Корсары по крови - Береговой Павел (читаемые книги читать .txt) 📗
Три новоприбывших парусника уже бросили якорь у берега, и до наступления ночи измученные ураганом мореплаватели успели повидать много удивительного. Перед нами расстилалась холмистая, почти безлесная равнина, которая занимала почти всю левую часть острова. Зато правая часть была покрыта непроходимыми джунглями. На берегу столпились несколько сотен островитян. Мужчины, частично татуированные, частично разрисованные белой краской, женщины с заплетёнными в косы длинными волосами. Туземцы были не вооружены и очень приветливо встретили непрошеных гостей. Наваленных груд черепов и костей доверчивых мореходов нигде не наблюдалось.
К нашим кораблям направились несколько пирог, и вскоре на борт «Вегейра» поднялись рослые люди прекрасного телосложения, высокие, мускулистые. Среди черноволосых индейцев попадалось немало светлых шатенов и даже рыжих. Выразительными жестами они приветствовали меня и мою команду.
Большой сюрприз поджидал нас, прибывших на остров, когда мы услышали слова языка, на котором обратились к нам туземцы. Этот язык отличался от привычных индейских наречий карибских племён. Да, и он, вне всяких сомнений, имел родственные отношения с местными диалектами, но слух скандинавов тотчас уловил слова, которых никак не могло в этом языке быть. Но эти слова были, и распознать знакомое оказалось необычайно легко.
Потому что слова эти с детства слышали большинство членов экипажей трёх парусников.
Подобные слова, несомненно, были позаимствованы из скандинавских языков. И что самое поразительное, они не просто попугайски повторяли звучание, а совпадали по своим значениям.
В основе своей этот язык вёл своё происхождение отнюдь не от карибских наречий!
Гостей радушно поприветствовали и пригласили сойти на берег. И гости прекрасно поняли смысл сказанного хозяевами.
Я переглянулся с ближайшими помощниками, кивнул им головой в знак подтверждения и недрогнувшим голосом распорядился дать знать на другие корабли о решении начать высадку.
Матросы спустили шлюпку на сверкающую солнечными бликами воду и направились к берегу, окружённому синими от зноя каменистыми холмами. Через несколько минут моя нога уже ступила на твёрдую землю. Сопровождали меня Хэнсон, Килинг, Бутен и Бьорн.
Жрец встретил нас помпезно. Приветственная речь прозвучала торжественно, под рокочущий аккомпанемент длинных барабанов и свист тростниковых флейт.
— Рад приветствовать вас от имени нашего племени! — что-то вроде этого провозгласил жрец в завершение. — Питаем надежду, что между нами завяжется дружба.
Конечно, на самом деле Тэйкеху выразился пространнее, но смысл был примерно таковым.
— Этот говор странно похож на устаревшее наречие, именно так разговаривали старики в моём посёлке в Норвегии, — шепнул Бьорн мне и Хэнсону.
— Я рад, что нам не понадобится переводчик! — весело ответил Том и добавил: — Кто ищет, тот находит!
— Бьорн, раз уж тебе это наречие знакомо больше, чем нам, объясни ему, кто мы и откуда, и спроси, куда мы попали, чей это остров, — попросил я. Нам долго пришлось ждать окончания приветственной речи, и теперь было необходимо что-то ответить.
Пока Бьорн, запинаясь, проговаривал фразы на старинном наречии, невозмутимое лицо жреца постепенно утрачивало свою неподвижность и несколько раз сменило выражение. Целая гамма чувств, от удивления и радости до восхищения и благоговения, появилась на нём.
— Этот остров принадлежит нам, — отвечал жрец. — Здесь редко бывают чужие люди, боги стараются принуждать чужаков обходить его стороной, но иногда и мы принимаем гостей. Нашу землю мы называем Спящий Дракон. Раньше, в заветах, оставленных предками, она звалась иначе. Глаз, Видящий Море.
— То море, что за проходом? — оглянувшись на просматривающиеся в узком проходе океанские волны, спросил я по-английски, и наш толмач передал мой вопрос индейцу.
— Да! Паруса на горизонте мы видим часто, но к острову просто так не подойти из-за бурунов и переменных течений, — переводил мне ответ наш добрый Бьорн, ведающий толк в старонорвежском. — Широкая полоса рифов, водовороты и коварный прибой не позволяют свободно передвигаться. Только местные жители, хорошие моряки и лоцманы, знают единственный путь… Нашим кораблям, сэр, только благодаря шторму каким-то чудом удалось преодолеть естественные преграды и войти в бухту. Эти люди живут здесь очень уединённо и верят, что наше появление… э-э… это знак свыше. Если я правильно понял, сэр.
