Моисей в Египте - Седаков Эдуард (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗

Здесь у Менефра Хапи был широк и прекрасен. Невозможно было равнодушно смотреть на него. Дома и стены великолепного города, утопающие в зелени садов, и далее — бескрайняя розово-белесая гладь воды.

Глядя на реку, Магрубет остановился, прежде чем спускаться вниз к пристани. Хурисеп по менефрскому обычаю пал на колени и протянул руки в сторону Хапи — бога египтян. Далее шли быстрее. Магрубет хранил напряженное молчание. У самой пристани, как бы собравшись с мыслями, он заговорил с Хурисепом:

— Дорогой друг! Вот тебе половина моего серебра. Оно все равно будет мне мешать в пути. Возьми его и снаряди повозку в деревню Ка-Техи, что в половине дня пути отсюда. Там в доме Иофора [26] живет девушка Таттехуш. Привези ей в подарок от меня разных платьев, благовоний, тканей и всяких украшений, что сам сочтешь нужным. — Подумал и добавил: — Я ведь могу и не вернуться.

Он отсыпал из мешочка половину серебряных бляшек, тех, что вчера набрал у менялы, и протянул в горсти Хурисепу. Тот аккуратно подставил обе руки пригоршней, бережно покачал ими, как бы взвешивая, и осторожно пересыпал деньги себе во внутренний карман плаща.

— Ты очень щедр, мой друг, — сказал купец, — здесь хватит и на три таких повозки. Но я наберу самого лучшего товара. Можешь быть уверен. Только вот…— он немного помялся, — напрасно ты говоришь, что можешь не вернуться. Коварный Апопи только и ждет, чтобы услышать это от нас.

— Ничего! — Магрубет усмехнулся. — Ведь амулет, что мне дала Нофермаат, действует сильнее, чем козни Апопи.

Хурисеп не понял, шутит ли его друг или просто так улыбается.

— Дай-ка мне эту головку, — сказал он, что-то вспомнив.

Взяв амулет в руки, он показал Магрубету на знаки, мелко и четко выгравированные на поверхности среза.

— Вот видишь? Это Менефр, это мой дом, это я сам. Когда тебе что-нибудь понадобится мне сообщить, пошли с кем-нибудь табличку или папирус с этим адресом. Любой купец не подведет тебя. Он сразу увидит знак купеческого дома.

— Спасибо, друг, — сказал Магрубет, внимательно вглядываясь в письмена. — Кто знает, может быть, я успею последовать твоему по-желанию, а может быть, и сам вернусь еще к порогу твоего доброго дома.

Нагруженная барка чуть заметно покачивалась у берега. Ждали самого Амути. Хурисеп с Магрубетом стояли на мостках у воды поодаль от всех. Наконец показалась группа в пять человек. В середине шел Амути, высокий, пожилой, бритоголовый человек без головной повязки. Люди несли за ним его личные вещи в нескольких кожаных мешках. Он шел уверенной, неторопливой походкой. По его непроницаемому лицу и живо стреляющим глазам Магрубет заключил, что это человек весьма бывалый и опытный.

Амути издали увидел Хурисепа, и удивление выразилось на его лице. Хурисеп решительно подошел к нему. Поздоровавшись, отвел в сторону и о чем-то долго говорил, положив руку на плечо. Видимо убеждая и уговаривая Амути, он несколько раз оглянулся на Магрубета и все кивал в его сторону. Тогда Магрубет не выдержал, сам подошел к двум купцам и, даже не здороваясь, спросил напрямую, сколько просит заплатить хозяин корабля за поездку.

Амути впился взглядом в лицо необычного незнакомца. Огромный и мрачный, как каменная глыба, человек давил его своим взглядом и высокомерно молчал, задав вопрос. Видимо, Амути отказывал Хурисепу и не соглашался взять с собой лишнего неизвестного. Вид Магрубета вблизи тем более не возжег его желания.

Что-то напомнил старому купцу этот человек. Порывшись в памяти, он вспомнил главаря пиратов возле Кипра. Так же —мрачно, уверенно смотрел главарь на молодого тогда еще Амути, связанного по рукам. Так же посверкав холодными голубыми глазами, он неожиданно смягчился и отпустил Амути с его маленьким однопарусным корабликом. Наверное, на тот момент у пиратов было всего вдоволь и лень было потрошить покорно молчавшего молоденького египетского купчишку, ничего и не везшего на своей посудине, кроме досок с разными красивыми картинами, изображавшими богов, священных животных и птиц.

