Королевская охота - Ашар Амеде (читать книги без сокращений .txt) 📗
— А король? — спросил Эктор. — Знает ли он все это?
— Король не интересуется такими мелочами.
— Но вы же королевской крови, и ваше поражение может бросить тень и на него.
— Нет, он слишком высок для того, чтобы оно его коснулось. Да, он король, но это, сударь, Людовик XIV, то есть величайший из властителей вселенной. Сама слава утомлена громом его побед. Рухнет Европа, погибнет Франция, но это его не смутит. Этот король защищен своим могуществом, как Юпитер стрелами — молниями.
Тут вмешался де Рипарфон, холодно заметив:
— Я знаю многих, кто на его месте был бы гораздо хуже.
Принц умолк, казалось, его буйная пылкость угасла.
— Вы правы, — подтвердил он. — От короля исходит добро. Но многое он делает по неправильным внушениям со стороны придворных.
— Король любит истину, — прибавил Рипарфон, — но его принуждают к неправде. Быть на такой высоте, и чтобы при этом не закружилась голова!.. И все же, господа, согласитесь, в древней Греции он занял бы место на Олимпе. Но Людовик XIV — первенец Бурбонов, и этого для него уже достаточно.
— Ей-Богу, он прав, когда довольствуется этим, — весело произнес принц, вдруг забывший свою досаду, — поэтому предлагаю тост за здоровье французского короля. Да здравствует король!
Присутствующие опорожнили свои бокалы.
— А знаете, господа, что мне нравится в короле? Его любовь к хорошеньким женщинам, — усмехнувшись, произнес Фуркево.
— Это замечание открывает вашу собственную слабость, — смеясь, заметил принц.
— Что ж, не отпираюсь. Надо же разнообразить эту скучную жизнь. Что касается меня, Поля-Эмиля-Феба де Монвера, маркиза де Фуркево, я отношу к неверным того, кто не посвящает женщинам всего своего времени, сердца и мыслей.
— С такими мыслями вы отнесете меня к туркам, — улыбаясь, заметил Рипарфон.
— О, вас все знают: вы не человек…
— Гм…не понял. Как вы сказали?
— Вы мудрец. Вы имеете право быть важным и читать проповеди. Вы разрушитель мечтаний матерей, желающих выдать за вас своих дочерей. А нам, повесам, достались в удел лишь наши двадцать пять лет и наше сердце, легко покоряющееся всем хорошеньким глазкам. Я же не знаю другого развлечения, без которого я бы постригся в монахи и жил в пустыне. А что, господин де Шавайе, разве я неправ? Вы что-то молчите, но я думаю, у вас есть своя Мандана, мой прекрасный Кир?
Эктор слегка покраснел.
— Я ещё не имел пока времени изучить подобные тонкости, — ответил он.
— Помилуйте, здесь не нужна никакая наука, достаточно лишь практики, причем с самой школы.
— На случай, если вам понадобится учитель, — вмешался Рипарфон, — я знаю превосходного, и он неподалеку.
— Ну вот, это уже камешек в мой огород, — заметил принц. — За что вы на меня нападаете?
— Так вы себя узнали?
— Сократ учил: познай самого себя.
— И вы себя знаете? — смеясь, спросил Фуркево.
— Его высочество так прозорлив, — добавил Рипарфон.
— Но как тут быть, мой друг, — возразил принц, — нельзя не иметь хоть одного положительного качества, когда тебе приписывают столько пороков.
Вошедший дежурный офицер подал принцу записку. Прочтя её, принц обратился к друзьям:
— Если то, что здесь написано, подтвердится, скоро нам предстоит жаркая схватка.
ГЛАВА 15. СЧАСТЬЕ И НЕСЧАСТЬЕ
— Стало быть, повеселимся немного, — оживился Фуркево.
— Бегу к товарищам в Коронный полк: ведь он будет первым в огне, — воскликнул Эктор и выбежал из комнаты.
Принц с Рипарфоном и Фуркево поехали к маршалу Маршену.
Маршал спокойно отдыхал, когда вошел герцог Орлеанский. Окна были закрыты и зашторены.
— Маршал, — разбудил его герцог, — неприятель приближается. Скоро они будут здесь.
— Какой ещё неприятель? — воскликнул маршал, протирая глаза. — Это невозможно.
— Маршал, — возразил принц, с трудом сдерживая гнев, — когда перед вами такой человек, как принц Евгений, слово «невозможно» употреблять не должно.
