Белларион - Sabatini Rafael (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗

— Не понимаю, чем ему поможет заступничество Алипранди, если он не тот, за кого выдает себя.

— Он может быть кем угодно, — с нескрываемым презрением сказала принцесса Валерия. — Для меня это уже не имеет значения. Но я рискну высказать пророчество: мы никогда более не увидим в суде мессера Беллариона — ему любыми способами помогут бежать.

Глава XIV. ПОБЕГ

Итак, Беллариона снова отправили в тюрьму, но на этот раз не в общую камеру, которую в предыдущую ночь он разделял вместе с другими несчастными, а в устроенную в крепостной стене крохотную каморку с зарешеченным окном, выходившим на зеленую плодородную Ломбардскую равнину. Именно туда часом позже прибыл маркиз Теодоро собственной персоной, рассчитывая узнать, что же на самом деле произошло у синьора Барбареско. Нимало не смущаясь, Белларион лгал регенту в лицо столь же ловко, как совсем недавно делал это в суде, но на этот раз его слова были ближе к истине.

По возвращении из дворца, как сообщил он маркизу Теодоро, его подвергли обстоятельному допросу и, обвинив в двойной игре, связали и заперли на чердаке дома Барбареско. Граф Спиньо, беспокоясь за его жизнь, попытался освободить его, но конспираторы были начеку, — когда он и граф Спиньо спускались вниз по лестнице, на них неожиданно набросились синьор Барбареско и его сообщники. Бедный граф был убит, а ему, Беллариону, удалось с трудом отбиться от нападавших и закрыться в одной из комнат, из которой он впоследствии спасся через окно.

— Вероятно, графа Спиньо уже давно подозревали, — так закончил Белларион свое повествование. — Теперь-то я догадываюсь, что он тоже был вашим агентом. Но, по крайней мере, нам удалось расстроить заговор, заговорщики бежали, и ваше высочество может больше не опасаться за свою жизнь.

— Не опасаться! — неприязненно рассмеялся маркиз Теодоро и угрожающе нахмурился. — Ваша оплошность свела на нет все, что могло бы действительно обезопасить меня.

— Помилуйте, ваше высочество, в чем же я оплошал? Вероятно, мне следовало выложить на суде всю правду…

— Вы представляете себе, как бы это все выглядело? — сердито прервал его регент. — Я сначала уединяюсь в своем кабинете с каким-то никому не известным бродягой, а затем даже приглашаю его во дворец. Пускай я делал это ради того, чтобы разоблачить, но ведь можно заявить, что моей целью было сфабриковать улики против моего племянника. Как я смогу доказать обратное, когда граф Спиньо мертв, а Барбареско и его друзья исчезли? Не забывайте, в Монферрато у меня немало врагов помимо этих беглецов, и они будут рады воспользоваться любой моей оплошностью.

На мгновение Беллариону показалось, что маркиз запутался в своих собственных хитростях.

— Но разве побег Барбареско не подтверждает мой рассказ? — тихо спросил он.

— Если кому-нибудь вздумается опровергнуть его, никто уже не поверит слову такого проходимца, как вы. И как тогда буду выглядеть я, доверившийся вам?

— Мне кажется, что ваше высочество чересчур перестраховывается, — ответил Белларион. — В конце концов лишь чистосердечное признание позволит мне спасти свою шею.

Маркиз Теодоро холодно взглянул на Беллариона, и тот почувствовал, как по спине у него пробежал озноб. Он начал наконец-то понимать, что регент меньше всего хотел расследования, в ходе которого могло выясниться, что не кто иной, как сам маркиз Теодоро инспирировал этот заговор, используя сначала графа Спиньо, а затем и Беллариона.

— Какое значение имеет ваша шея? — медленно проговорил маркиз.

— Для меня — немалое, ваше высочество, хотя вы можете быть иного мнения.

— Вы становитесь помехой, друг мой, — усмехнулся его высочество, и взгляд его бледно-голубых глаз стал еще жестче. — Да, именно помехой,

— повторил он. — Герцог Джангалеаццо не стал бы долго возиться с вами. Он давно бы свернул шею, обремененную чересчур большой ответственностью. Благодарите Бога, что я не Джангалеаццо.

С этими словами он снял с левой руки плащ и извлек из его складок длинную веревку и два крепких напильника.

— Вы сможете вылезти наружу, если перепилите один из прутьев, — сказал он. — Идите своей дорогой и никогда больше не пересекайте границу Монферрато. В противном случае вас повесят без суда и следствия — это я вам гарантирую.

— Можете ни о чем не беспокоиться, ваше высочество, — поспешил ответить ему Белларион. — Вам не придется пожалеть об оказанном мне доверии.

