Клан Пещерного Медведя - Ауэл Джин Мари Антинен (читать книги полные TXT) 📗
Поначалу Эйла не заметила его появления, а когда поймала взглядом, то от страха у нее перехватило дыхание. Иза, чтобы успокоить ее, сжала ей руку. Вся земля будто задрожала в такт равномерному стуку копий и ударного инструмента, в форме деревянной чаши, на котором наяривал Дорв. В это мгновение к костру подбежал новоиспеченный охотник. Эйла при этом отскочила назад.
Бруд припал к земле и устремил взор вдаль, закрывая глаза от воображаемого слепящего солнца. К нему присоединились остальные мужчины, как бы воспроизводя картину охоты. Благодаря тому, что на протяжении многих поколений язык знаков являлся единственным средством общения, искусство пантомимы красочно передавало острые ощущения охотников. Действо захватило даже чужую пятилетнюю девочку. Женщины как бы перенеслись в жаркую и пыльную степь, где они могли ощутить топот копыт, заставляющий землю содрогнуться, и удушающий запах пыли, а также разделить торжество победы над зверем. Это была редкая привилегия для них – вкусить частицу священной жизни охотников.
С самого начала спектакль возглавил Бруд. Это была его охота и его ночь. Он ощущал, какие проникновенные чувства овладевали женщинами, ощущал их дикий страх и придавал спектаклю еще больший драматизм. Оказавшись в центре внимания, он стал непревзойденным актером. И играл на чувственных струнах женщин, все сильнее разжигая в них страсть, так что под конец их охватил едва ли не эротический экстаз. Не меньше был потрясен и сам Мог-ур, стоявший по другую сторону костра. Он слышал много разговоров об охоте, но лишь во время этой церемонии мог сполна представить себе все ощущения. «Молодец парень, – подумал Креб, огибая костер, – по праву заслужил знак своего тотема. Пожалуй, такому не грех немного поважничать».
Торжественно завершив действо вместе с последним ударом копья, юноша оказался лицом к лицу с великим магом. Мог-ур в своей роли тоже был мастер. Он намеренно выжидал, пока улягутся страсти после охотничьего танца и воцарится атмосфера ожидания. Его нескладная, кривобокая фигура, покрытая медвежьей шкурой, смотрелась внушительно на фоне мерцающего огня. Окрашенное красновато-желтой краской лицо со зловещим единственным глазом выглядело расплывчатым пятном и, казалось, принадлежало некоему демону.
Тишину ночи нарушали лишь потрескивание огня, шорох листвы и далекий крик гиены. Бруд тяжело дышал, глаза у него горели частично от напряжения после охотничьего танца, частично от гордости и возбуждения, но более всего от неотступно возрастающего страха.
Хотя он знал, что его ждет, ему с каждым мгновением становилось труднее подавлять нарастающую дрожь. Пришло время вырезать на теле юноши знак тотема. Прежде он даже не думал об этом, но теперь, как выяснилось, у него затряслись поджилки, и пугала его не только боль. Больший ужас внушала ему атмосфера таинственности, которой окружил его шаман.
Юноша ступал на порог мира духов, встреча с которым для людей была куда страшнее, чем с гигантским зверем. Одно дело – зубр, который, несмотря на размеры и мощь, по крайней мере, являлся существом осязаемым, человек мог с ним справиться. Совсем другое – невидимые духи, которым под силу было заставить разбушеваться земляную стихию. Не только Бруд содрогался, вспоминая о недавнем землетрясении. Только священные мужи, шаманы, брали на себя смелость обращаться к запредельному миру. А суеверный молодой охотник мечтал лишь о том, чтобы величайший из Мог-уров поскорее покончил с этим кошмаром.
Словно отвечая на безмолвную мольбу Бруда, маг воздел к небу руку и уставился на растущую луну. После чего, проделав несколько плавных движений, стал бесстрастно призывать духов. Все его красноречивые жесты были обращены к неземному, хотя и не менее реальному миру. Однорукий Мог-ур выработал свой собственный язык знаков, изобиловавший множеством оттенков, по выразительности жестов превосходивший тот, которым владело большинство мужчин Клана. Когда он закончил, Клан знал, что находится в окружении духов-защитников, а также множества незнакомых духов. Бруда почти колотило от страха.
