На грани жизни и смерти - Паниев Николай Александрович (серия книг TXT) 📗
— Где?
Полковник Сиволап беспомощно пожал плечами. Генерал, скорый на расправу, вне себя от ярости выхватил пистолет и всадил обойму в своего бывшего помощника. Не пощадил он и забившегося в угол часового.
Увели из-под носа! Перехитрили! В этом генерал Покровский не сомневался. Но генерал Покровский не из тех, кто вроде этого несчастного Сиволапа теряет самообладание, мирится с поражением, с проигрышем... Самолично расстреляв тех, кто выпустил из клетки арестованных, Покровский нагнал страху на всех, кто был очевидцем этой жестокой расправы. Быстро овладев собой, он стал отдавать приказы, его жесткий голос не обещал подчиненным ничего хорошего.
— Капитан Сербовский, перекройте все дороги! Подполковник Батев, немедленно прочесать рыбацкий поселок! Капитан Дзодзоев, организуйте морскую погоню! Подполковник Полищук, чтобы через час, слышите, через час вся шайка красных находилась в этой самой камере, где лежит ваш друг... бывший полковник. Даю ровно час. Пеняйте на себя, подполковник Полищук. Вас может постигнуть участь вашего приятеля. Все ясно?
— Так точно, ваше превосходительство! — дрогнувшим голосом ответил тот.
— Исполняйте! — приказал генерал.
Вскоре Покровский не вошел, а вбежал в кабинет своего французского коллеги. Полковник был занят разговором по телефону. Из обрывков фраз Покровский сделал вывод, что Леман очень чем-то встревожен. Закончив разговор, француз внимательно, но каким-то опустошенным взглядом посмотрел на своего гостя.
— Вы хотите сказать, господин генерал, что нас... меня и вас провели, как щенят? — спросил Леман.
— Прежде всего вас, господин полковник, а я как ваш союзник...
— Да, мне только что сообщили, что командированный французский дипломат, не двойник, а подлинный, вернулся в посольство, обо всем рассказал, и господин посол требует немедленного ареста лже-Пикара.
— Ну для такого опытного контрразведчика, как вы, господин полковник, это будет не так уж трудно! — съязвил Покровский. — Тем более что ваш покорный слуга уже сделал соответствующие распоряжения.
Полковник расспросил о распоряжениях своего коллеги, потом стал звонить по телефону, разогнал по городу подчиненных...
— Если не в России, то во Франции я доберусь до этого... коммуниста, — пригрозил полковник.
По дороге в свой особняк Покровский тешил себя мыслью, что беглецов еще можно было схватить.
* * *
Балев, Бланше и еще двое в форме французских моряков поспешно сели в лодку. Они прощались с остающимися в Севастополе товарищами, с «певицей» — милой и храброй Машей.
Балев сказал на прощание Василию:
— Скажи товарищам в Москве, передай, пожалуйста, что болгарская «Надежда» не будет стрелять в русскую революцию!
— Точно така! — ответил его друг. — А ты, Христо, если встретишь где землячку, мою... балерину...
— Скажу, что земляки ждут ее в России, — пообещал Балев.
— Правильно! В Советской России.
Лодка отчалила. Вскоре ночную тишину нарушили долгие тревожные гудки. Лучи прожекторов с кораблей, с береговых укреплений шарили по бухте. Было ясно, что побег обнаружен и что будет погоня. Василий Захаров и его друзья поспешили скрыться, их поглотила ночная темнота.
Казалось, весь город поднят на ноги. Неистово ревели сирены, гремели выстрелы, тут и там раздавались громкие крики...
Лодке с трудом удалось прорваться сквозь заслон прожекторов. Она причалила к борту санитарного судна, над которым реяли два флага — французский и Красного Креста. Капитан судна ждал, как было условлено с месье Пикаром, лодку. Матросы спустили на воду веревочную лестницу, по которой Бланше, Балев и один из моряков поднялись на палубу. Оставшийся в лодке моряк сделал в ней пробоину, и суденышко, быстро наполнившись водой, стало идти ко дну... С новыми четырьмя пассажирами, которых срочно забинтовали и надели на них больничные халаты, санитарное судно продолжало свой путь.
