Первый выстрел - Тушкан Георгий Павлович (читаем книги онлайн txt) 📗
Для Юры этот вечер стал вечером великих открытий.
Вот, оказывается, какие были казаки, писавшие дерзкое письмо грозному султану.
Дмитро Иванович разошелся, рассказывая «бувальщину». Прервав рассказ, он обратился к Юре:
— Эх ты, Маугли! Кем хочешь стать, когда вырастешь?
— Наездником или гусаром! — отвечал Юра, мысленно представляя себя в гусарском мундире и с саблей.
После этого разразилась настоящая гроза.
— Ты кого же, кума, воспитываешь? — обратился Дмитро Иванович к Юлии Платоновне. — На кой черт нам панычи да царские гусары! По этому степу запорожцы на конях скакали. Они шляхту и татарскую орду побивали, народ свой от неволи оберегали! А твое детище — в гусары! Позор! Что за барское воспитание! С малолетства его надо приучать народу служить, о пользе людской думать…
Прервав разошедшегося гостя, Юлия Платоновна приказала Юре идти спать.
Юра лежал в кровати и думал. Кем быть? Отцу он обещал учиться на агронома. Наездником и гусаром тоже хочется быть. И археологом интересно. А еще лучше — запорожцем. Был бы он запорожцем-характерником, посмотрел бы в «верцадело», увидел невольников турецкого султана, «перекинулся» бы вольным соколом и полетел освобождать их…
Юра незаметно уснул, прислушиваясь, как за стеной мама играла, а отец и Дмитро Иванович пели старинную печальную казацкую «думку».
На следующее утро перед отъездом Дмитро Иванович спросил Юру, надумал ли он, куда хочет поступить учиться — в кадетский корпус, чтобы стать гусаром, или в гимназию, чтобы потом стать настоящим человеком: учителем, агрономом, инженером, ученым, кем угодно, но обязательно таким, который принесет пользу людям, своему народу.
Хитро улыбнувшись в усы, он заговорщически прошептал:
— И с оружием можно народу послужить, но до этого, хлопче, ой далеко. Вырастешь — поймешь. А пока говори, куда надумал идти? О!
— В гимназию, — ответил Юра, желая сделать приятное крестному. И даже добавил, вспомнив о кладах в курганах: — Стану археологом!
Дмитро Иванович уехал.
Юра сидел в детской и вспоминал разговоры с ним. «Конечно, быть археологом хорошо. Можно выкопать клад…» — убеждал он себя, с сожалением жертвуя ратной славой, золотыми погонами, кривой саблей, пикой, кирасой, каской с белым хвостом — словом, всем, о чем так занятно рассказывал Илько.
Впрочем, это даже хорошо, что он отказался от кадетского корпуса. Он окончит гимназию и… станет знаменитым наездником. Скакать по ипподрому перед массой публики на сером в яблоках, вороном или огненно-золотом коне! Обгонять всех других наездников, приходить первым! Что на свете может быть прекраснее резвых и могучих коней! Лошади сильнее людей. И все же они повинуются каждому движению твоих рук!
И с упряжкой хорошо! В экипаж запряжена пара орловских рысаков. Слева — серая в яблоках Семирамида, справа — такой же Витязь. Жеребец танцует, роет копытом землю. Конюхи с трудом сдерживают его.
Юра, как Илько, приглаживает усы, поправляет шапку, закатывает длинные рукава чумарки, подпоясанной красным кушаком, ставит правую ногу на переднее колесо, и вот он уже на козлах и не спеша разбирает вожжи. «Ирря!» И рванулись рысаки. Мелькают дома, деревья, изгородь… Конечно же, Алеша на своих вороных пытается его обогнать. «Ирря!» — погоняет Юра и мчится еще быстрей. «Ирря!» — кричит Алеша и почти нагоняет. Навстречу идет Багира — черная пантера. А они уже мчатся по степи. Но вот устали кони. Пора домой…
Коней поставили в детской в угол. Ариша грозит выбросить палки на улицу. Тетя Галя, опустив уголки губ, ехидно спрашивает:
— Неужели вы серьезно воображаете, будто мчитесь на конях? Вам для этого достаточно только вырезать копыто на конце простой палки. Печальная задержка в развитии…
5
И вот пришел день, когда юные Гераклы — Юра и Алеша — отправились, как и он когда-то, на край света. Они шли к горизонту. Что за раздолье, что за ширь! Всего с лихвой — и степи, и неба, и солнца! Ветры пахнут солнцем, теплом, влажной землей, травами и цветами.
