Империя Вечности - О'Нил Энтони (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗

Наполеон принял папку, как истинное сокровище, но не смог заставить себя прикоснуться к ее завязкам — только полюбовался обложкой из верблюжьей кожи и бросил на подушки, над которыми сразу поднялось ароматное облачко.

— Похоже, вы изрядно потрудились.

— Я работал девять месяцев.

— Девять месяцев, надо же. А кажется, будто целую вечность.

Художник пожал плечами.

— Я слышал, что и султан аль-Кабир тоже не сидел без меня сложа руки.

— Да ладно! — Наполеон собирался и сам разыграть безразличие, но любопытство все-таки одержало верх: — А что? Что вы слышали, старая перечница?

Денон опустился на мягкий диван.

— С чего бы начать? Поездка к Суэцкому перешейку…

— Я уверен, мы прокопаем там огромный канал.

— Путешествие на гору Синай…

— Кстати, вы в курсе? Меня принимала делегация киновитов. [36]Мне предложили подписать декларацию о покровительстве подобно Али [37]и Саладину! [38]

— Еще говорят, вы чуть не погибли в Красном море, волны уже смыкались у вас над головой…

Наполеон усмехнулся.

— Ну вот! Теперь у французского духовенства появился отличный повод для злорадства!

Денон покосился на ультрамариновое небо за окном.

— Кроме того, я знаю о вашей поездке на Святую землю.

— Да, я спал в Назарете и стоял на том самом месте, где Гавриил посетил Деву Марию!

— Похоже, этих благочестивых поступков для вас оказалось недостаточно.

— Само собой, — кивнул Бонапарт, удивленный тоном художника. — Куда же сейчас без военных мерзостей.

— Мне говорили, — продолжал Денон, — что в Яффе было особенно мерзко.

Наполеон не любил вспоминать о неприятном эпизоде, в ходе которого тысячи турецких военнопленных были расстреляны, забиты прикладами или же изрублены на куски, но и не собирался стыдиться случившегося.

— Весьма сожалею, — произнес он, — однако нужно быть самоубийцей, чтобы связываться с людьми подобного сорта. Думаете, я зря просиживал штаны в военном училище, оканчивал Парижскую военную школу?

Снаружи донесся грохот: пиротехники вовсю готовились к празднику пророка. Денон откашлялся.

— По моим сведениям, и в Каире тоже не обошлось без военных мерзостей.

— Всего лишь очередное восстание; я его быстро усмирил.

— Отрубив немало горячих голов, если верить молве.

— Ну разумеется. — Наполеон сощурил глаза. — Да что такое, старина? Может, вы перегрелись на солнце?

— С чего вы взяли?

— Кажется, я слышу неодобрение? Какая муха вас там укусила? Откуда этот менторский тон?

— Менторский тон? Дорогой генерал, я-то думал, что говорю, как обычно. Вернее даже, с большим восхищением. Теперь уже ясно: мантия фараона пришлась вам впору.

— Мантия фараона? А что, и вправду похоже?

— Так и видишь на этом челе золотой венец, ваша божественность.

Наполеон почувствовал, что совершенно сбит с толку. Еще недавно его забавляли препирательства со старым ворчуном, но теперь между ними словно черная кошка пробежала. Впрочем, сарказм художника соответствовал его виду — уж очень Денон исхудал, почернел на солнце и вообще переменился.

— Хватит уже обо мне! — с грубым хохотом воскликнул главнокомандующий. — Расскажите о вашем походе. Где вы успели побывать?

— От Александрии до Асуана, и всюду в моих ушах гремели ваши пушки.

— Надеюсь, вы не уставали задавать вопросы?

— У меня весь язык в мозолях.

Наполеон ухмыльнулся.

— Я тоже расспрашивал, и немало, не только здесь, но и на Святой земле.

— Как я понимаю, без успеха?

— Молчат или отвечают загадками.

Денон сочувственно кивнул.

— Ну а вы? — спросил Наполеон, встревоженный изможденным видом художника. — Как все прошло?

Денон опять посмотрел за окно: в небесах проклевывались первые звезды.

— Я видел много чудесного.

— Много… чертогов?

— О да, и великолепных.

— И что же?..

— Что?

