Страсти по Софии - де ля Фер Клод (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Вот тут Джакомо в первый раз на собственном опыте узнал, что такое есть высшая справедливость, — которая идет от Бога, а не от законов людских. Рассвирепевший синьор велел схватить того, кого почитал едва ли не другом, привязать руками к стоящему посреди господского двора столбу для правежа, а сам, взяв в руки кнут, плетенный из воловьей кожи, принялся хлестать им Джакомо, норовя вложить в каждый удар как можно больше сил. Удары были сильные, прорубали кожу и мясо на спине казнимого до самых костей. Но было их немного — синьор быстро выдохся и пошел в дом отдохнуть и поплакать. А приговоренного велел не трогать без него, ибо, сказал он, — «хочется выпить из негодяя всю кровушку до самого донышка».
Синьор ушел, а Джакомо глянул на притихшую толпу крестьян, выискал взглядом одного из городских своих друзей-погодков, оказавшихся невесть зачем в этот день в деревне, приказал:
— Развяжи! И побыстрей.
Парень оказался смелым. Вышел из толпы с ножом в руке и на глазах у безмолвно стоящих крестьян разрезал веревку. Потом они вместе вскочили в хозяйскую карету, стоящую приготовленной для того, чтобы синьор поехал за благословением к матери убитой ныне блудницы, — и умчались из села.
Только вот не в город они поехали на украденных лошадях и в карете, а в лес. Выпрягли коней, карету бросили и ускакали на север — в сторону, откуда в их неаполитанские края приходили легенды о богатых землях неких синьоров Аламанти, могущественных настолько, что сам герцог Савойский не решался брать с них подати. Это значило, что народ в тех местах живет богато, решили добры молодцы, можно будет их слегка потрепать и заставить своим богатством поделиться.
И на этот раз Джакомо пришлось убедиться в том, что ума у него больше, чем у окружающих, что советов постороннего человека, пусть даже он спас тебе жизнь, слушать не стоит, надо жить своим умом, во всем полагаться только на себя.
Жители графства Аламанти вовсе не купались в роскоши. Не только крестьяне, но и тамошние дворяне жили не лучше, хотя и не хуже остальных жителей герцогства Савойского. Ибо действовал вовсю и там закон, выведенный Джакомо в Неаполитанском королевстве: чтобы кто-то один жил хорошо и богато, надо чтобы великое множество людей жило плохо и впроголодь. Граф Аламанти собирал со своих земель дань полностью, но не платил своей дани герцогу, оттого сам-то действительно богател, а вассалы его жили не лучше остальных итальянцев или французов. Потому грабить на землях графства было невыгодно. Более того, грабить всегда удобней на территориях приграничных, ибо хотя стражников и солдатни там в изобилии, зато служат они все из рук вон плохо, привыкли брать взятки и смотреть сквозь пальцы на происходящие безобразия, всякий раз объясняя, что разбойники пришли с другой стороны, не собственные, мол, были грабители. А на землях Аламанти никто рядом с границей не жил. Ленники графа расположились либо вокруг замка, либо в деревеньках, находящихся вдали от границы, возле гор. Ибо все знали легенду о том, что долина приграничной речки заселена великанами, и хотя великанов никто не видел добрых сто лет, никто не отваживался не только поселяться там, но даже выезжать на тамошние чудные покосы. Потому всякий налет разбойников на любую из деревенек на землях Аламанти можно было совершить только большим отрядом и на конях с телегами, чтобы можно было за день пограбить, пожечь, загрузиться и вывезти хоть что-то ценное на земли герцога. То есть отряд должен состоять никак не меньше, чем из семи человек, отчаянных головорезов, которых в этой спокойной местности найти было не просто. А ведь пришлось бы еще и делиться с каждым участником набега. Словом, овчинка не стоила выделки.
