Ожерелье Странника - Хаггард Генри Райдер (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
– Повинуюсь приказу, Августа, – произнес я, салютуя ей. – Пусть Августа возвращается здоровой, во всем великолепии и более красивой, чем…
– Идуна Прекрасная! – перебила меня она. – Капитан, вы свободны!
Я снова отсалютовал ей. Оставляя ее, я шел спиной вперед, делая остановку после каждых трех шагов, чтобы поклониться согласно дворцовому ритуалу. Эта процедура была довольно длительной, и, прежде чем достичь дверей, я еще услышал ее слова, обращенные к министру:
– Слушай ты, пес! Если ты еще раз осмелишься вломиться ко мне без спроса, ты сразу же потеряешь и свое место, и свою голову. Что это такое? Я не могу отдать секретное поручение офицеру без того, чтобы за мной не шпионили?! А теперь перестаньте пресмыкаться и ведите меня к этим персам, что подкупили вас!
Проходя мимо разодетых в шелка и усыпанных драгоценностями персов, которые ожидали в передней вместе со своими рабами и дарами, я направился к террасе дворца, выходившей к морю. Здесь я нашел Мартину, стоявшую, облокотившись на парапет.
– Вы носите жемчуг Августы, Олаф? – спросила она насмешливо, оглянувшись через плечо.
– Я – нет, – ответил я, останавливаясь рядом с ней.
– Ну, а я могу поклясться в обратном, так как он благоухает, и я, кажется, улавливаю его запах. Давно вы начали душить свою рыжую бороду царскими духами, Олаф? Если бы это сделала какая-либо женщина, все бы закончилось немилостью и изгнанием, но, возможно, капитана гвардии могут и простить.
– Я не употребляю духов, девочка, о чем вам хорошо известно. Но в этих помещениях и вправду можно задохнуться. И кроме того, их запах пристает к оружию.
– Да, но еще больше к волосам. Ну, что вам поручила хозяйка сегодня?
– Поручила охрану каких-то узников, Мартина.
– А! Вы еще не читали приказа по этому поводу? Когда прочтете, то узнаете, что отныне вы являетесь комендантом тюрьмы. Это высокая должность с большим окладом и почетным положением. Вы в большой милости, Олаф, и я надеюсь, что вы не забудете Мартину, так как именно я подсказала одному человеку мысль о том, чтобы дать вам это поручение, как единственному мужчине двора, которому можно доверять.
– Я не забываю друзей, Мартина, – проговорил я.
– Такова ваша репутация, Олаф. О! Какая дорога лежит у ваших ног! Но я почему-то уверена, что вы не пойдете по ней, так как вы слишком честный человек. Или же, если вы на эту дорогу ступите, то она вас приведет не к славе, а к могиле.
– Все бывает, Мартина. По правде сказать, могила – единственное спокойное место в Константинополе. Может быть, в ней одной и находится слава.
– Именно так говорим мы, христиане, и странно, что вы, нехристианин, верите в это же. О! – продолжала она. – Все мы не более чем притворщики и лжецы! Нас же Бог должен ненавидеть! Ну ладно, мне нужно идти и все приготовить к этой поездке на воды.
– И как долго вы там пробудете? – спросил я.
– Курс приема ванн длится месяц. Меньше этого срока не уйдет на то, чтобы очистить кожу Августы и вернуть ей стройные линии юности, в которых она начинает нуждаться, хотя, без сомнения, вы думаете иначе. Вы должны были сопровождать ее как офицер личной охраны ее императорского величества. Но, Олаф, возникли некоторые обстоятельства, заставившие назначить нового коменданта тюрьмы, где заключены цезарь и знатные люди. Я увидела в этом возможность для того, кто, несмотря на многолетнюю верную службу, совсем не продвинулся в чине и звании, и упомянула ваше имя, за которое Августа сразу же ухватилась. Говоря по правде, Олаф, я не была уверена, что вы захотите стать комендантом тюрьмы, – как и в том, что вам понравится быть капитаном гвардии на водах. Я права или ошиблась?
– Думаю, что вы правы, Мартина. Воды – праздное место, где люди заняты своими болезнями. Лучше я останусь здесь выполнять свой долг, Мартина… Могу я так называть вас?.. Вы хорошая и добрая женщина. Я буду молить всех богов, которым вы поклоняетесь, чтобы они благословили вас…
– И напрасно, Олаф, так как они этого никогда не сделают. Мне кажется, что они прокляли меня.