— Старая развалина! Вы будете говорить или нет?

Денон кивнул на папку.

— Мой дорогой генерал, тут все записано.

Не сводя с художника недоуменного взгляда, Наполеон распустил завязки, достал увесистую пачку истрепанных по краям листов — почти две сотни эскизов, выполненных чернильным пером, углем, акварелью, а также оттиски, полученные методом притирания, — и шумно пролистал их с возрастающим нетерпением.

— Замечательно, — выдохнул он. — Великолепно. — И поднял глаза. — Только сначала, дорогой Виван, скажите, что именно я вижу перед собой.

— Храмы, храмы, храмы… — В голосе художника звучала страшная усталость. — В Дендере, в Карнаке, Элефантине… Повсюду. Гробницы — их тоже множество. Статуи-колоссы. Древние крепости. Темные, неприветливые строения, испещренные таинственными символами незнакомых созвездий…

Наполеон уже еле сдерживался.

— Ну а чертог вечности?

— Чертог вечности?

— Вы же знаете, о чем я!

Во взгляде Денона застыло непонимание.

— Чертог! Вы нашли его или нет?

Денон уже в третий раз покосился на окно: над площадью взорвалась пробная огненная ракета, рассыпавшись фонтаном розовых слез, — и вздохнул:

— Мой генерал, я искал даже в голубиных гнездах.

Наполеон смотрел на него во все глаза.

— Я был везде, — продолжал художник, обернувшись к нему. — Я говорил со всеми. Допытывался у шейхов, пленных солдат, купцов, крестьян, бедуинов, принцев, детей на улицах. Буквально расстреливал их вопросами. Рисовал все, что увижу. Хватался за любую возможность. Никто на свете не в состоянии провести более дотошного исследования.

Наполеон просмотрел рисунки, словно искал доказательства услышанному, и поднял взгляд на бесстрастное лицо художника.

— Ничего? — прошептал он.

— Ничего, — подтвердил Денон.

— И вы… заглянули под каждый камень?

— В каждый храм и в каждую пещеру, начиная от башни ветров и до монастыря Святой Елены.

— Святой Елены?

— Это та, что нашла истинный Крест Господень. [39]

С эстрады на площади донеслась музыка.

— Понятно, — обронил Наполеон, рассеянно убирая рисунки обратно в папку. — Понятно. — Тут он сглотнул и пронзил художника строгим взглядом. — Так вы… даете слово, что ничего не упустили?

— Клянусь честью дипломата. Мне действительно очень жаль.

— Вы опросили всех, кого могли?

— Всех до единого.

— Значит… значит, чертога вечности никогда не существовало?

— Похоже, что так.

— И вся история — миф, от начала до конца?

— Похоже, что так.

— А эти рассказы об Александре и древнем жреце, легенды о Калифе аль-Мамуне, слухи, которые долетали до вас при дворе Людовика Пятнадцатого, — сплошной вымысел, детские сказки?

— Похоже, что так.

— Вот почему все так старательно избегают расспросов? Это не хитрость, а самое заурядное неведение?

— Похоже, что так.

— Понятно, — продолжал кивать Наполеон. — Понятно. — У него задрожала нижняя губа. — Понятно.

Ночью главнокомандующий нетрезвой походкой бродил по спальне, отвергнув ласки возлюбленной, и силился свыкнуться с поражением. Но все было напрасно.

Со дня прибытия в Египет Наполеону довелось пережить немало разочарований: лорд Нельсон уничтожил его флотилию, Святая земля оказала холодный прием, а самое главное — выяснилось, что во Франции Жозефина ему изменяла, и даже после свадьбы. Но до сих пор Бонапарту хватало силы характера, чтобы обращать подобные события себе на пользу.

Не осталось кораблей? Ну что ж, пути назад отрезаны!

Пришлось отступить из Палестины? Главное, что в Каире об этом так и не прознали: по возвращении Наполеона встречали улицы, устланные пальмовыми ветвями.

Супруга оказалась неверна? Значит, он лишний раз убедился в собственной правоте: все женщины одинаковы. Настало время убрать с глаз розовую пелену «настоящей любви», вернуться к утонченному цинизму и наконец развязать себе руки для новых великих свершений.