— Успокойтесь. Мы опытнее его в военном деле. Возвращайтесь к себе. То, чего вы опасаетесь, не случится.
Маршал встал, желая закончить разговор. Принц в ярости топнул ногой.
— Делайте, что хотите, сударь, я больше ни во что не вмешиваюсь.
Он с подчеркнутой неучтивостью повернулся к маршалу спиной и вышел из комнаты. В молчании принц возвращался домой, изредка бросая взгляд на рассыпавшиеся в поле войска, кусая при этом побледневшие от гнева губы. Наши друзья следовали за ним.
Дома принца окружили генералы. Они настойчиво просили его снова седлать коня.
— К чему? — отвечал принц. — Я побывал на наковальне, ваша очередь посетить молот.
— Господина де Лафейяда? — спросил один из генералов. — Будем молить Бога, чтобы он забыл про нас, а уж мы-то без него обойдемся.
Между тем события не стояли на месте. Об этом красноречиво говорилось в сообщениях, поступавших на квартиру принца. «Принц Евгений овладел Пьянеццой», «Он перешел Доару», «Принц Евгений идет к нашему лагерю», «Скоро он будет на нашей передовой позиции» — все это только подстегивало сторонников принца Орлеанского все решительнее обращаться к нему с просьбами. Он, наконец, уступил требованиям совести, действовавшей заодно с его сторонниками. Но оскорбление, нанесенное Маршеном, заставило его выразиться довольно сдержанно:
— Не все ли равно, буду я сидеть в седле или на кровати?
— Наконец-то мы выходим из берлоги, — заметил Фуркево, узнав о решении принца.
Тем временем герцог отправился на встречу с Коронным полком. При приближении герцога перед фронтом солдат опять выехал де Шавайе и, обращаясь к герцогу Орлеанскому, громко произнес:
— Ваше высочество, вы не то нам обещали. Принц Евгений уже близок, а ваша шпага ещё в ножнах!
Герцог узнал его. В глазах сверкнула молния, но он рукой приветствовал Эктора.
— Маркиз, я сдержу слово и сделаю больше, чем обещал. Вперед, господа — и да будет с нами воля Божья!
Но вперед идти не пришлось: показались неприятельские шеренги. Это было в три часа утра. А в четыре часа французская армия была разбита, маршал Маршен убит, герцог Орлеанский получил ранения в ногу и руку. Командование войсками перешло к герцогу де Лафейяду.
Итак, для внука Людовика XIV Италия оказалась потеряна.
Оставив Пьемонт, армия отступала к Альпам. Грустное молчание господствовало среди солдат, изредка поглядывавших назад, как бы прощаясь взглядом с провинцией, которую они потеряли из-за глупого самодовольства своих начальников.
Раненый герцог Орлеанский лежал в своей карете. Возле него сидел молчаливый Рипарфон. Сзади ехали всадники, среди которых его друзья — Эктор и Поль. Оба несли на себе следы боя — дыры на одежде и раны на теле.
— Знаете, счастье вам покровительствует. Вы всегда будете меня побеждать, — вдруг обратился Поль к Эктору.
— Я? Интересно, почему?
— На вашей одежде пятнадцать дыр от австрийского оружия, а у меня — только тринадцать.
— Зато ваша шпага вся в крови.
— И правда, даже желтые ленты на ней покраснели…Знаете, я попрошу какую-нибудь гренобльскую даму снабдить меня лентами на будущее…
— Говорят, они очень любезны. Вы, конечно, найдете двух или трех, которые поспешат оказать эту маленькую услугу.
— Вы ошибаетесь: вы и то похожи на разбойника, а уж я вовсе смахиваю на бродягу.
— Ну-ну, граф, не отчаивайтесь. Желтые ленты везде найдутся. А уж другую одежду вы найдете в своем обозе.
— Э, мой дорогой, где теперь его искать? Мои лакеи разбежались, а с ними и мой обоз.
— Я знаю, где он, — заметил как всегда в таких серьезных случаях оказавшийся рядом Кок-Эрон.
— Ты, братец? И что же ты знаешь? — спросил с удивлением Фуркево.
— Ваш обоз в ста шагах от обоза его высочества.
— Кто ж его спас? Уж не ты ли?
— Вот так вопрос! Впрочем, может, это сделали ваши шесть лакеев-хорватов?
— Признаться, для этого не потребовалось бы слишком много храбрости.
