Колонисты - Кавано Джек (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗

Молодого человека прошиб холодный пот. Трясясь, как в ознобе, он лихорадочно обшаривал глазами лес. Понимая всю нелепость своего поведения, Филип тем не менее хотел убедиться, что поблизости нет матроса и индейца. Наконец, немного оправившись от потрясения, он пошел к дороге. Молодой человек шагал все быстрее и быстрее. Необходимо выбраться отсюда. До дома недалеко. Кто-нибудь обязательно поможет ему. С ним ничего не случится.

— Англичанин!

Услышав окрик, Филип живо повернулся, ожидая увидеть убийц отца. Перед ним стоял молодой наррагансет из резервации.

— Иди домой, англичанин! Иди домой, там тебя никто не тронет!

Возможно, все дело было в его физическом состоянии, но Филип вообще перестал что-либо понимать.

— Как ты здесь очутился? — растерянно воскликнул он. И тут же добавил, быстро сообразив, в чем дело: — Ты следишь за мной, верно?

— Ты нашел то, что искал, — пропустив мимо ушей его вопрос, сказал индеец. — Иди домой.

— Но я не нашел Библию! — протестующе крикнул Филип.

— Она тебе ни к чему. То, что ты ищешь, там! — И наррагансет указал в сторону Кембриджа. — Там — общество, слава, почет, безопасность. Вот что ты ищешь.

Кровь бросилась Филипу в лицо. За последнюю неделю он пережил слишком много и не позволит этому невежественному индейцу насмехаться над ним. Он швырнул вещи на землю и, стиснув зубы и сжав кулаки, шагнул к своему обидчику.

— Я и без тебя знаю, что мне нужно от жизни! Почему ты следишь за мной?

Индеец и бровью не повел.

— Нанауветеа попросил меня присмотреть за тобой. Он не хотел, чтобы ты пострадал.

Филип вспомнил: во время своего путешествия он иногда ощущал чье-то присутствие, замечал какое-то неуловимое движение. И еще: в ту страшную ночь, когда у него начался припадок удушья, он видел, как из-за кустов показалось лицо индейца.

— Так почему ты не помог мне, когда на меня напал медведь?

— Чуть не напал.

— Почему ты не помог мне? — возвысил голос Филип.

— Я помог.

И тут Филип наконец все понял. Медведь!.. Медведь собирался нанести ему смертельный удар. Однако зверю что-то помешало! Ну да, он дернулся, взревел и снова дернулся!

— Ты убил медведя! — сказал он.

Индеец кивнул.

Филип разжал кулаки.

— Ты спас мне жизнь. Спасибо.

Индеец стоял, не шевелясь.

Филип посмотрел на дорогу, туда, где находился его дом, а затем вновь взглянул на индейца и с сомнением спросил:

— И все же я не понимаю, почему Нанауветеа попросил тебя оберегать меня. Не все ли ему равно, что со мной станется?

— Не все равно.

— Но почему?

— Все кончено, англичанин. Ступай домой.

— Нет, не кончено, — сказал Филип. — Видишь эту дорогу? Здесь убили моего отца. Последнее, о чем он меня попросил, — это найти Библию, которая принадлежит нашей семье. И я выполню его просьбу.

Индеец испытующе взглянул на Филипа, словно взвешивая сказанное им и определяя, сколько в словах молодого человека чистого золота, а сколько — примеси.

— А что, если это обойдется тебе слишком дорого?

Филип разозлился.

— Слишком дорого? — крикнул он, сверкнув глазами. — Мой отец погиб! Я пробирался через лес, не зная, смогу ли остаться в живых, я шел из поселения в поселение, то и дело попадая не туда; на меня чуть не напали индейцы, меня едва не разорвал медведь! Что еще я могу сделать?

— Вернуться со мной в резервацию.

— Чего ради мне туда возвращаться?

— Там твоя Библия.

От удивления Филип лишился дара речи. Прежде чем он обрел его вновь, прошло несколько секунд.

— Она была там все это время?

Индеец кивнул.

— Значит, я по прихоти Нанауветеа гонялся за химерами?

Индеец кивнул.

— Зачем?

— Это ты должен спросить у него.

Филип весь кипел. Он молча повернул к лесу и зашагал на юг.

— Пожалуй, тебе стоит взять мушкет! — сказал индеец.

