Воронья Кость (ЛП) - Лоу Роберт (книги хорошего качества .txt) 📗
Он шагал прочь, чувствуя, как невидимые глаза смотрели ему в спину из этой могилы, выложенной камнями в форме лодки, размышляя о команде побратимов и судьбе их последнего предводителя, старого, одинокого, встретившего смерть на этом далеком берегу.
Глава четвёртая
Команда Вороньей Кости
Только норвежцы не боятся темноты в открытом море. Так скажет любой, кто следует дорогой китов. Но на самом деле лишь киты не боятся ночного моря — но северяне все равно плавают ночью, когда греки, англы, саксы и франки идут к суше и причаливают к берегу.
Корабль, подаренный Гримой, назывался "Скагги". Очень подходящее название, думал Воронья кость — корпус просмолен дёгтем, чёрный, как головешка, хоть и в соляных разводах, а местами загажен чайками. Для большинства людей "скагги" значило "тень", но северяне видели в этом нечто большее, для них это имя звучало как "зловещая тень" или "призрак".
И поднятый парус не смягчал ни зловещий вид корабля, ни его название — оказалось, парус окрашен в цвет старой крови. Воронья Кость остался вполне доволен — настоящий драккар, по двадцать весел на борт, довольно старый, как сказал Онунд, тут и там залатанный свежей древесиной, но крепкий.
А ещё "Тень" оказалась быстра, так что им пришлось связать оба корабля, чтобы "Быстро скользящий" Хоскульда не отставал от них. Рулевое весло закрепили как следует, и Воронья Кость оставил Ровальда и Кэтилмунда на кнорре, убедиться, Хоскульд пойдёт с ними тем же курсом; торговец понадобится ему чтобы опознать Дростана, когда они найдут монаха; но с тех пор как Берто огрел Хоскульда топорищем, торговец понял, что воин из него не получился, и стал хмур и замкнут.
В тот день они долго шли под парусом. Воронья Кость оставил людей на своих местах, шкипером "Тени" остался Тьорвир Асмундсон по прозвищу Стикублиг. Ему шло это прозвище — "Наблюдающий щепки", — так как он проводил много времени, внимательно наблюдая за щепочками, которые он кидал за борт, чтобы по их скорости и направлению движения точнее определять местонахождение корабля.
Воронья Кость был доволен — люди делали хорошо знакомую им работу, и похоже, мало что изменилось — разве что рядом с кормчим теперь находился другой ярл, да появилось несколько новых лиц. Мар, Кауп, и еще некоторые понимали, что на самом деле изменилось всё, но к тому времени, как они вошли в тихую бухту, команда казалась счастливей, чем в начале дня.
Они разожгли костры и приготовили еду. Кауп удивил Воронью Кость и остальных вкусным блюдом, гораздо вкусней, чем они готовили сами, Сгоревший Человек использовал травы и специи из припасённых где-то личных запасов. А те из команды, кто хорошо его знал, только посмеивались, глядя на довольные новые лица.
Покончив с едой, уже перед закатом, в вечерних сумерках, Воронья Кость, сидящий вместе с Мурроу и Онундом, махнул рукой Мару и Каупу, подзывая присоединиться.
— Ну как они? — спросил он у Мара, который сразу же понял, о чём речь.
— Сидят чуть в сторонке от твоих людей из Гардарики, — ответил он, — но это пройдёт со временем. Большинство людей новички и не повидали того, что видели воины, которые давно были с Гримой. Ветераны всё восприняли легче, хотя никто ещё не проникся духом принятой клятвы.
— А ты? — спросил Воронья Кость, и Мар кивнул. Кауп тоже кивнул в ответ на вопросительный взгляд, усмешка, как взмах сорочьего крыла пронеслась по его лицу. Воронья Кость чуть-чуть помолчал.
— Надеюсь, дух Гримы остался доволен местом, где мы упокоили его тело, — наконец заговорил он, — в земле, далёкой от северных гор.
Мар ответил ему насмешливым взглядом.
— Это был бы подходящий конец для любого из Красных Братьев, — ответил он, и к удивлению Вороньей Кости, лицо Мара осветилось добродушной улыбкой. — А знаешь, как этот отряд получил своё имя?
Он сказал "этот", отметил Воронья Кость. Красные Братья уже ушли во вчерашний день, в седое туманное прошлое, и в старых стоптанных сапогах пришло Обетное Братство. Воронья Кость покачал головой, и приготовился слушать рассказ, как Красные Братья заслужили такое название, — должно быть, за таким окрашенным в цвет крови именем кроется хорошая история.
