Наши — это Тайная канцелярия — это понятно. А «ваши» кто такие? Ваши — это не иначе как пруссаки. Сашка предполагал, что все случившееся с Мелитрисой — это игры нашей секретной службы. А раненый — ее агент… А если он их агент? А наш агент сидит раскинув ноги у двери с двумя пулями в груди… Никита даже застонал от презрения к себе. Ну почему он ему поверил? По-русски чисто говорит, слова матерные знает? Да мало ли их, христопродавцев, для которых родина пустой звук?
Сейчас он вернется в розовый дом и, что бы там ни говорил этот тип с проломленной головой, пробудет в особняке столько, сколько найдет нужным. Можно там вообще поселиться. Вызовет полицию, все объяснит. Несчастного этого надо похоронить. А он будет ждать Мелитрису, если она до сих пор еще не вернулась.
Ему казалось, что дорога туда, когда они летели в погоню, длилась минут пятнадцать, ну двадцать… Назад они ехали уже час, а шпили познаньских костелов как торчали на горизонте, не желая приближаться, так и торчат. Ну вот и окраина, наконец, скоро мост через реку Варту.
Подойдя к розовому дому, Никита вдруг смутился, все происшедшее с ним показалось не реальностью, а навязчивым сном, который является с периодичностью в полгода. Среди синих лесных пейзажей или в запутанных переулках неведомого сумеречного города с тобой происходят какие-то странные, подвластные только логике сна, события. При свете дня все они воспринимаются как абсурд, но стоит опять попасть в тот же сон, вся ночная камарилья опять обретает смысл. Зачем же он снится опять, этот окаянный дом с львиной мордой на дверной ручке?
Никита уверенно толкнул дверь. На этот раз она была заперта. Он нетерпеливо застучал ручкой.
— Откройте, сударь! Это я! Князь Оленев! Надо решить некоторые вопросы!
Гаврила с кряхтением тоже вытряхнулся из кареты, проклятая качка все бока ему отбила. Подойдя к барину, стал к двери спиной и начал методично бить в нее каблуком. Крики и стук разносились по всей улице, и, словно в некой трубе, завихрялись в спираль и, усиленные эхом, неслись вдаль.
Из дома напротив, небольшого фахверкового строения с высокой крышей, вышла старушка в пестрой юбке и белом чепце, постояла, послушала, потом нерешительно придвинулась ближе.
Разговор с ней завязался по-польски, и вел его снулый солдат. Никита хоть и понимал, что говорила старушка, толкового вопроса задать не мог.
— Не надо стучать, Панове. Дом пуст.
— А ты откуда знаешь, старая?
— Уехали все. Приехала карета, вышла из дома молодая панночка, они сели в карету и уехали.
— Когда это было? Только что?
— О, нет! Это было утром, вернее, в полдень. Часы на башне в монастыре ионнитов пробили 12 раз.
— Гаврила, я тебе часы дал в руки. Сколько на них было?
— Половина первого. Это я точно помню. Мы с постоялого двора выехали в десять. Стали искать табачную лавку…
— Понятно, — перебил он камердинера. — Полчаса не хватило. Мелитрису увезли до нашего прихода. Тогда же и драка произошла. Раненый ошибся. Напавших на дом было не двое, а трое. Спроси ее, спроси, — обратился он к солдату. — Девица шла добровольно или ее тащили силой?
— О нет, панове, она шла добровольно, только ругалась громко, — старушка застенчиво улыбнулась. — А господа с ней рядом тесно шли, а высокий все ее успокаивал, но что говорил — не знаю. По-немецки не разумею.
— Спроси ее, чей это дом.
— Пана Быдожского. Сам он живет за рекой, при лавке, а дом сдает в аренду.
— Спасибо вам, добрая женщина, — стал повторять Никита на все лады, но и денег хотел ей дать, но постеснялся чего-то. Теперь ему надо было поскорее избавиться от разговорчивой старушки, да так, чтобы она потеряла к ним всякий интерес. Он велел подогнать карету ближе к дому, чтоб с улицы не видно было, как он перелезает через забор. В дом придется попасть через окно. Если воры пользуются таким способом, то и у князя должно получиться. Если старушка не видела, как из дома выносят мертвеца, значит, они все там, и раненый и его жертва. Сейчас он учинит полный допрос. Во-первых, надо узнать, не Осипов ли его фамилия? И кто вызвал его в Познань? И за какой надобой. Много вопросов, знай отвечай! Видимо, у раненого только и хватило сил, чтобы встать и закрыть дверь, а теперь он лежит на канапе, и на него таращится мертвец. Страшная картина!
Каким-то чудом Никите удалось выставить стекло, не разбив его. Рядом пыхтел Гаврила, он и не заметил, как тот перелез через забор.
— Подмогу, Никита Григорьевич… Ну подмоги, беспокойная душа, подмоги… Никита спрыгнул на пол и очутился в столовой на первом этаже. Чтото в комнате изменилось. А… вот окна задернуты шторами, и оттого полумрак. Три часа назад здесь все было залито солнцем. Он пересек прихожую и вошел в комнату, где лежал раненый. Она была пуста. Более того, она была убрана. С пола вытерли кровь, поставили на место мебель, поломанный табурет бесследно исчез.
Никита тряхнул головой, словно пытался вывести себя из состояния обморока или шока. Что за странный спектакль разыграла перед ним жизнь. На миг ему представилось, что, как только его карета свернула за угол, мертвец преспокойно встал, снял испачканный краской или клюквенным соком камзол — чем имитируют кровь в театре? — сунул этот камзол в сумку и направился к двери, а раненый прытко вскочил: подожди, я с тобой… Видно, так искусно была «разбита» его голова, что даже Гаврила не заметил подделки.
Он поднялся по лестнице наверх. В спальне тоже был полный порядок — ни развешанных платьев, ни предметов туалета. Весь реквизит «актеры» унесли с собой.
— Надо ехать, барин. Здесь мы ничего не дождемся.
— Но как они смогли вынести незаметно вещи, раненого и мертвеца?
— Почему незаметно. Через сад…
Конечно… Какой он болван! Третья дверь в прихожей вела в кухню, а оттуда прямиком в сад. Как он не заглянул туда раньше? Ясно, что кроме раненого в этом доме обитал еще кто-то…
Теперь можно не торопиться. Никита вдруг со всей очевидностью понял, что с самого начала не верил в удачу. И может быть, весь остаток жизни уйдет на то, что он будет мотаться по городам и государствам в поисках ускользающей тени, миража, имя которому — Мелитриса. Но бред раненого — реальность, уже хотя бы потому, что он знает эти имена — Цейхель и Сакромозо. Только бы доехать до Александра. Они сядут рядом и составят четкий план действий. Что за насмешка судьбы? Почему этот оборотень, прикинувшийся банкиром, так нагло и по-хозяйски распоряжается жизнью его самого и его близких. Его надо найти… найти и убить, потому что он шпион, враг и негодяй!
Так думал князь Оленев, глядя на неторопливо пробегавшую мимо деревеньку, она словно повертывалась к путникам то одним своим боком, то другим. Дубы у погребца хороши, ох и желудей с них, наверное, будет по осени… А вот и мельница. Сетчатые крылья закреплены, не вращаются. В этом было что-то противоестественное, словно стрекоза перестала трепетать крыльями, но не упала, зависнув в воздушном потоке. А потом потянулось озеро… Вода, с отраженным в нем закатом, морщилась, напоминая заморский шелк.