Разноцветный ковер раскинула весна по степи: синие фиалки, желтые одуванчики, белые подснежники, лиловые тюльпаны.
Степь поет: гудят басовые струны шмелей, журчат вокруг цветов пчелиные дисканты, подсвистывают на своих флейтах суслики, шелестят травы, стараются птицы — переливчато свистят, чир-чиркают, стрекочут, каркают, а над всем этим звенят, заливаются в небе хоры жаворонков. И будто сам воздух журчит над степью; дрожат в нем, струятся, пляшут в мареве далекие очертания.
Солнце уже на полдне, а горизонт все так же далеко. Будь они Маугли, они бы крикнули коршуну, парящему в небе: «Мы одной крови, ты и я!» — и попросили бы его слетать за горизонт, вернуться и рассказать, что там. Со временем они, конечно, научатся — перепелиный язык они в прошлом году уже выучили. Сейчас они — запорожцы. Юра — Тарас Бульба, Алеша — кошевой атаман Наливайко. А вокруг дикий запорожский «степ». Они идут к горизонту, но если попадут в «туретчину», то вызволят невольников. Оружие у них есть. Правда, деревянное…
В начале пути оба «запорожца» останавливались, чтобы выкопать какое-нибудь растение с корнями и цветами — для гербария. Не отставать же от девчонок! Но нести растения в руках было неудобно, мешали сабли. Надо бы вложить цветы в папку, да ее забыли взять… Мешок со съестным несли по очереди.
Они уже давно дошли бы до горизонта, если бы не собаки. С собой они взяли трех: волкодава Грома и фокстерьеров Джоли и Бимбу. Пусть не получилось из них вьючных животных, все равно с ними веселее и не так страшно. Сначала увязалась вся свора. Прогоняли — не уходят. Пришлось всей компанией вернуться домой, заманить собак в собачник. Грома, Джоли и Бимбу они выпустили, а остальных заперли.
Но фоксы, вместо того чтобы послушно бежать рядом, брать пример со старшего — с Грома, совсем распустились и вели себя так, будто не они находятся при хозяевах, а хозяева при них.
Стоит фоксам сунуть свои длинные, узкие мордочки в нору и почуять там суслика, как сейчас же под их лапами начинается «землеизвержение». Зови — не дозовешься. Тащи — упираются и рычат. Отпусти — снова мчатся разыскивать нору. Что за мучение иметь дело с неслухами! Конечно, их высекли. Но это нисколько не помогло. Их бы в наказание надо отвести домой, да жаль пройденного пути, тем более что тот самый курган на горизонте, к которому шли путешественники, почему-то оказался на полпути к горизонту. Они даже не поняли, как так получилось? Опытное поле они прошли. Степь между опытным полем и дальним прудом Бродского тоже прошли. Грачий лесок за прудом прошли; еле удержались, чтобы не полезть на деревья «драть грачей», собирать грачиные яйца. И степь до кургана прошли. Просто удивительно!
Теперь они разглядели, что на кургане не палочка торчит, а стоит каменная баба. Нет, не баба — султан басурманский! В бой! Повалились на землю головы басурман- верхушки чертополоха. Но когда ударили саблями по султану, деревянные сабли разлетелись на куски…
Опомнились «запорожцы», поглядели по сторонам — вот так штука: горизонт все так же далеко! И там, возле горизонта, был виден точно такой же курган. Получалось, как в сказке «Про белого бычка». А каменная баба держится смешными ручками за живот и ухмыляется. Запорожцы прилегли немного отдохнуть, и тут Алеша — Наливайко как крикнет:
— А сабли есть в кургане!
— Давай отроем! — согласился Юра. — Какие же мы запорожцы без сабель? Может быть, найдем и каминьци для Дмитро Ивановича.
Но где рыть? Впрочем, каменную бабу не зря поставили именно здесь. Ясно, что она клад сторожит.
Запорожцы решили раскапывать курган там, куда будто глядит каменная баба. Юра стал на колени и рьяно принялся рубить секачом дерн. Как снимать дерн, они знали: помогали обкладывать дерном цветочные клумбы. Но вот уже сняли пять четырехугольников, а сабель не видно. Земля была влажной, но очень плотной. Копать ее совком тяжело. И когда вырыли ямку в локоть глубиной, а сабель не нашли, то очень огорчились. Не там, видно, рыли. А солнце уже поворотило с полдня. Черт с ними, с саблями. Секач есть, собаки есть. И спички есть, чтобы развести костер, если встретятся волки.