— В своё первое плавание с Гримой, — произнёс Мар, — они вышли на "Тени", тогда ещё новом корабле с великолепным новым парусом, выкрашенным охрой. Когда его прополоскали, — он покрылся полосами — тёмно-красными и жёлто-золотыми — и Грима остался доволен.
Онунд кивнул. Парус, окрашенный в красновато-желтый цвет, выглядел достойно, хотя он сказал, что предпочитает парус, сшитый из отдельных полос шерстяной ткани, сотканных из нитей разного цвета. Мар снова улыбнулся.
— Да, это дорого, но, как выяснилось, стоит того, — продолжал он. — Когда такой окрашенный парус, как наш, впервые намокает от морской воды, цвета впитываются в ткань — если конечно её не сушить на ветру, который разнес разноцветную пыль и покрыл ей Гриму и всех нас, всё вокруг. Затем всё намокло и краски въелись. А когда корабль причалил к берегу, он весь был красным, как и всё вокруг — одежда, лица, руки, морские сундуки. Абсолютно всё. Нам пришлось заново смолить корпус дёгтем, чтобы вернуть ему прежний цвет, но парус остался по-прежнему таким, каким вы видите его сейчас — кроваво-красным. Цвет немного потускнел, но не сильно, — а наши лица долгое время оставались красными, словно выпоротые задницы. Так мы и стали Красными Братьями.
Мурроу усмехнулся, и Мар увидел, что заставил улыбаться даже принца по прозвищу Воронья Кость. Мар был уверен, что понимал силу имён, и неважно как он получил своё имя, оно полностью подходило принцу, — ведь прозвище "Воронья Кость" из тех, что любой разумный человек обойдет за версту.
— Значит, ты долго был с Гримой? — спросил Воронья Кость, и Мар согласно кивнул.
— Всю мою бродячую жизнь, — сказал он. — И так непривычно, что теперь его нет. Словно я потерял что-то ценное, и не могу вспомнить, где.
Вороньей Кости было достаточно хорошо знакомо это чувство, в подтверждении этого он хранил смутные, давнишние воспоминания — Вшивая Борода, его приёмный отец, он состарился, поэтому его бросили за борт корабля Клеркона, и теперь вместо лица старика, Воронья Кость помнил только чёрную букву “О” — удивлённо открытый приёмного отца, когда тот пошёл ко дну, сброшенный в серую морскую воду.
Следующая потеря — мать. Иногда Вороньей Кости приходилось сильно зажмуриваться, чтобы вспомнить лицо матери, и однажды, к своему ужасу, он даже забыл на миг её имя. Астрид. Повторял он про себя, словно пытался пригвоздить это имя где-то внутри головы.
Они сидели, каждый размышлял о своём, наблюдая за птицами, которые бегали по берегу и выискивали что-то. Как только волна набегала, они сразу всей толпой деловито возвращались на поблёскивающий золотом берег, попискивая что-то друг другу. Волна уходила, и они снова бежали к воде, семеня тонюсенькими лапками. Когда бестолковая жёлтая сука побежала за ними, птицы разом вспорхнули, и с шумом и криками закружились над головами.
— Совсем как печенеги, — произнес Воронья Кость и оба — Онунд и Мурроу рассмеялись, потому что они видели этих степных всадников, которые могли все как один, на полном скаку переметнуться под брюхом своих низкорослых лошадок, или пускать стрелы, усевшись задом-наперёд, хотя, казалось, ими никто не командовал. Воронья Кость заметил, что Кауп и Мар закивали и улыбнулись, похоже и они повидали многое.
Онунд чуть вздохнул при взгляде на Воронью Кость и Мара, сидящих рядом, Мар показался ему очень похожим на Воронью Кость — как если бы старика поместить в тело юноши.
Они обменивались историями, и Мар узнал, что Воронья Кость, хоть и молод, но изъездил Гардарики вдоль и поперек, даже в самые лютые зимы, он сражался с печенегами и, возможно, кое с кем пострашнее, Мар слышал легенду о том, как побратимы Обетного Братства нашли всё серебро мира, разграбив тщательно сокрытую могилу Аттилы. Кауп не понимал, почему тогда они всё ещё ходят в набеги, но не раскрыл рта, полного великолепных белых зубов, чтобы задать этот вопрос, как и многие другие.