И последнее препятствие — почти что самое главное… Графство находилось в стороне от торной торговой дороги из Франции в Италию. Аламанти в давние годы отказались от права собирать пошлину (то есть грабить по закону и целенаправленно) с проезжающих по древней дороге купцов, а границей выбрали маленькую безымянную речушку без притоков, текущую откуда-то с гор, долго петляющую по долине, где стоит графский замок, а потом, прорвавшись сквозь теснину пологих холмов, вытекающую на равнину, принадлежащую наполовину герцогу, а там и вовсе стекающую в реку По. Дорога, связывающая графство с герцогством была одна, мост охраняли лишь с одной стороны — Савойской, а проезжало по этому мосту от силы двадцать возов в год в обе стороны. Даже если ограбить все эти возы до одного, и то едва ли хватило бы на жизнь двум разбойникам. Во-первых, потому, что собранный с возов товар надо было сбыть тайно, то есть дешевле в три-четыре раза, во-вторых, товар там всегда был настолько громоздок, что тащить и прятать его не было никакой возможности…
Словом, после трех месяцев разбойничанья Джакомо и его неаполитанский друг так отощали и обносились, что впору было им идти к церкви и просить милостыни. Да и то пришлось бы еще и повоевать за хлебное место с другими нищими прихода.
И решили они тогда вступить в смешанную франко-итальянскую шайку, которой руководил Франческо Серый череп, получивший это прозвище за то, что носил на груди привязанную на веревке верхнюю часть человеческого черепа, утверждая, что это — голова его покойного брата и одновременно талисман. Шайка грабила купцов на дорогах Савойи, не приближаясь к землям Аламанти. Состояла она всегда из семи человек и, если случалось одному из разбойников погибнуть либо заболеть, на место его атаман всегда находил замену. Но так, чтобы в шайке оставалось по-прежнему семеро разбойников — число, которое Франческо Серый череп почитал для себя священным.
Как раз в эти дни один из разбойников его шайки оступился на скале и, упав с нее, расшибся так, что проще было его прирезать, чем тащить в какое-нибудь село и лечить там. Что Франческо и сделал собственноручно. А когда пришли два нищих из далекого Неаполя с просьбой принять их в шайку, Серый Череп предложил им вынуть ножи и в честном поединке разрешить проблему: кому остаться в шайке, а кому быть убитым.
Неаполитанский юноша никого доселе не убивал, потому не продержался против Джакомо и минуты. Джакомо воткнул ему свой нож точно туда же, куда когда-то еще мальцом воткнул косу своему синьору — в шею, сверху вниз, так, что длинное лезвие сразу достигло сердца. Вопль восхищения сноровкой и умением пришельца заглушил предсмертный хрип человека, который полгода тому назад спас Джакомо от смерти у позорного столба.
А еще через полгода Джакомо отъелся и убил атамана. Убил подло, без свидетелей, подойдя вплотную к доверяющему ему Франческо, пряча нож в рукаве. Ударить пришлось два раза: за себя и за убитого по приказу Серого черепа неаполитанца. Так стал Джакомо главарем шайки разбойников…
Ужас, который наводил Франческо на окрестности торговой дороги, поблек пред грозной славой Джакомо, взявшим себе в разбойничью кличку имя театрального героя Лепорелло. Спектакль бродячего уличного театра с участием этого внешне полоумного, а по сути мудрого персонажа он увидел в Сорано по пути из Неаполя на север. А главное, он знал, что никто другой из итальянских разбойников так себя не назовет, зато он заставит звуком этого имени трепетать всех жителей солнечной Италии. Половинка изрядно потертого и грязного человеческого черепа на груди атамана разбойников пугала многих, рассказы о нападениях шайки обрастали легендами, в которых эти самые черепные кости едва ли не сами сражались на шпагах с охраной купеческих караванов, но все-таки все видели, что жертв после нападений Франческо было мало, число похорон в городах и селах оставалось из года в год одинаковым. Зато Лепорелло не только грабил проезжих по-настоящему, но и убивал их столь хладнокровно и безжалостно, что спустя два года дорога из Прованса в Ривьеру почти обезлюдела. Купцы предпочитали переправлять грузы на кораблях из Франции в Италию и в обратном направлении, а обычные путешественники собирались в караваны по нескольку десятков вооруженных мужчин, чтобы проследовать от Тулона либо Ниццы в Милан либо Верону, например, или из Пизы в Марсель.
