В балканских ущельях - Май Карл Фридрих (читаем книги бесплатно TXT) 📗

Он избрал дорогу на Кабач. Видеть его я пока не мог, но след вел через лес. Если бы я дал ему фору вначале, жеребец был бы для меня потерян. Поэтому я гнал и гнал эту клячу.

Мне показалось, что я слышу впереди стук копыт, но видеть я по-прежнему ничего не мог. Деревья стояли слишком тесно.

Так я скакал мили три. Да, действительно стук копыт. Но где? Впереди! Нет, сзади. Я оглянулся и увидел… нагонявшего меня Халефа! Его лошадь замедлила ход, и он принялся обрабатывать ее плеткой из гиппопотамовой кожи.

— Вперед, тварь, быстрее! — кричал он на арабском, что означало высшую степень возбуждения.

— Почему ты бросил хижину? — крикнул я ему. — Они не уйдут?

— Так ведь там же Оско и Омар! Больше нам поговорить не удалось.

Лес становился все реже. Наконец мы выехали в поле, и можно было оглядеться. Мы находились на возвышенности. Внизу, в получасе езды, лежала деревня, наверняка Кабач. Слева тек широкий ручей, который за деревней сливался с рекой Сыыдлы. Выше места слияния был деревянный мосток.

Измиланец был перед нами как на ладони, но довольно далеко. Пулей его было не достать. Да, мой жеребец — великолепный скакун. Для него такая езда была только игрой. Будь кузнец поопытнее, он бы оказался от нас в три, нет, в пять раз дальше!

Я заметил, что он выбрал другое направление, убоявшись, видимо, показываться в деревне. Надеялся перепрыгнуть через ручей? Я в это не верил. Ручей был широк, к тому же с высокими берегами.

— Гони его к мосту! — крикнул я Халефу. Сам же поскакал к деревне, через которую был прямой путь к мостику. Может, мне удастся добраться туда быстрее, чем вору. Животное мое было тяжело на скачки. Я пристал в седле, чтобы облегчить вес — ничего не помогало. И я решился на жестокость — вынул нож и сделал лошади надрез на шее. Она громко обиженно заржала и рванула что было сил. Я буквально летел к деревне, но дальше лошадь отказалась повиноваться. Она неслась вперед, не разбирая дороги.

Где-то слева скакал измиланец. Вот он обернулся и заметил Халефа, но не меня. Он привстал и поднял ворованный штуцер. Я мог представить себе зловещую ухмылку, появившуюся на его лице. Расстояние между им и Халефом все увеличивалось, но зато моя лошадь, обезумев, летела к деревне как ветер, со скоростью, превышающей скорость вороного. Нас увидели люди, ни стояли возле дверей своих домов и глазели на нас. Рядом с первым домом возвышалась груда камней. У меня не было времени объезжать ее, и я пустил лошадь прямо на камни. Совершив прыжок, она издала какой-то неестественный звук. Я чуть было не угодил головой стену дома и не потерял управление.

Дальше препятствия не кончились. Следующей преградой стала двухколесная повозка с фруктами — кайми, я даже не разобрал. Прыжок — и мы благополучно миновали ее. Зрители закричали от страха и удивления.

Впереди показался поворот. Прямо за ним мужчина ел за повод корову. Завидев меня, он отпустил животное и с криком отскочил в сторону. Корова подалась было за ним и перегородила дорогу. В следующий миг мы перелетели и через корову.

— Челеби! 24 Эфенди! Эфенди! — услышал я сзади. Оглянувшись, я увидел человека, который кричал мне. Это был Али Сахаф, стоявший у дверей своего дома. Рот у него был открыт от изумления, а руки сложены на груди. Он явно принял меня за злоумышленника укравшего чужую лошадь.

Так мы мчались и мчались. Наконец я увидел мост измиланец еще не достиг его, но я опередил даже своего вороного. Он скакал вдоль берега, Халеф — за ним Наконец мне удалось остановить лошадь, и я взял ружье наизготовку. Вороной был мне дороже, чем жизнь всадника. Если он добровольно не сдастся, ему уготована пуля. Пусть только подъедет! Тут он меня заметил. Видно было, что он опешил — измиланец явно не ожидал такой встречи. Потом он резко рванул вправо. Имея меня спереди, Халефа сзади и речку слева, ему ничего не оставалось, как ехать через деревню.