Внезапно она разразилась слезами и, повернувшись, ушла.
Я сам тоже был сбит с толку, ибо с трудом понимал многое из того, что происходило со мной в то утро. Почему Августа поцеловала меня? Я считал, что это была просто какая-то шутка императрицы. Все знали, что я держался в стороне от женщин, и ей могло прийти в голову узнать, что я буду делать, если она поцелует меня, а затем высмеять. Я слышал, что она уже подшучивала над другими таким образом.
Что ж, оставим свои сомнения до тех пор, пока Стаурациус, который всегда боялся, как бы новый фаворит не очутился между ним и властью, оформит мое дело. Я готов был благословлять его, но в тот момент, будучи мужчиной, проклинал. И затем – Мартина, маленькая смуглая Мартина, с добрым лицом и бдительными, похожими на бусинки глазами… Почему она так говорила со мной, а затем разразилась слезами?
Сомнения охватили меня, но, не будучи тщеславным, я отбросил их. Я не разбирался в происходящем, да и какой толк пытаться понять настроение и поступки женщины? Моим делом была война или, в данный момент, служба, имеющая отношение не к женщине, а к военным людям. Война вознесла меня на ту ступень, на которой я теперь находился, хотя и странно, что сейчас я не могу ничего вспомнить об этих войнах, стершихся в моей памяти. С войнами и сражениями я связывал свое будущее, так как считал себя не придворным, а солдатом, которого только крайние обстоятельства привели ко двору. Но теперь благодаря Мартине, по ее словам, или же по какому-то капризу императрицы я получил новое назначение, что было для меня важнее, чем мимолетные поцелуи. И мне необходимо уйти и прочесть полученное распоряжение.
Прочел его я в своей комнате, расположенной в стенах дворца. Оно было написано по-гречески, и читать его для меня было довольно трудным делом, я осваивал его достаточно долго…
Мартина была права. Меня назначили комендантом государственной тюрьмы с большими полномочиями, включавшими, при необходимости, решение вопроса о жизни и смерти людей. Кроме того, комендантство давало мне ранг генерала, с соответствующим окладом и другими привилегиями, которые я мог получить. Короче говоря, из капитана гвардии я внезапно превратился в человека с большим весом в Константинополе, с которым даже Стаурациус и ему подобные должны были считаться, в особенности по той причине, что под назначением стояла подпись императрицы.
Пока я рассуждал, что мне предпринять дальше, за крепостным валом раздался звук трубы и вошел воин из моего отряда, отсалютовав мне и сообщив, что меня вызывают. Я вышел и увидел перед собой блестящую группу людей, кланявшихся мне. Мне, мимо которого они вчера проходили, не замечая. Их предводитель, смуглый грек, выступил вперед и, обращаясь ко мне как к генералу, заявил, что он, согласно императорскому приказу, прибыл, чтобы сопровождать меня к месту службы, в тюрьму.
– В каком качестве? – спросил я, так как мне вдруг показалось, что Ирине могла прийти в голову какая-нибудь новая фантазия, что она могла отдать другое распоряжение.
– В качестве генерала и коменданта, – ответил он.
– Тогда проводите, – согласился я. – И следуйте позади меня. На том и заканчивается в моей памяти эта сцена.
Затем я вижу себя уже находящимся в каких-то величественных апартаментах, предоставленных коменданту. Тюрьма эта, расположенная неподалеку от Форума Константина, занимала большую площадь, включавшую в себя сад, где узникам разрешалось совершать прогулки. Он был окружен двойной стеной с внутренним и наружным рвами. Наружный ров был сухим, внутренний – наполнен водой. Здесь также были двойные ворота и рядом с ними – сторожевые башни. Кроме этого, я вспоминаю небольшой дворик, где стояли несколько столбов, у которых заключенных наказывали плетьми, и небольшую, но ужасную комнату, оборудованную чем-то вроде деревянной кровати, к которой привязывали приговоренных для совершения наказания – выкалывания глаз или отрезания языка. Перед этой комнатой находилось помещение, в котором приводились в исполнение смертные приговоры.
