Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
В эту минуту в соседней комнате зашелестело платье донны Эстебаньи. Она вошла взволнованная и бледная.
— Уходите скорее, виконт, — шепнула она, — идите через мои комнаты в задний коридор. Сюда направляется господин милостынераздаватель Ришелье по поручению ее величества.
— В такое время, что это значит? — спросила Анна Австрийская, поспешно отступив.
— Нельзя терять ни минуты, идите за мной, виконт, — убеждала Эстебанья беарнца. — Милостынераздавателю покажется странным, если ему придется ждать в приемной.
Молодой человек встал с колен при первых словах испанки; он видел, что королева побледнела.
— Ступайте за обергофмейстериной, — сказала она ему.
— Письмо в полной безопасности у меня на груди, ваше величество!
Королева приветливо кивнула почтительно поклонившемуся мушкетеру и подождала, пока он с Эстебаньей покинет кабинет.
Она уже хотела выйти в приемную и с удивлением принять позднего посла королевы-матери, как Эстебанья вернулась, изменившись в лице. Виконт шел за ней…
— И этот выход заперт… маркиза де Вернейль идет задними коридорами к моим комнатам. Это заранее придумано, виконта хотят накрыть здесь, — шепнула испанка.
— Этого не будет, — твердо сказала королева. Войдите ко мне в будуар, виконт, и оставайтесь там, пока поздние гости не уйдут. Я надеюсь, что они не решатся послать шпионов в мои внутренние комнаты.
— Какая опасность! — невольно прошептала бледная как смерть Эстебанья.
— Виконт д'Альби — благородный и честный человек, — гордо сказала Анна Австрийская, — я не боюсь доверить ему свою репутацию!
— Исполняю приказание вашего величества, хотя нисколько не боюсь открыто встретить идущего сюда врага, — ответил Этьен.
Эстебанья по знаку королевы отодвинула портьеру будуара…
Молодой человек скрылся в прелестной комнате, в которую еще ни разу не ступала нога мужчины. Ему казалось, что он в каком-то святилище, и он стоял, как заколдованный, не смея шевельнуться, точно боясь осквернить его своим присутствием. Его охватило невыразимое блаженство при мысли, что он в будуаре прелестнейшей из королев, и виконт с жадным и робким восторгом осматривал комнату. Ему никогда еще не случалось быть в будуаре женщины!
В этих высоких зеркалах каждый день отражался ее образ, к хорошеньким хрустальным стаканам, стоявшим поодаль на мраморном столе, прикасались ее губы, на мягких подушках у стены она отдыхала. Перед прекрасным образом Божьей Матери, который освещали две теплившиеся лампады, она становилась на колени и молилась, по мягким коврам скользили ее маленькие ножки. Книги с золотыми обрезами она читала в тихие вечерние часы. Великолепные картины на стенах, мраморные ангелы с чашами цветов и фруктов, нежный аромат — все это как-то завораживающе действовало на Этьена.
Королева, между тем, с едва скрываемым неудовольствием принимала льстивого ловкого милостынераздавателя Ришелье.
Он пытливо окинул кабинет взглядом своих больших темных глаз и вслед за тем с придворной вкрадчивостью тона извинился за беспокойство в такой час: его прислала королева-мать, и только поэтому он надеется на милостивый прием ее величества.
Анна Австрийская не проронила ни одного резкого слова, чтобы не показать, что она .поняла скрытое намерение посла Марии Медичи.
Красивый высокий Ришелье, которому темная одежда придавала величественность и вместе с тем какой-то зловещий вид, понял, что обманулся в своем ожидании, но сумел скрыть это. Он сообщил своим мягким, вкрадчивым голосом, пытливо глядя на королеву, что ее величеству очень хотелось бы завтра утром слушать с ней раннюю обедню в Луврской капелле. Желание это так горячо заговорило в любящем сердце королевы-матери, что она решилась даже в этот поздний час передать его через своего милостынераздавателя.
— Передайте ее величеству мою благодарность за ее доброту, я приду завтра в капеллу к ранней обедне, — ответила Анна Австрийская на умышленно растянутую речь Ришелье и простилась с ним с таким гордым видом повелительницы, как никогда прежде не делала.