Неожиданно быстро, так что у некоторых перехватило дыхание, маг достал из-под своего одеяния нож и поднял его над головой. Резко опустив его на грудь Бруду, он в последнее мгновение остановился. Быстрыми насечками он вырезал на теле юноши две изогнутые, соединенные в одной точке линии, изображавшие рог носорога.
Когда нож вошел в кожу, Бруд зажмурился, но не дрогнул. Красные ручейки побежали вниз по груди юноши. К магу подошел Гув, держа чашу с бальзамом, изготовленным из нутряного жира зубра, смешанного с обеззараживающим пеплом ясеневого дерева. Мог-ур нанес его на рану, чтобы остановить кровь и убедиться в правильности формы шрама. Знак означал, что Бруд стал мужчиной, а его защитником был грозный и непредсказуемый Мохнатый Носорог.
Когда все страшное осталось позади и юноша вернулся на свое место, он остро ощутил, что приковывает к себе внимание, и это доставило ему немалое удовольствие. Еще долгое время женщины и мужчины в задушевных беседах будут вспоминать его отвагу и ловкость, проявленные во время охоты, его потрясающий танец во время церемонии, а также то, как мужественно он принял нож Мог-ура. Возможно, эти истории превратятся в легенды, которые будут передаваться из уст в уста в течение длинных зим или на Сходбищах Кланов. «Если бы не я, – размышлял Бруд, – пещера не стала бы нашей. Не убей я зубра, не было бы у нас этой церемонии и пришлось бы искать новую пещеру». И Бруд ощутил, что всем происходящим Клан обязан исключительно ему.
Эйла, созерцая обряд с благоговейным страхом, была не в силах сдержать дрожь при виде того, как страшный человек полоснул ножом по груди Бруда и из раны потекла кровь. Когда же Иза потащила девочку к Мог-уру узнать, что он с ней будет делать, та упиралась изо всех сил. К шаману подошли также Ага с Икой, держа детей на руках. Эйла обрадовалась, что они стали напротив них.
На сей раз Гув держал в руках туго сплетенную корзину, окрасившуюся от долгого употребления, поскольку в ней держали священный порошок, смешанный до пастообразного состояния с животным жиром. Мог-ур взглянул на серебряную луну, светящую над головами стоявших перед ним женщин, и сделал несколько формальных жестов, призывая духов обратить внимание на малышей, которым суждено было познакомиться со своими тотемами. Окунув палец в красную пасту, он нарисовал на бедре мальчика спираль в виде хвоста дикой свиньи. Мог-ур пояснил смысл знака, и по Клану пробежал тихий одобрительный ропот.
– Дух Кабана, под твою защиту отдается мальчик по имени Борг. – Закончив манипуляции, шаман достал маленький мешочек на длинном ремешке и надел его на шею ребенку.
Ика, преклонив голову, дала понять, что очень довольна. Это был сильный, уважаемый дух, которому присуща справедливость. После этого Ика отошла в сторону.
Маг вновь окунул палец в красную корзинку и на сей раз нарисовал пастой на ручке Оуны круг.
– Дух Совы, под твою защиту отдается девочка по имени Оуна. – Он надел на ребенка подготовленный матерью амулет. Когда Мог-ур назвал сильный тотем, вновь раздался одобрительный шум толпы.
Ага была счастлива. У ее дочки тоже была сильная защита, а стало быть, и ее будущему спутнику жизни следовало иметь не менее могущественный тотем. Мать надеялась, что это не создаст непреодолимых препятствий, и ее дочь сможет иметь детей.
Когда Ага с дочкой покинули арену действий, все с любопытством уставились на Изу, которая подняла на руки Эйлу. Девочка уже не испытывала страха. Она понимала, что все скоро закончится и что внушительная фигура с красным лицом – не кто иной, как Креб. Она узнала теплый блеск его взгляда.
К удивлению всего Клана, обращение Мог-ура к духам на этот раз отличалось от предыдущих. Такими жестами он пользовался во время наречения ребенка на седьмой день после рождения. Чужой девочке не только открывался ее тотем, но ее собирались принять в Клан! Окунув палец в пасту, Мог-ур провел линию от середины лба, где у людей Клана сходились надбровные выступы, до кончика носа.
