Набег - Витаков Алексей (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
– Мыслишь, атаман, что они к воротам с порохом-то подладятся?
– Оно самое. Давай-кась пушки наводи на плот, иначе к стене встанет и надолбы прожжет.
– Вижу, Тимофеюшка. Вижу. Я им счас дам плотики весной пускать!
– Только из деревянных не пали, и из ружей тоже ни к чему. Толку с того не будет.
– А то я дурнила без пуговиц и мыла!
– Давай, Гмыза!
– Ребятушки, а ну по флотилье басурьманьской ядром чугунным главной по батарее, пли!
Грянул выстрел. Белое облако ударилось о черную стену. Но толк небольшой получился. Ядро прошло навылет, опрокинуло в реку только верхнюю часть воза и завязло глубоко в береговой глине.
– Гмыза, правь по бревнам. По самому низу! – Кобелев кричал, выкашливая из легких дым.
– А ну, ребята! По флотилье басурьманьской ядром чугунным второй по батарее, пли!
Второе ядро ударило в основание по бревнам. Плот дернулся, подался к противоположному берегу, обернулся пару раз вокруг собственной оси и начал разваливаться. Грязно-желтый столб огня с шипением пошел под воду. Но тут же на крепость из плотной стены дыма выполз еще один. Из нижних бойниц крепости высунулись жерди и багры, останавливая огненное чудище.
– Навались, казачки! – кричал Терентий Осипов. – Оттолкнем турецкого уродца!
– Давай, ребятушки, поднатужились. Чуть наддай, а там я его из пушечки ядром чугунным! – У Гмызы нещадно слезились глаза. И сам он напоминал черта из печной трубы.
Ахнул выстрел из пушки. Плот находился настолько близко, что щепа от разбитых бревен долетела до стен крепости.
На противоположной стороне, в тыловой части, находился монах Савва. Он знал, для чего татары поднимают гору из трупов животных и убитых воинов. Поэтому соорудил несколько щитов из дубовых досок для себя и Рославы. С большого расстояния мушкет не пробивал доску, пули лишь застревали в ней, а те, что пробивали, уже не имели убойной силы. Когда по пруду двинулась пылающая махина плота, монах поднес огонь к фитилю кожаной пушки и накрыл собой тело девушки. И это не было пустой предосторожностью. Пушку разорвало на две части. Красная, обугленная, она напоминала развалившийся напополам кавказский гранат. Но ядро вылетело, посланное ее энергией. Да так вылетело и ударило по бревнам, что плот подбросило на полметра над водой, он опрокинулся на бок, и весь этот дракон из огня, сучьев и расколотых бревен полетел на тех, кто его породил.
– Зачепа, беги к Терентию да… Ты чего, парень? Никак угорел? – Кобелев тряс за плечо казака. – Эк ты воинство православное! А я те не говорил, чтоб ходил с мокрой тряпицей. Ну, ничего. Сейчас уже успокоится. Нету у них плотов-то боле. Только вот другая беда, парень.
Зачепа реагировал на усилия атамана плохо. Лежа на настиле, он бормотал какую-то несуразицу и, похоже, пару раз просто обмочился.
– Эк ты! – Кобелев поискал глазами есаула. – Терентий, мать твою! Давай ко мне!
– Что ты разгорланился, как петух на жердочке? – Осипов хоть и был в годах, а на второй ярус влетел так, что молодые позавидуют.
– А то и разгорланился. Ты думаешь, они так тебе плоты жгли да пули тратили. Давай, милый, срочно телеги к воротам. Может, не поздно еще.
– А вот как! Ну, понял тебя. Я тоже подумал про порох. Эт они излюбили давненько таким-то макаром.
– Телеги и волокуши и если есть какие бревна, тоже сверху!
– Понял, атаман!