— Вот теперь можно сказать, что операция выполнена, — сказал Бланше.
— Точно така! — согласился Балев. — Все понимаю, а вот как с этим санитарным судном...
Жорж лукаво улыбнулся, не торопясь с ответом.
— Тоже Сюзан? — не утерпел от вопроса Балев.
— И она тоже. Как участница операции. А сама операция, месье Христо де Балев, ты знаешь, где готовилась? Молодые, еще малоопытные товарищи в одном московском здании, где мы с тобой встречались, а матерых врагов наших перехитрили так, что благородный человек от такого поражения пустил бы пулю себе в лоб.
* * *
В Севастопольском порту все сбились с ног. Французские солдаты и агенты генерала Покровского врывались в дома, задерживали прохожих... Результаты погони были неутешительные для Покровского. Был отдан приказ проверять все суда.
К судну, приютившему группу Бланше, подошел сторожевой катер. Старший просигналил ручным фонарем приказ остановиться. Вахтенный с палубы спросил по-французски:
— Что надо?
— Чье судно? Куда следует? — крикнули с катера.
— Вы что, ослепли? Не видите, санитарное судно!
— Приказ останавливать все суда.
Луч прожектора с катера высветил французский флаг, а пониже полотнище с красным крестом.
— Санитарное судно! — прокричал в рупор вахтенный. — Будете болтаться у носа, пошлем на завтрак акулам. Раненых героев приказано не тревожить. Среди раненых есть и заразные... Тиф! Идем в Марсель.
На палубу вышел человек в белом халате, приветливо махнул рукой. Судно продолжало идти своим курсом. Человек в белом халате вошел в каюту, где лежал раненый с перевязанной головой. На немой вопрос раненого медик ответил:
— Они прекрасно поняли, что мы можем сделать пиф-паф.
— Точно така! — сказал «раненый» и озорно улыбнулся.
Бланше медленно снял бороду, очки и спросил:
— Настанет такое время, камарад Христо де Балев, когда никто никогда не будет делать пиф-паф?
— Будет, Жорж, непременно будет.
— А твоя революция, Христо де Балев, пока не удалась.
— Да, верно. Но все-таки это был первый бунт, первое восстание после русской революции... Недаром Ленин оценил ее так высоко, назвал эхом Октября, продолжением русской революции.
Балев покопался в своей сумке, потом протянул Бланше лист бумаги:
— Читай.
Француз принялся читать по складам, коверкая слова:
— «Наша революция оказалась явлением мировым. О том, что большевизм есть теперь явление мировое, говорит и вся буржуазия, и от этого признания становится очевидным, что наша революция поползла с Востока на Запад и встречает там все более подготовленную почву. Вы знаете, что вспыхнула революция в Болгарии».
Бланше взглянул на Балева:
— Ленин? Его слова?
Балев кивнул.
* * *
А в Севастополе по-прежнему было тревожно.
Василий Захаров и Маша Нежданова, соблюдая осторожность, пробрались к небольшому дому на окраине города. Маша, как было условлено, три раза стукнула в окно.
В доме скрывалось несколько человек подпольщиков. Они очень обрадовались пришедшим, однако чувствовалось, что люди эти чем-то встревожены...
— Что случилось? — спросила Маша.
Пожилой мужчина в очках — один из руководителей местного большевистского подполья, Григоровский, — сказал:
— Ранена женщина... француженка. Агитировала французских моряков не идти против нас.
— Сюзан! — догадалась Маша.
* * *
Иван Пчелинцев стоял перед зданием медицинского факультета, наблюдая, как ловко, сноровисто пожилая женщина приклеивала на доски свежие номера газет. Пчелинцев подошел и стал читать... Под крупными заголовками «Пролетарская солидарность болгарских моряков», «Что произошло на болгарском крейсере «Надежда?» были опубликованы сообщения о событиях в оккупированном Севастополе.