— Но почему вы зовёте свой остров Спящим Драконом? — спросил я. И добавил, уточнив у Бьорна: — Ты правильно перевёл? Дракон?
Я, конечно, и сам знал, что слово «дрэг» означает именно дракона, но уж больно чудно его выговаривал жрец — «дреейхкаа», — и я на всякий случай справился у норвежца.
Бьорн заверил меня, что ошибка маловероятна. Примерно так же смягчали и тянули это слово древние старики в его родном северном краю.
В тот, самый первый день мы ещё не знали, разумеется, что жрец многое недоговаривал. И это неудивительно.
Кем мы были для обитателей Спящего Дракона в тот первый день прибытия? Такими же, по сути, как и все предыдущие, гости поневоле, непредсказуемыми незнакомцами. Вполне возможно, опасными.
Хотя у нас имелось решительное отличие. Из череды прошлых, в различной степени угрожавших благополучию островитян столкновений с посланцами внешнего мира наших людей тотчас выделил непреложный факт.
Многие из нас понимали язык туземцев, и более того, кто-то из нас мог даже разговаривать на наречии, подобном их языку. Хотя до полного взаимопонимания, установившегося позднее, в день первой встречи было ещё далеко, более чем далеко…
— Однако эти люди весьма напоминают европейцев своим внешним видом, — заметил я по-английски. — Том, мы здесь явно далеко не первые гости из-за моря.
— О чём я и говорил, — улыбнулся Хэнсон, всем своим видом излучая довольство.
Позднее мы, конечно, узнали, что английский, а также французский и испанский некоторые из островитян немного понимали. Всё же прошлых невольных гостей не всех до единого приходилось умерщвлять. Кое-кто из них вливался в племя и оставлял после себя память, какое-то наследие, отражавшееся в языке и повседневных обычаях. Дополняя главное наследие, давным-давно оставленное пришельцами с севера. Но об этом давнем судьбоносном влиянии мы тоже узнали не сразу…
— Бьорн, спроси его, давно ли здесь бывали гости, подобные нам, — попросил я нашего рулевого, и тот перевёл мой вопрос на старонорвежский. Я улавливал смысл многих слов и с грехом пополам понимал, что говорил жрец, но попытаться выговорить эти слова вслух не отважился бы.
Жрец ответил нам. На сей раз, и это позже подтвердилось, Тэйкеху не лукавил. Точнее, просто кое о чём умолчал до поры до времени, но в первый же день сообщил нам, что в племени из поколения в поколение передавалась легенда.
Она гласила, что на этом острове жили люди, которые верили, что мир оканчивается у горизонта. И тогда же по морю плавали посланцы богов, которые ведали истину, что мир продолжается там, за гранью, где купол небес соприкасается с водной равниной. Они бороздили неведомые волны, необозримый морской простор, вдали от родных берегов. И однажды нашли этот уединённый остров и высадились на него, чудом отыскав проход в бухту. Это и были предки нынешних обитателей острова. Сойдя на берег, посланцы богов смешались с островитянами и остались жить вместе с людьми. Потомки смешения тех посланцев с островитянами хранят великое сокровище, которое им оставили предки, передавая из поколения в поколение…
— Мы счастливы, что боги вспомнили о нас и вновь отправили своих посланцев, ведающих наш язык, имеющих такой же знакомый облик! — заключил жрец свой рассказ. — Завтра устроим праздник в вашу честь. Мы хотим достойно приветствовать вас и передать сокровище, поэтому необходимо подготовиться.
Я спрашивал островитянина о том, не доводилось ли кому-то из моряков оказываться на острове раньше нас и поневоле смешиваться с местным населением, а Тэйкеху воспринял мой вопрос буквально и поведал о людях, действительно подобных нам. В прямом смысле подобных. О тех, кто изъяснялся на скандинавских наречиях… Я не совсем понял суть легенды, возможно, Бьорн допустил огрехи при переводе. Но в любом случае наше прибытие для островитян явно не было чем-то обыкновенным. Мы для них выглядели долгожданными, не такими непрошеными, как другие пришлые.
