Белый ворон Одина - Лоу Роберт (читать книги без регистрации TXT) 📗
Но все это беды будущего. А сейчас требовалось подумать, как вернуть Тордис, Коротышку Элдгрима и Обжору Торстейна.
В Альдейгьюборге мы задержались ненадолго — ровно настолько, чтобы выяснить: если Ламбиссон когда-то и был здесь, то давно уже уехал. Перед отъездом мы посетили Обетный Камень, который Эйнар Черный установил шесть лет назад в память о погибших побратимах.
Прошло совсем немного времени, а нас осталась всего какая-то горстка: Хаук, Гизур, Финн, Квасир, Хленни Бримили, Рыжий Ньяль, Рунольв Заячья Губа и я. Торкель стоял вместе с нами — хоть он и не был в том походе, но хорошо знал Колченога, Скапти Полутролля и других из тех, кому посвящен этот камень. Вообще-то в живых остались еще двое — напрочь спятивший Коротышка Элдгрим и хромой Торстейн Обжора, который о нем заботился. И от их имени мы тоже поминали погибших побратимов.
— Смотрите, кто-то приходил сюда, — сказал Квасир, кивнув на увядший дубовый венок, свисавший с вершины камня.
Действительно, приходил, причем не так уж давно… Минувшие годы и непогода стерли краску с каменной поверхности, однако сами-то руны остались, а значит, сохранилась и история с записанными в ней именами наших товарищей. Мы, как и полагается, вознесли молитвы богам, оставили свои скромные подношения и покинули Обетный Камень.
Финн предположил, что венок могла оставить жена Колченога, которая, по нашим сведениям, проживала с сыном и дочерью в Альдейгьюборге. Однако дома мы ее не застали. Соседи сообщили нам, что Ольга давно уже уехала куда-то на юг. Я вспомнил, что жена Колченога была славянкой, то есть дети их получились наполовину русами, наполовину северянами.
Эх, Колченог, Колченог… Всего-то и осталось от тебя, что пара затерявшихся детей да этот камень с полустертыми рунами.
«Сохатый» остался в Альдейгьюборге вместе со всей командой, за исключением меня, Финна и Квасира с Торгунной — мы отправились в Новгород. С собой нам пришлось взять и Воронью Кость, ибо я, откровенно говоря, побоялся оставлять его рядом с кораблем Клеркона. Хоть мы и постарались пришвартоваться как можно дальше от «Крыльев дракона», но я видел, какими глазами посматривал мальчишка в сторону чужого драккара. Я ни в коем случае не хотел затевать ссору с Клерконовыми людьми. Да и они, казалось, понимали, что произойдет, коли мы начнем убивать друг друга в пределах Святославовой державы. Так что, после некоторых колебаний, я решил увезти мальчишку от греха подальше. Гизуру и без него забот хватит.
Мне не хотелось расставаться с «Сохатым», и вначале я даже думал добираться своим ходом до самого Новгорода. Однако потом, когда мы уже плыли на струге, я от души порадовался, что отказался от первоначального намерения. Волхов показался мне еще более опасным и бурливым, чем в тот раз, когда мы проходили его вместе с Эйнаром. По обоим берегам тянулись сплошные сосновые и еловые леса. Лишь кое-где попадались расчищенные участки, на которых работали бородатые русы. Несмотря на позднюю осень, они боронили землю при помощи странных трезубых приспособлений.
Места эти мне не нравились, казались болотистыми и негостеприимными. То ли дело дальше на юг, где начинаются благодатные степи с черной землей. Славяне их так и называют — чернозем. Почва там настолько плодородная, что ее достаточно единожды вспахать и затем можно на протяжении нескольких лет использовать без дополнительной обработки. Говорят, там снимают отличные урожаи пшеницы.
Да и осенний Альдейгьюборг меня совсем не порадовал. Теперь, когда вся листва облетела и деревья тянули в небо свои черные когтистые руки, город показался унылым и неуютным. И, похоже, не мне одному.
— Да, незавидное тут у них местечко, — вынес приговор Рыжий Ньяль. — А для чего они кипятят воду в этих огромных котлах?
— Соль выпаривают, — пробурчал Квасир. — В здешних источниках вода соленая, как в море.
— Хитро придумано, — одобрил Оспак. — Я слышал, купцы на кораблях тоже кипятят морскую воду.