Кобелев не ошибался. Действительно, небольшой отряд турецких подрывников сплавился по реке, чуть выше того места, откуда отчалили плоты, высадился и где кустами, где ложбинами подобрался к самым воротам. Быстро заложив три бочонка с порохом под основание ворот, турки отползли на пятьдесят шагов и, укрывшись в зарослях, подожгли фитиль. Но то ли Недоля сглазила Джанибека, то ли фитиль оказался подмоченным, но с первого раза пламя до пороха не добежало. Это-то и спасло крепость. Терентий с дюжиной казаков успели подпереть ворота с обратной стороны телегами, бревнами и волокушами. Едва успели отскочить и залечь за укрытия, как рвануло так, как будто мать сыра земля с трех китов съехала и повалилась в пучину вселенского моря-окияна. Из щелей между крепостными надолбами полетел белый песок, а потом все разом заволокло. Только гром стоял от падающих и кувыркающихся бревен и досок. Ворота лопнули яичной скорлупой. Наскоро сооруженная баррикада спасла защитников крепости. Бревна не полетели вовнутрь, а образовали щетинистый завал, перегораживая путь в крепость. Пехота может идти на штурм в такой ситуации, но конница опять окажется не у дел. Кобелев снова опередил на один шаг своего соперника хана Джанибека. Еще один этап их противостояния остался за усманским атаманом.
Глава 9
Ближе к утру полыхнул сарай. Забегали стрельцы, гремя ведрами. Угорело залаяли собаки на цепях. Поднялся настоящий шум, как при большом пожаре. Инышка, теперь уже Иннокентий Полужников, в одежде стрельца отодвинул щеколду застенка и ворвался камору.
– Пани, нет времени, переоболакайтеся! – Он бросил стрелецкий кафтан, сапоги и шапку к ногам узницы.
– Что у вас стряслось? – Ядвига продрогшая и потемневшая ликом после допросов еле ворочала языком.
– Бунт, матушка! Стрельцы да ополченцы сильно оголодали. Пошли амбары грабить.
– А ты что же?
– Я за тобой! Давай убежим. Не мил мне свет белый!
Казак не врал. Глаза его горели таким огнем, что не поверить было ему совершенно невозможно. На то и рассчитывали два опытных старых лиса Скряба и Рукавица. Именно использовать чувства молодого человека, отлично понимая при этом, что Полужников задание выполнит. Разрываться изнутри будет, а отчей земли не предаст.
Ядвига пару мгновений смотрела на казака, не шелохнувшись, а потом…
– Давай платье!
Они едва успели выйти из застенка, как на них тут же набросились два стрельца. Для придания ситуации «пущей взаправды» Иннокентий уговорил Скрябу устроить этот «ночной бой».
– А ну, куды, бесово отродье! – Один из стрельцов замахнулся бердышом.
– На кудыкину гору хоровод водить! – Полужников выхватил саблю, отвел удар бердыша, красиво крутнулся вокруг своей оси и оказался за спиной у нападавшего. Затем плашмя влепил стрельцу чуть ниже поясницы.
– А-а, ирод окаянной! – выкрикнул тот и рухнул ничком «замертво».
Второй нападавший резанул воздух над головой казака саблей. Инышка бросился ему в ноги кубарем, эффектно подсек ногой и довершил начатое клинком, вонзив острие в землю аккурат под самым плечом между рукой и туловищем. Стрелец захрипел и очень искусно задергал ногами, словно в судорогах.
– Получите, псы романовские! По коням, пани! У меня всё готово!
Они вскочили в седла и понеслись по темной улице на простор невидимого поля. В спину им неслись проклятия, брань, гремели выстрелы. Через час бешеной скачки Полужников сдержал коня.
– Попридержи, ясновельможная! Коней загоним! А нам еще скакать да скакать!
– Неужели вырвались! Я не могу в это поверить! Как тебе это удалось, Инышка?
– Да и сам не знаю. Со страху чего только не получится! Я вот сказать хотел-то чё. Давеча ведь я пошутил маленько. Инышкой меня в детстве только кликали. А зовут-то меня, ежели по взаправде, Иннокентий Пахомович Полужников! – Инышка проговорил последние три слова с особым чувством гордости.
При другой ситуации Радзивил заметила бы чрезмерное старание казака, когда тот произносил полное имя. Но сейчас, после допросов и даже легкой пытки, она не заметила никакой странности.
– Иннокентий Полужников, значит! Красиво и даже благородно! А ты всегда так говоришь: Ин-нокентий? – Она, улыбаясь, попыталась передразнить Инышку. И от этой улыбки у казака опять захолонуло сердце.
– Эт я от волнения, пани, – ответил Полужников пересохшим горлом.
– Что же ты теперь делать собираешься, Ин-нокентий Полужников? Свои казнят, к ним нельзя назад. Только на службу польской короне остается.
– А мне теперь и некуда боле, как к польскому царевичу. Чудно смотришься во всем стрелецком-то!
