Властелин мира - Мютцельбург Адольф (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Трудно было представить себе более веские доказательства против Альбера. Слова, которые вырываются у человека в последний, самый опасный, самый решающий момент его жизни, — эти слова исходят из глубины его души! Притворство в подобных случаях невозможно. Лишь француз, Франк, в такой ужасный момент мог взывать к Богу гяуров, а не к Аллаху правоверных!
Когда Альбер снова пришел в себя, он увидел, что окружен угрюмыми кабилами. Он сам не знал, что именно сорвалось с его уст. Он протянул руку, прося о помощи. Но никто не шелохнулся. А между тем положение, в котором он находился, было не из легких.
Передние лапы и голова льва покоились на груди Альбера, когти впились в его тело. Лошадь лежала неподвижно, словно мертвая. А лев и в самом деле был мертв. Вероятно, в момент прыжка пуля Альбера поразила его прямо в сердце; именно кровь животного струилась по лицу молодого человека.
— Вытащите гяура и позаботьтесь о его безопасности! — повелительно произнес командир отряда.
Трое кабилов схватили тушу льва и потащили ее прочь. Теперь, когда Альбер в полной мере ощутил тяжесть огромного зверя, пронизавшая его боль показалась ему едва ли не более сильной, чем раньше. Но он превозмог ее. Молодого офицера не оставляла в покое мысль о том, что же могло произойти. Ведь он ничего не помнил!
Он почти не обратил внимания, как его подняли и помогли подняться его лошади. Она дрожала и всхрапывала, но, как и Альбер, не получила сколько-нибудь серьезных повреждений. Вскоре молодой человек уже снова сидел в седле. Его белый бурнус был выпачкан кровью, как, вероятно, и его лицо; когда он провел по лбу рукой, то увидел на пальцах кровь.
Никто до сих пор не сказал ему ни слова. Альбер взглянул на убитого льва. Похоже, его хотели оставить нетронутым, словно не собирались захватить с собой даже великолепную шкуру.
Альбер медленно поехал вперед. Рядом с ним не было никого, кабилы держались впереди и за спиной. Альберу стало ясно, что его намеренно избегают.
Так продолжалось около часа. Посоветовавшись с ближайшим окружением, командир повел отряд к находящейся неподалеку пальмовой рощице. Похоже, там собирались разбить лагерь. Видимо, путешествие подходит к концу. Но почему? Альбер понял, что разоблачен, иного объяснения просто нельзя было себе представить.
Неразговорчивые и мрачные, кабилы занимались привычными делами, связанными с разбивкой лагеря. Казалось, даже на них тяжелым бременем навалилось то, что они узнали. Альбер заметил: те, с кем он успел сойтись ближе всего, теперь сторонились его особенно старательно, не удостаивая даже взглядом.
Наконец настало время, когда все случившееся должно было разъясниться: к нему подошел командир кабилов.
— Ну что, приятель, — спросил он холодно, но с некоторой долей иронии, — сколько нам осталось добираться до Ахмед-бея?
— Точно не знаю, — невозмутимо ответил Альбер, — но скоро мы его найдем.
— Ты уверен? — вскричал араб. — Ты осмеливаешься и дальше водить нас за нос, проклятый гяур?!
В глазах кабила Альбер увидел смертельную ненависть.
— Почему это я вдруг стал гяуром? — в свою очередь спросил он. — Проснулись прежние подозрения?
— Ты когда-нибудь слышал, чтобы в минуту опасности правоверный взывал к Богу франков?! — насмешливо спросил командир.
Альберу все стало понятно. Так вот в чем дело! Да, да, у него в ушах вновь зазвучал собственный крик. Он взывал к своему Богу, а не к Аллаху мусульман!
Что же теперь делать? Продолжать лгать? Он мог бы пойти на это. В запасе у него были еще тысячи причин для оправдания, тысячи отговорок. Он скажет, что за время своей жизни среди неверных усвоил гнусную привычку: при необычайных обстоятельствах взывать к Богу на манер франков. Он скажет многое, что вызовет у кабилов новые сомнения.
Но Альбер устал лгать. Он уже пресытился своей ролью. Да и что толку дальше разыгрывать из себя правоверного? Ведь Ахмед-бея ему все равно не найти, мифической цели не достигнуть. Печальная игра закончилась немного раньше, а в сущности, это ничего не меняет.
