Стоунхендж - Корнуэлл Бернард (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

— Теперь ты можешь взять новое имя, — сказал Галет.

— Рассекатель Ладоней, — шутливо сказал Сабан.

— Я так и думал, что это твоя работа, — засмеялся Галет. — Отлично выполнено. Но ты заполучил врага на всю жизнь.

— Врага, который будет с трудом использовать лук и держать в руках копьё.

— Но при этом очень опасного, — предостерёг его Галет.

— Теперь искалеченного, — Сабан слышал, что кремневый нож перерезал сухожилия на руке Джегара.

— Из-за этого ещё более опасного врага, — сказал Галет. — Итак, ты изменишь своё имя?

— Я оставлю его, — сказал Сабан. Имя, данное ему при рождении, было Благословенный, и он считал его соответствующим. Он посмотрел на кровь и вайду, стекающие по его коже. Он мужчина! Затем вместе с остальными шестнадцатью, выдержавшими испытания, Сабан сел за пиршество с мясом, хлебом и мёдом, а женщины племени тем временем пели боевую песню Эррина. По окончании трапезы солнце клонилось к закату, и девушки, которые были изолированы весь день в храме Лаханны, были приведены в храм Слаола. Племя выстроилось вдоль тропы из селения в храм, и все танцевали и хлопали, в то время как семнадцать мужчин следовали за девушками, которые теперь должны были стать женщинами.

Дирэввин не было среди девушек. Она очень высоко ценилась в качестве невесты, чтобы быть отданной на это ночное празднество. Но на следующее утро, когда Сабан возвращался в селение, чтобы подыскать место для постройки своей хижины, Дирэввин встретила его. Она дала ему одно из своих ценных ожерелий из белых морских раковин. Сабан покраснел из-за подарка, а Дирэввин рассмеялась над его смущением.

А в тот же день Гилан начал строить планы, как будут расположены восемь камней.

Новые мужчины могли не работать на следующий день после испытаний, поэтому Сабан бродил по холму, наблюдая, как Гилан начинает работу в Старом Храме. Кругом порхали бабочки, множество голубых и белых крапинок были рассеяны в усеянной цветами траве, где множество людей вкапывались в меловой грунт кирками из оленьих рогов, создавая рвы и валы, что будут стоять вдоль новой священной тропы, ведущей в ворота солнца храма.

Сабан подошёл к западной стороне храма и присел на траву. Его новое копьё было с ним, и он гадал, когда он впервые использует его в битве. Он теперь был мужчиной, но племя ожидало, что он убьёт врага перед тем, как окончательно признать его взрослым. Он вытащил бронзовый нож, подаренный отцом, и с восхищением осмотрел его в солнечном свете. Лезвие было коротким, не длиннее ладони Сабана, но металл был испещрён множеством мельчайших зазубринок, образующих замысловатый узор. Кинжал настоящего мужчины, подумал Сабан, и поворачивал лезвие из стороны в сторону, так что солнце отражалось на металле.

Позади него раздался голос Дирэввин.

— У моего дяди такой же кинжал. Он говорит, что он сделан в землях, лежащих через западное море.

Сабан обернулся и уставился на нее.

— Твой дядя? — спросил он.

— Китал, вождь Каталло, — она опустилась на корточки рядом с ним и прикоснулась изящным пальчиком к красно-синим струпьям его новых татуировок. — Это было больно? — спросила она.

— Нет, — похвастался Сабан.

— А должно было бы быть.

— Немножко, — признался Сабан.

— Лучше эти рубцы, чем быть убитым Джегаром, — сказала Дирэввин.

— Он не убил бы меня, — сказал Сабан. — Он просто хотел притащить меня обратно в Рэтэррин и заставить меня отнести шарик из мела моему отцу.

— Я думаю, он убил бы тебя, — сказала Дирэввин, затем искоса взглянула на него. — Это ты поранил ему руку?

— Нечаянно, — согласился Сабан, улыбаясь.

Она засмеялась.

— Гейл говорит, что он никогда не сможет уверенно пользоваться этой рукой, — Гейл была самой старшей женой Хенгалла и женщиной, с которой жила Дирэввин, и владела знаменитым мастерством целительницы. — Она сказала Джегару, что он должен отправиться к Санне, потому что она гораздо могущественней, — Дирэввин сорвала несколько маргариток. — Ты знаешь, что Санна выпрямила ногу твоему брату?