Ришелье, разумеется, заметил это, но как ни в чем не бывало почтительно поклонился Анне Австрийской.
Ее красота и на него оказывала свое воздействие. Он посвятил себя церкви, дал обет безбрачия, но не научился владеть своими чувствами настолько, чтобы не показывать своего отношения к красоте. Милостынераздаватель охотно принял возложенное на него поручение и смотрел на Анну Австрийскую страстным взглядом. При этом он был ревнив и, кроме того, легко мог извлечь для себя какую-нибудь выгоду, если бы застал молодую очаровательную королеву не одну.
В то время, как маркиза де Вернейль, нарочно растягивая фразы, передавала донне Эстебанье от имени королевы-матери о том, что она завтра вместе с Анной Австрийской надеется слушать раннюю обедню, и очень ловко оглядывала комнаты обергсфмейстерины, Ришелье возвращался к королеве-матери.
— Ее предупредили, она успела спрятать его, — пробормотал он, — меня глаза никогда не обманут. Сегодня ей удалось, но от этого она сделается смелее и попадет в мои руки. Если б теперь король потайным ходом вдруг вошел в будуар или в спальню, думаю, что дело дошло бы до кровопролития. Если это вскоре случится, прекрасной Анне Австрийской нетрудно будет выбрать между взбешенным королем и мной. Она предпочтет посвятить меня в тайну и пропустить виконта мимо меня, нежели мимо своего супруга, и тогда она в моей власти! — заключил с торжествующим видом Ришелье.
XV. ТАЙНЫ ЗАМКА РОГАН
Прошли десять дней, отведенные маркизу на размышление великим магистром.
Наступил вечер решительного дня. Эжен де Монфор сидел, задумавшись, в своей со вкусом обставленной квартире. По всему видно было, что тут живет богатый, знатный и образованный человек, который не стремится к внешнему блеску и презирает хвастовство. На всякого, кто видел его и говорил с ним, сам он производил гораздо большее впечатление, нежели роскошная обстановка, которую каждый мог иметь за деньги.
Маркиз взглянул на часы, висевшие на стене: время близилось к десяти. На его благородном лице отразилось удивление, когда в дверь трижды с паузами постучали. Десять дней тому назад точно так же стучался Каноник во дворце герцога Рогана.
Эжен де Монфор знал, что это значит: его приглашали на испытания. Он встал и отворил дверь. Вошел герцог Ван-дом в длинном черном плаще и поклонился.
— Маркиз де Монфор, — сказал рыцарь Черного братства, когда дверь за ним затворилась, — желаете ли вы вступить в Орден, который сочтет за честь иметь вас своим членом?
— Я твердо решился, герцог, и готов следовать за вами.
— Согласны вы, зрело обдумав, дать три обета и подвергнуться испытаниям?
— Согласен, герцог Вандом!
— В таком случае, будьте так добры следовать за мной. Что бы ни случилось, что бы вы ни увидели, не разговаривайте со мной и ни о чем не спрашивайте. Отвечайте только на вопросы великого магистра и помните, что ваши ответы обязывают на всю жизнь.
— Прежде, нежели дело решится, позвольте мне, герцог, обратиться к вам с вопросом, не как к члену и рыцарю Черного братства, а как к дворянину: принадлежит к Ордену граф де Люинь? — спросил маркиз и прибавил, видя, что герцог колеблется с ответом. — Даю вам слово не спрашивать больше ни о чем, но это мне необходимо знать, потому что только один из нас может быть членом Ордена — или граф де Люинь, или я.
— Тот, кого вы назвали, не принадлежит к Ордену, маркиз.
— Благодарю вас, я следую за вами.
Они вышли из дома, сели в экипаж герцога Вандома, и лошади быстро помчали их на улицу Св. Доминика.
Дворец казался совершенно темным и затаившимся. Герцог и маркиз подошли к подъезду, по условному знаку седой привратник отворил им дверь и они прошли по коридору в зал Черного братства.
В зале было пусто и темно. Не говоря ни слова, герцог Вандом взял своего спутника за руку. Он, видимо, хорошо знал каждый уголок дворца. Маркиз ничего не мог разглядеть в темноте и лишь почувствовал, что они спускаются куда-то, и навстречу ему катит волна холода, словно из подземелья.