Он впервые оказался в землях Гардарики, и все здесь было ему интересно.
— Точно, — подтвердил Финн. — Так что, здесь, на «Сохатом», мы богаче самого Квасира Плевка, поскольку…
Квасир никак не реагировал на смешки окружающих; он невозмутимо дырявил золотые динары, мастеря обещанное ожерелье для жены. Что касается Торгунны, то она продолжала колдовать над головой Олава, на которой уже начали отрастать нормальные волосы. Я давно уже понял, что, независимо от того, кем мальчишка являлся на самом деле, держать его за раба не получится. А потому, как только мы поднялись на борт струга, я подошел к нему и сказал:
— Уж не знаю, конунгов ты сын или нет… но отныне можешь считать себя свободным.
После чего протянул мальчишке руку. Тот озадаченно заморгал своими удивительными глазами, затем взглянул на сияющую Торгунну и все понял. Широко улыбнувшись, он сжал мое запястье своими худенькими полудетскими руками.
Позже — когда наша лодка, подгоняемая баграми сплавщиков-кривичей, уже плавно скользила меж зеленых берегов — ко мне подошел Квасир и рассказал, что им с Торгунной удалось выяснить у маленького Олава.
— Мальчишка говорит, будто раньше жил со своей матерью, дедом и приемным отцом, которого он называет Старым Торольвом. По его словам, какие-то люди охотились за ним. Он это знает, потому что мать всегда предостерегала его против них. Они вроде бы прятались в том самом месте, названия которого он не помнит. Оно и немудрено, ему тогда едва исполнилось три года. Однажды им всем пришлось оттуда бежать и направиться в Новгород, где у него жил дядька или еще какой-то близкий родич. Мать рассказывала про него, но мальчишка имени не запомнил. Они почти уже добрались до этого дядьки, но тут удача им изменила.
И пока я обдумывал услышанное — то так, то эдак обкатывая в голове рассказ Квасира, — тот внимательно смотрел на меня своим единственным глазом, тускло светившимся в сгущавшихся сумерках.
— А как он попал к Клеркону? Тот что, захватил его или купил у кого-то еще?
— Захватил, — хмуро ответил Квасир. — Сначала он убил его приемного отца. Мальчишка говорит, что Торольв был слишком старым, и Клеркон попросту столкнул его за борт драккара.
— А что с матерью?
Квасир пожал плечами.
— Думаю, она умерла позже. У меня такое чувство, будто мальчишка знает гораздо больше, но то ли не хочет, то ли не может говорить. Сказал только, что она умерла на Сварти.
Ага… и, скорее всего, под Клерконом, подумалось мне.
— Что-нибудь еще?
Квасир снова пожал плечами.
— Мальчишке известны имена матери, отца и деда, но он отказывается сообщить их. Полагаю, мать в свое время взяла с него клятву. Я бы тоже так поступил, если б за моим сыном охотились враги. Знаешь, как говорят: меньше болтаешь, дольше проживешь.
Во всем этом крылась какая-то тайна. У меня было ощущение, как у человека, увидевшего на земле кольцо. Смотришь на это кольцо, валяющееся в грязи, и знаешь: если хорошенько потянешь за него, то вытянешь великолепный заколдованный меч. А кольцо окажется на его рукояти…
Какое-то время мы сидели молча, затем Квасир задумчиво покачал головой.
— Прямо будто сагу читаешь, — пробормотал он. — Беглый сын конунга, который попадает в руки разбойников… Затем его продают в рабство, откуда пацана вызволяет Убийца Медведя со своими побратимами из Обетного Братства. Право слово… если этот парнишка в конце концов не станет великим человеком, значит, я ничего не понимаю в узорах Норн.
— Меньше беспокойся о мальчишке, — сказал я. — Лучше подумай над тем, какой узор Норны выткут для нас самих. Хотелось бы надеяться, что нити чужого величия не захлестнутся на нашей шее.
Эта зловещая мысль не шла у меня из головы всю дорогу, пока наш струг доблестно преодолевал волховские пороги. Наконец мы достигли Новгорода и высадились на его дощатой пристани. Вот тут-то проказницы-Норны и явили нам свой хитроумный узор. Думаю, Одноглазому он понравился… Во всяком случае, смех его, который с некоторых пор не смолкая звучал в моей голове, стал еще громче.