Я мгновенно развернулся, резанул коня второй раз и помчался назад. Вот он мелькнул за одним из домов. Четыре-пять прыжков моего коня, винтовка готова…

Тут я заметил, что преступника поджидает препятствие, которое он не заметил или скорее недооценил. Возле дома, у которого он оказался, шла изгородь из ивы. Я бы на его месте держался от нее в стороне или хотя бы попытался перепрыгнуть. Он же побоялся и поехал в обход, к въезду в деревню. Я за ним не последовал, мне надо было перекрыть ему дорогу на равнину и направить его к воде. Я мог достать его пулей, но все-таки это был живой человек, и мне не хотелось напрасного кровопролития.

Поэтому я направил лошадь прямо на забор. Для жеребца этот прыжок не составил бы сложности, кляча же не потянула на рекорд, и мы просто пробили в изгороди дыру. Теперь лошадь мчалась как стрела, пущенная из лука, вниз по деревне, и возле первого дома я завидел измиланца. Он, поняв, что путь перекрыт, поскакал вправо вдоль ручья по дороге, от которой раньше хотел отказаться. Вдалеке стал виден Халеф, которому тоже ничего не оставалось, как разворачиваться.

Я следовал за бандитом довольно близко. Он находился от меня приблизительно в пятидесяти корпусах и в отчаянии давал вороному шпоры, к которым тот не привык. Конь взбеленился и вышел из подчинения.

—Ри! Стой! Стой! — кричал я что было сил, надеясь, что жеребец, услышав мой голос, остановится. Но измиланец ударил его ружьем между ушей, и тот, снова пустился вперед, оставив меня позади. Расстояние между нами стало расти. Было уже ясно, что перепуганное животное собирается прыгать через ручей. Если ему удастся прыжок — конь для меня потерян, если я конечно, не воспользуюсь ружьем. И я снова взял ствол наизготовку.

Я решил стрелять, когда измиланец окажется на той стороне. Пять, четыре, три корпуса отделяют его от бега Вот копыта Ри залетели вперед головы, и он элегантным луком выгнулся над водой. Всадник потерял поводья, вылетел из седла, с силой грохнулся о землю и остался недвижим.

У меня не было времени обуздывать свою лошадь, она продолжала скакать. Она оказалась совсем необученной, к тому же была напугана до предела и занесла бы меня в ручей, переломав ноги нам обоим. Я одобрительно крикнул, лошадь прыгнула, не долетела и перекувырнулась.

Седло, в котором я сидел, было арабским с высокой передней лукой и еще более высокой задней. Такие седла удобнее английских, но и опаснее, если лошадь падает. Я рисковал жизнью, поэтому, крича лошади какие-то слова, вынул ноги из стремян, поднялся в седле над задней лукой, уцепившись при этом руками за переднюю, перекинул правую ногу и спрыгнул. Мне очень мешало ружье, поэтому все прошло не так гладко, я здорово грохнулся и некоторое время пролежал без движения.

— Аллах-иль-Аллах! — услышал я недалеко от себя. — Сиди, ты жив?

Я лежал так, что видел Халефа — он был немного дальше меня на другом берегу ручья и уже приготовился к прыжку. Он мог сломать шею. Опасность придала ему сил. Я предупреждающе поднял руку и крикнул:

— Оставайся на месте, Халеф, не будь глупцом!

— Слава Пророкам, — ответил тот, — он хранит меня от глупостей. И ты жив!

— Да, только немного грохнулся.

— Ты сломал что-нибудь?

— Думаю, нет, посмотрим!

Я поднялся и осмотрел себя. Все вроде бы цело, но голова гудела как котел. Халеф спешился, спустился к ручью и перебрался на мою сторону. Ручей оказался нешироким, но опасным его делало очень глубокое русло.

— Аллах велик! — воскликнул Халеф. — Вот это была охота! Я не верил, что на этих клячах мы догоним самого Ри!

— У него был плохой наездник.

— Да, он сидел на вороном, как обезьяна на верблюде, это я видел в Стамбуле у одного человека с медведями. Вон Ри. Я приведу его.

Вороной стоял спокойно и хрустел сочной травой. По нему не было видно, что он только что перенес суровое испытание, в то время как лошадь измиланца тяжело дышала и была покрыта потом. Луки седла были поломаны при прыжке.

— Пусть стоит, — ответил я, — надо посмотреть, что с всадником.