На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре (СИ) - Самойлова Инга Михайловна (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
Алексей торопился: с минуты на минуту должны были обнаружить его отсутствие и начать преследование. Уже когда он пробирался к выходу с вокзала, то заметил Малышева, оглядывающегося по сторонам. Завидев сбежавшего Глебова, тот бросился к нему наперерез, но пробраться сквозь толпу оказалось не так-то просто.
Глебов свернул в сторону, побежал, Малышев за ним. Очутившись на открытом пространстве, Алексей на ходу подхватил с тележки носильщика чемодан, а когда сыщик оказался рядом, резко развернулся и, со всего маху, чемоданом сшиб преследователя с ног. Малышев рухнул, Глебов оглушил его поклажей, швырнул ношу в сторону и рванул бежать. Пока сыскарь приходил в себя, поднимаясь и потирая ушибленную голову, беглец исчез из виду.
Выстрелы гремели по Петербургу. Залпы по демонстрантам были произведены у Нарвской заставы, близ Троицкого моста, на Васильевском острове, близ Гостиного двора и в других местах города.
Войска и полиция свирепствовали. Передвигаться по городу было не безопасно. На Садовой улице Алексей увидел отряд казаков с обнаженными шашками, окруживших конку [41].
— Кто кричал «убийцы»? — допытывался рассвирепевший казак, размахивая оружием. — Признавайтесь, не то всех порубаем!
Глебов свернул на Мойку и у первых же ворот наткнулся на трупы. На снегу лежал дворник с бляхой на груди, недалеко от него — женщина, державшая за руку девочку. На небольшом пространстве шагов в десять-двенадцать Алексей увидел еще девять трупов, распростертых на заснеженной брусчатке, среди которых были женщины, дети, старики, все ещё державшие в окоченевших руках хоругви и иконы.
— Лиза! Лиза, открой!
Преодолев место побоища, Глебов остановился возле железной решетки, чтобы перевести дыхание, но тут же невольно шарахнулся в сторону — прямо перед его глазами оказался кусок черепа с волосами, примерзший к железным прутьям решетки. Невольно к горлу подкатила тошнота. Алексей отвернулся и быстро зашагал прочь.
Впечатление было удручающее. На лицах встречных людей был виден ужас, у многих — озлобление. Местами встречались уже вооруженные группы рабочих.
Оказавшись возле своего дома, Глебов стремглав промчался по лестнице и стал колотить в дверь своей квартиры.
Его надежды не оправдались — жены не было дома. Алексей в отчаянии еще раз ударил в дверь кулаком и стремительно пронесся вниз по лестнице.
Алексей Максимович Пешков с любопытством смотрел на непрошеных гостей — в три часа Петр Рутенберг и священник Гапон явились к нему на квартиру.
Гапона было трудно узнать: одетый в пальто и шапку, по-видимому, одного из рабочих, остриженный, обритый, он произвел на Пешкова двойственное впечатление человека значительного и одновременно отталкивающего своим нынешним состоянием. Остановившиеся, полные слез и ужаса глаза Гапона, охрипший голос, дрожащие руки, нервозность, возгласы дополняли неприятную картину.
— Что делать? Что я буду делать теперь? Проклятые убийцы! — повторял Га-пон, нервно расхаживая из угла в угол, схватившись за голову.
Рутенберг осуждающе посмотрел на попа:
— Довольно, Георгий! Довольно вздохов и стонов. Рабочие ждут от тебя дела. — Он подошел к священнику и крепко сжал его плечи. — Иди, пиши им!
Гапон, поймав его суровый проницательный взгляд, несколько оправился. Рутенберг отпустил его, прошел к столу, сел, положил перед собой листок бумаги, придвинул чернильницу и перо. Гапон послушно сел на табурет, но затем вновь соскочил, заходил по комнате, хотя больше не роптал. Спустя какое-то время Гапон стал диктовать обращение к рабочим.
— Братья, спаянные кровью… Да, так и пиши — «спаянные кровью»! У нас… у вас больше нет царя.
Пинхас что-то пробубнил под нос, однако писать не перестал.
— Он убит теми пулями, которые убили тысячи ваших товарищей, жен, детей.
Пешков встал, прошел к окну. Он был удручен тем, что произошло в столице. В его сознании рисовались образы окровавленных трупов, стоны раненых, окрашенный кровью и тающий от нее снег, и безрассудный героизм жертв.