Удивительно напоминал этот незнакомец того пиратского предводителя, добрые еще десять лет наводившего ужас на купцов, плававших у Кипра.

— Ты, случайно, не эгеец с Кипра? — спросил Амути.

— Нет. Не был там никогда и родства никакого с эгейцами не имею. — ответил Магрубет.

— Тогда, так и быть, с тебя сорок менефрских мер серебра!

При этих словах Хурисеп даже присел. Не ожидал он такой жадности от Амути, известного среди купцов Менефра своей справедливостью и степенностью. Амути же рассчитывал, что «главарь» откажется быть у него пассажиром, услыхав о цене проезда. Но он ошибся.

Магрубет, не изменившись в лице, не возразив ни одним словом, молча достал свой мешочек с серебром, извлек из него четыре серебряные пластинки, положил их себе в карман, а мешочек подал Амути.

— Мне хватит, а тебе пусть будет, сколько там есть, — сказал он слегка презрительно.

Амути был купцом. Одного взгляда на мешочек ему было достаточно, дабы понять, что денег там в три раза больше, чем он запросил. Он не хотел брать пассажира, но рука его непроизвольно потянулась к серебру. Сощурив левый глаз, Амути сказал хриплым голосом:

— Проходи на корабль. Будешь у меня плыть, как предводитель флота, — и слегка хохотнул при этом.

Магрубет обнялся с Хурисепом, повернулся и пошел по качающимся доскам. Гребцы провожали его почтительными взглядами, когда он проходил на нос корабля.

Амути дал знак. Весла невысоко взметнулись, и берег начал медленно отдаляться. Стоящий у воды Хурисеп с поднятой рукой, обращенной ладонью в сторону Хапи, становился все меньше и меньше, пока не исчез в туманной колеблющейся дали. Магрубет все глядел и глядел назад, на остающийся справа Менефр. Из массы домов, утопавших в зелени садов, выделялись грандиозные каменные дворцы и божественно величественные храмы, золотящиеся в первых лучах восходящего Ока Ра. Долго еще тянулись сады и маленькие домики по берегу. Наконец город исчез из виду. Магрубет вздохнул и отвернулся.

На самой середине Хапи свежий ветер наполнил парус и гребцы убрали весла.

Плыли уже больше часа. Самое время было Магрубету, сидя, закрыть глаза и ненадолго забыться во сне после праздничной ночи, но он ждал, когда покажется Сешат [27]. Река делала незаметный, плавный поворот влево. Поднимающееся солнце уже не било прямо в глаза, когда Магрубет со стесненным дыханием начал пристально вглядываться в правый берег. Рука его напряженно сжимала канат, на побагровевшей шее вздулись жилы. Он знал, что это место должно быть где-то здесь близко. Волнение Магрубета не ускользнуло от острого взгляда Амути, и тот незаметно дал знак кормчему держать поправее.

Вскоре показались знакомые башни и укрепления Сешата, а за ними, уходящие в скалы, каменоломни. Корабль проходил совсем близко от берега.

Ничего здесь не изменилось за десять лет. Магрубету даже казалось, что те же самые стражники ходят по стенам, те же самые надсмотрщики ведут утренний пересчет рабов-пленников. Вот они, те ворота, из которых той памятной ночью вырвались на свободу двое беглецов-хеттов. Магрубет всматривался, подавшись вперед всем телом.

— Неприятные места! — раздался над самым ухом резкий голос.

Магрубет медленно повернулся. За спиной стоял странно улыбающийся Амути и щурил свой черный глаз.

— Да, неприятные…— жестко выговорил Магрубет.

— А что, не приходилось ли моему любезному спутнику привозить сюда невольников?

— Да нет… Мне приходилось здесь самому быть невольником.

— Вот как! А говорят, что ни одному рабу не удалось выйти отсюда живым.

— Рабу, конечно, не уйти, — зловеще усмехнулся Магрубет, давая понять собеседнику жестокую простоту истины жизни.

— Да, уж… Что правда, то правда, — согласился Амути.

Этот человек никак не походил на раба, а мешочек с серебром, приятно тяжелевший за пазухой, еще более подогревал к нему уважение.