— Выпрямила? — с удивлением спросил Сабан.

— Она разрезала ему ногу, — сказала Дирэввин. — Кровь была повсюду! Она делала это в ночь полной луны, а он не издавал ни звука. А после этого она скрепила ремнём его ногу с несколькими костями оленя, и у него был жар, — она начала плести венок из маргариток. — Ему стало лучше.

— Как ты узнала об этом? — спросил Сабан.

— Торговец принёс новости, когда ты был в лесу, — сказала она. Она сделала паузу, чтобы разделить стебель маргаритки острым ногтём. — А Санна очень зла на твоего брата.

— Почему?

— Потому что Камабан сбежал, — хмуро сказала Дирэввин. — Нога ещё не успела зажить, как сбежал, и никто не знает, куда он отправился. Санна думала, что он пришёл сюда.

— Я не видел его, — сказал Сабан, и почувствовал, как испортилось настроение оттого, что он не слышал новости о своём брате, или вероятно, он был разочарован, что Камабан не вернулся в Рэтэррин. Хотя конечно не было причины, по которой тот захотел бы посетить племя своего отца. Однако Сабан любил своего неуклюжего, заикающегося сводного брата, и почувствовал боль, что Камабан исчез не попрощавшись. — Мне хотелось бы, чтобы он пришёл сюда.

Дирэввин вздрогнула.

— Я видела его только один раз, и я думаю, что он ужасен.

— Он просто неуклюжий, — сказал Сабан и слегка улыбнулся. — Я носил ему еду, и ему нравилось испытывать и пугать меня. Он что-то невнятно бормотал и прыгал вокруг, притворяясь безумным.

— Притворяясь?

— Он любит притворяться.

Она пожала плечами, затем покачала головой, как будто судьба Камабана не имела никакого значения. К югу от храма группа мужчин срезала шерсть со спин овец и животные жалобно блеяли. Дирэввин рассмеялась над выглядевшими голыми животными, а Сабан смотрел на неё, восхищаясь изяществом её лица и гладкостью загорелых ног. Она была не старше, чем он, и Сабану казалось, что Дирэввин имеет уверенность в себе, которой у него недостаточно. Сама Дирэввин притворялась, что не замечает, как он ею восхищается, и повернулась к Старому Храму, где Гилану помогали Галет с сыном Меретом, который был на год младше Сабана. Всего лишь на один год, но потому что Сабан уже стал мужчиной, разница между ним и Меретом, казалась намного большей.

Гилан и двое его помощников старались определить центр святилища, и для этого они протянули верёвку, сплетённую из волокна коры, через поросший травой круг внутреннего вала. Когда они были уверены, что определили самое широкое место в этом круге, они свернули вдвое верёвку и повязали пучок травы вокруг её согнутого пётлей конца. Таким образом получили верёвку той же длины, что и ширина круга, а травяной узел отмечал середину линии. И теперь они растягивали верёвку снова и снова через весь круг, стараясь определить центр храма. Галет держал один конец верёвки, Мерет другой, а Гилан стоял в середине, постоянно спрашивая, где стоят его два помощника — рядом с валом, на нём, или позади него. И всегда, когда он считал, что они стоят на верных местах, он отмечал место, где был подвязан пучок травы, установкой колышка. Уже была дюжина колышков, все в пределах нескольких ладоней друг от друга, но не было двух на одном и том же месте, и Гилан продолжал делать новые измерения в надежде найти место, где совпадут две точки.

— Зачем им нужно найти центр храма? — спросил Сабан.

— Потому что утром в день Летнего Солнца, — сказала Дирэввин, — они точно выяснят, где восходит Слаол, и прочертят линию оттуда в центр храма.

Она была дочерью жреца, и знала такие вещи. Гилан наконец остановился на одном из многочисленных колышков, выдернул остальные из земли и вбил в землю столбик, чтобы отметить центр святилища. Казалось, что это вся работа на этот день, так как Гилан свернул верёвку в клубок и, прошептав молитву, пошёл обратно в Рэтэррин.

— Ты хочешь пойти на охоту? — окликнул Галет Сабана.