— Наглец, как ты смеешь так со мной разговаривать? — воскликнул регент, смерил Беллариона презрительным взглядом и, повернувшись на каблуках, поспешно вышел из камеры.

На другой день весь город был взбудоражен известием о побеге заключенного из тюрьмы. Жители Касале высказывали самые фантастические предположения на этот счет, но лишь одно из них было настолько невероятным, что соответствовало действительности.

— Ну вот, — сказала принцесса Валерия своей преданной Дионаре, — разве мое пророчество не сбылось?

Но глаза ее смотрели грустно, и в голосе отнюдь не звучала нотка радости, которую обычно испытывает человек, сумевший угадать будущее.

А в это время Белларион уже брел по территории соседнего государства — Милана, однако все его мысли, невзирая ни на какие запреты и границы, оставались в Монферрато, с принцессой Валерией. «В ее глазах я мошенник, шпион и обманщик, — размышлял он, — но разве это удивительно — ведь она не знает, почему погиб Спиньо; впрочем, пускай считает меня кем хочет — самое главное, что она и ее брат сейчас в безопасности».

Эту ночь он провел в гостинице «Кандия», расплатившись за ночлег из той суммы в пять дукатов, которую она дала ему на непредвиденные расходы. «Когда-нибудь я верну ей долг сполна», — подумал он, отдавая деньги хозяину.

Раннее утро застало его уже на дороге, ведущей в Павию, но с каждой пройденной милей он все больше убеждался, что служение музам в значительной мере потеряло для него свою привлекательность. Он пришел к выводу, что его прежние воззрения на жизнь и на место, которое в ней занимают абстрактные науки, сильно поколеблены, а его еретический силлогизм, казавшийся ему неопровержимым, рухнул при первом же столкновении с реальностью. По крайней мере, богословы не ошибались в том, что в мире действительно существует зло, пускай не как эквивалент греха — на этот счет у него пока еще оставались сомнения, — но, вполне возможно, как движущая сила, в значительно большей степени влияющая на судьбы людей, чем обычно пассивное добро, чье могущество проявляется в лучшем случае через сопротивление злу и победу над ним. И, несмотря на осознание греховности и испорченности мира, Белларион определенно испытывал чувство сожаления, поворачиваясь к нему спиной, тем более что служба, которую он добровольно возложил на себя, так и осталась, по его мнению, не до конца исполненной.

КНИГА ВТОРАЯ

Глава I. ЧУДО С СОБАКАМИ

Вечер следующего после побега из тюрьмы Касале дня застал Беллариона в небольшом городке Виджевано, где он решил остановиться на ночь, и, долго проворочавшись на жесткой постели скромной гостиницы, он принял решение сначала посетить Милан и лишь затем отправиться в Павию изучать богословие у знаменитого Хрисолариса. Слава этого великого города, североитальянского Рима, всегда волновала его воображение, а деяния Джангалеаццо Висконти note 48, благодаря которому Миланское герцогство достигло неслыханного прежде процветания, едва ли кого могли оставить равнодушным.

Во времена его правления там совершенствовались ремесла; ткачи посылали свои изделия из шелка и шерсти в Венецию, Францию, Нидерланды и Англию; продукцию миланских оружейников покупала вся Европа, а торговля лошадьми и упитанными ломбардскими коровами приносила миланцам колоссальные доходы. Богатства всего цивилизованного мира накапливались в Милане, и неудивительно, что банковское дело достигло высокой степени развития, и вряд ли нашелся бы в Европе крупный город, в котором не было бы Ломбардской улицы, а золотые дукаты с изображением первого герцога Миланского служили своего рода денежным эталоном, применявшимся в купеческих расчетах и торговых сделках. Установленные Джангалеаццо законы хотя и носили отпечаток жестокости, неизбежной Для той эпохи, когда человеческая жизнь ценилась дешево, являлись, однако, достаточно мудрыми, и герцог следил за тем, чтобы они применялись справедливо; с проницательностью, совершенно не свойственной своему веку, он устанавливал такие налоги, которые позволяли ему сосредоточивать в своих руках огромные средства и в то же время не разоряли его подданных. Свое богатство он тратил с поразительной расточительностью, привлекая к себе лучших архитекторов, художников и музыкантов, и создал вокруг себя настолько утонченную атмосферу, что грубые французы и еще более невежественные англичане, окунувшись в нее, не могли чувствовать себя иначе чем варварами. Другой крупной статьей расходов была армия, в рядах которой служили самые способные солдаты Европы. С ее помощью, равно как и посредством успешных интриг, он низложил пару десятков крупных и мелких правителей, так что кольца змея — миланского герба — раскинулись от Альп до Абруцских Апеннин note 49, охватывая почти всю Северную Италию и своей протяженностью подтверждая претензии Джангалеаццо на королевский титул.