— Кровавое воскресенье. — пробормотал он.
Рутенберг взглянул на него и продолжил писать, не обращая внимания на то, что Гапон замолчал, уставившись в пол.
Пешков оглянулся, не слыша больше отрывистой шумной речи священника. Тот будто опомнился и продолжил:
— И теперь царя, потопившего правду в крови народа, я, Георгий Гапон.
Удары в дверь заставили всех встрепенуться.
Рутенберг потянулся за револьвером.
Пешков прошел к двери:
— Кто там?
— Алексей Максимович, это Глебов, — раздался нетерпеливый голос Алексея.
Пешков обернулся к Рутенбергу и Гапону, отрицательно покачал головой, и Рутенберг убрал револьвер за пояс.
— Одну минуту. — Дождавшись, когда Гапон и Петр уйдут в соседнюю комнату и прикроют за собой дверь, Пешков открыл входную дверь.
— Алексей Максимович, где Лиза? — с порога произнес Алексей.
Пешков с тревогой посмотрел на него:
— Я не виделся с вашей женой со вчерашнего вечера.
— Она что-нибудь вам говорила?
Пешков опустился на стул, снизу вверх посмотрел на встревоженного взбудораженного мужчину.
— Она принимала участие в шествии, Алексей Петрович.
Глебов выругался.
— Где?
Пешков сожалеюще пожал плечами.
Дверь в соседнюю комнату предательски заскрипела и, оглянувшись, Алексей мельком заметил мужчину, показавшегося ему знакомым.
Пешков встал, прикрыл дверь и повернулся к Глебову.
— Мне очень жаль, но я не знаю, что с Елизаветой Николаевной.
— А кто может знать? — Алексей заходил по комнате, схватившись за голову, затем рванул в соседнюю комнату. — Я знаю, кто!
Его появление застало Рутенберга и Гапона врасплох. Ударом двери Глебов сшиб Пинхаса с ног и рукой вцепился в горло Гапона.
— Ты! Это все ты!
Гапон захрипел, не в силах разжать пальцы Алексея. Рутенберг выхватил револьвер и наставил на Глебова.
— Не стреляйте! — закричал Пешков. — Алексей, отпустите отца Георгия!
Пинхас внял его словам — выстрел мог привлечь внимание — поэтому бросился к Глебову, схватил его за плечо, рванул к себе…
Алексей пошатнулся, его будто понесло в темноту, закружило. Бледное лицо Рутенберга с веревкой в руках. Гапон с петлей на шее.
Очнулся он от запаха нашатыря.
— Ну вы его и приложили, Пинхас, — раздался рядом осуждающий голос Пешкова.
— Да я его и пальцем не тронул.
Алексей открыл глаза.
— Ну, слава Богу, вы очнулись! — Пешков убрал ватку с нашатырем в сторону.
Глебов кинул взгляд на Рутенберга. Пинхас невольно вздрогнул:
— Я вас вспомнил, — он отступил в сторону, — и ее. Ваша жена, она была сегодня в колонне.
— Где она?! — Алексей вскочил с места. Рутенберг вновь сделал шаг назад.
— Не знаю. Нас обстреляли у Нарвских ворот.
Глебов сжал кулаки, резко развернулся и направился к выходу. Но вдруг вспомнив, оглянулся, шало посмотрел Рутенбергу в глаза.
— Вы тоже «это» видели?
Пинхас вздрогнул, побледнел.
Алексей развернулся и вышел из квартиры.
— Что видел? — поинтересовался недоумевающий Пешков у растерянного Ру-тенберга.
— Чертовщина… — непроизвольно слетело с губ Петра.
Из соседней комнаты выглянул Гапон и, убедившись, что нежданный визитер ушел, вышел из укрытия.
— У вас небезопасно, Алексей Максимович. Завтра переберемся к литератору Батюшкову, от него куда-нибудь еще, — заявил он хриплым голосом, потирая горло.
Рутенберг взглянул на него, отвернулся, отошел к окну. Отодвинув занавеску, увидел спину удаляющегося Глебова. Тряхнул головой, прогоняя наваждение.
— Нужно покинуть пределы империи, — заявил он. — Как только будут необходимые документы, мы выедем за границу…