— Ну что же, — спокойно ответил он, — я франк, гяур, я обманывал вас, а теперь все выяснилось!
С этими словами он отвернулся и бросился наземь. Он устал. Он жаждал покоя.
Командир вернулся к своим. Альбера не интересовало даже то, как была воспринята обманутыми уверенность, которую они сейчас обрели. Ему стало безразлично, как решится его судьба, убить его не могут, так как Бу Маза приказал в любом случае доставить его к себе. А если бы и захотели — пусть попробуют: он намерен дорого продать свою жизнь и погибнуть с оружием в руках.
Альбер поднялся и направился к небольшому озерцу. Оно находилось в рощице и, вероятно, регулярно возникало во время сезона дождей, чтобы к концу лета вновь высохнуть. Он смыл с себя следы крови. Когда наступил вечер, он плотнее закутался в бурнус и улегся спать, совершенно равнодушный ко всему на свете и к собственному будущему.
Ночь была темная, безлунная, звезды тускло мерцали сквозь кроны пальм. Альбер спал спокойно и довольно крепко, хотя временами все же просыпался. Вдруг прямо у себя над ухом он услышал чей-то голос и различил французскую речь. Ему показалось, что он грезит. Он хотел приподнять голову, но нежная рука остановила его.
— Ради Бога, не шевелитесь, вы погубите нас обоих! — прошептал женский голос.
Альбер окончательно проснулся. Рядом с ним, почти касаясь его телом, лежала женщина. Ему почудилось, что он чувствует ее дыхание.
— Боже мой, кто вы? — спросил он тихо. — Кто здесь говорит со мной на моем родном языке?
— Меня зовут Юдифь, я несчастная дочь Эли Баруха Манаса, — ответила незнакомка. — Сегодня, когда вы убили льва, от одного из моих слуг я узнала (моего похитителя в это время поблизости не было), что вы француз. Он сказал мне, что подозрение на вас пало только потому, что вас выдал какой-то еврей. Этим евреем мог быть только мой отец. Я начала расспрашивать подробно и узнала все. С этой минуты мной овладела лишь одна мысль: искупить перед вами свою вину. Любовь ко мне сделала моего отца злодеем. Я обязана все исправить, и потому я здесь.
— Что же вы намерены предпринять? — спросил Альбер, еще не опомнившись от удивления. — И как вам вообще удалось ускользнуть от своего похитителя, обмануть его бдительность и пробраться ко мне?
— Я расскажу вам, но прежде вы должны обещать мне, что согласны бежать, — прошептала прекрасная еврейка.
— Бежать? Почему бы и нет, если представится удобный случай? Обещаю вам.
— Хорошо, тогда слушайте. Как меня похитили и что мне до сих пор приходится терпеть, вас вряд ли заинтересует. К тому же я должна спешить. Короче говоря, до недавнего времени я не видела иного способа спастись, кроме как принять смерть. Я узнала, что кабил собирается к Ахмед-бею, и подумала, что, как только мы к нему доберемся, я пропала. Наконец несколько дней назад у меня неожиданно появилась некоторая надежда. Я заметила, что один из слуг кабила бросает на меня такие взгляды, которые не вызывают никаких сомнений в его намерениях. Мне удалось поговорить с ним наедине, и он признался, что любит меня и решил спасти, если я соглашусь стать его женой. Я испытываю к нему не меньшее отвращение, чем к его господину, однако его предложение приняла. Это казалось мне единственным способом вновь вернуться к отцу, на родину. Вчера мы долго разговаривали с ним тайком и обо всем договорились. Мы собирались вернуться в обжитые места, и оттуда я должна была написать отцу, чтобы он отыскал меня и привез мне денег. Бежать мы условились сегодня ночью, взяв лошадей моего жениха и его господина.
И вот теперь произошел случай, который открыл мне глаза на то, кто вы и в каком незавидном положении оказались из-за предательства моего отца. У меня сразу же созрело решение. Вечером, как мы договорились со слугой, я подмешала в воду, которую имеет обыкновение пить на ночь мой похититель, усыпляющий напиток. Теперь он спит так крепко, как не спал ни разу в жизни. Потом я закуталась в самый длинный и самый плотный плащ и, пользуясь темнотой, проскользнула сюда. Теперь ваше спасение в ваших руках!