До резервации они добрались за три дня. По дороге Филип узнал, что его спасителя зовут Джон Вампас. К Богу его привел Нанауветеа. Девушку-индианку звали Мэри Витамоо. Индейские имена были им даны родителями, а английские имена они получили при крещении.

Едва молодые люди очутились на дороге Скулхауз-Понд, Филип бросил своего спутника и устремился к вигваму, стоящему на краю кукурузного поля. Не дожидаясь приглашения, он нырнул в вигвам и предстал перед Нанауветеа. Мэри Витамоо сидела рядом со стариком. Они ели сушеное мясо.

— Как поживаешь, нетоп? — приветливо спросил старый индеец.

— Ты ранен! — воскликнула Мэри Витамоо, увидев засохшую кровь на виске Филипа.

— Оставим любезности и мои раны, — закричал Филип. — Спроси его, зачем он послал меня скитаться по лесам в поисках Библии, которая находится здесь?!

— Ты можешь сам спросить меня об этом, — невозмутимо произнес Нанауветеа по-английски.

— Ага! — злорадно крикнул Филип. — Так ваше незнание английского — очередная уловка! Отлично, я спрошу вас сам… Зачем?

— Это было испытание.

— Испытание. Прекрасно! Но кто вам дал право испытывать меня?! — все более и более горячась, закричал Филип.

— Библия у меня. — Старый индеец был спокоен и серьезен.

— Библия, которая принадлежит моей семье?

— И моей.

Филип опешил. Он не знал, что и подумать.

— Каким образом Библия Морганов может принадлежать вашей семье?

— Я тоже Морган, — сказал старик. — Кристофер Морган.

Глава 8

Констанция Морган была вынуждена смириться с мыслью о том, что Филип погиб.

Волноваться за своего первенца она начала в июле. В августе, когда в университете возобновились занятия, а Филип так и не появился, она встревожилась не на шутку. В октябре она потеряла последнюю надежду.

На поиски брата хотел отправиться Джаред, но Констанция воспротивилась этому. Хотя Джаред уже отпраздновал свой восемнадцатый день рождения и выглядел совсем взрослым, для нее он по-прежнему оставался маленьким. К тому же теперь он был единственным мужчиной в доме.

Судьба обошлась с Констанцией жестоко. За три злополучных летних месяца она лишилась мужа и старшего сына. Она не хотела потерять еще и Джареда. Однако в ответ на все ее уговоры и запреты он упрямо твердил, что сбежит из дома и найдет брата. В эту тяжелую минуту на помощь Констанции пришел Дэниэл Коул.

Он предложил послать в резервацию своих людей. Констанция была благодарна ему за поддержку, да и Джаред — хотя он не смог добиться у матери и ее друга разрешения поехать к индейцам — немного угомонился. Две недели спустя мистер Коул прибыл в дом Морганов с тревожными новостями. Его люди только что вернулись из резервации. Там никто не видел сына Констанции и не слышал о нем. Коул сделал единственно возможный вывод: Филип туда так и не добрался.

К концу ноября, спустя полгода после того, как Филип покинул дом, Констанция смирилась с мыслью, что его нет в живых.

Ректор, преподаватели и несколько студентов университета пришли к ней с визитом, чтобы выразить свои соболезнования. Пенелопа лежала на диване в гостиной Морганов и сотрясалась от рыданий.

Поздно вечером в последний день года Констанция Морган сидела у себя в спальне перед пылающим камином. Хотя она плотно закуталась в теплую шерстяную шаль, а в камине потрескивали поленья, женщина не могла не содрогаться, думая о холодной руке смерти, которая в этом году прикоснулась к ней дважды. Констанция отхлебнула горячего чая и разрыдалась. Она оплакивала не только мужа и сына. Ее душу терзало одиночество. 31 декабря Констанция прокляла 1727 год, который принес ей столько горя.

В первый день нового 1728 года Присцилла сказала сама себе, что время ожиданий истекло. Она и так терпела слишком долго. Хватит.

Присцилла собиралась с духом целую вечность. Окончательно к принятию этого решения ее подтолкнуло утреннее чтение Библии. Дело в том, что в отсутствие Филипа кабинет Бенджамина Моргана не пустовал. Здесь занималась Присцилла. Она взялась за перевод Ветхого Завета и уже переложила на английский язык четвертую и пятую главы Книги судей, где рассказывалось о Деворе [15].