Яд и корона - Дрюон Морис (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
– Что это значит? – обратилась она к Беатрисе, отведя ее в сторону. – Может быть, меня просто не хотят видеть и прибегают к различным уловкам?
И ее внезапно охватил страх. А что, если все это путешествие, пинта крови, взятая из ее руки, любовное зелье, почести, оказанные ей комендантом Дурдана, а что, если все это лишь комедия, разыгрываемая с помощью мошенницы Беатрисы? Ведь сама Жанна еще не получила никаких доказательств, что супруг требует ее к себе. А не везут ли ее просто из одной темницы в другую и по каким-то неведомым причинам делают вид, что едет она свободно? Жанна задрожала, представив себе самое страшное – а вдруг, прежде чем она исчезнет навеки, ее, свободную и получившую помилование, просто решили показать Парижу и графству. Беатриса рассказывала, при каких обстоятельствах погибла Маргарита Бургундская. И Жанна невольно задавалась вопросом, уж не хотят ли расправиться так же и с ней, только обставив иначе ее кончину.
Поэтому-то она едва прикоснулась к трапезе, устроенной в ее честь Дени д'Ирсоном. То состояние счастья, которое не оставляло ее в течение последней недели, внезапно сменилось отчаянной тревогой, и она старалась прочесть на лицах сотрапезников ожидавшую ее судьбу. Красавица Беатриса и казначей, ее дядя, по видимости прекрасно ладили между собой; при встрече они поцеловались, затянув поцелуй чуть-чуть дольше, чем положено между родственниками. И затем присутствовали два сеньора – сир де Лик и сир де Недоншель, оба сидели за столом с достаточно смущенным видом, и их представили Жанне в качестве ее спутников до Гедена. Уж не на них ли возложено ужасное поручение, которое они и выполнят где-нибудь на глухом повороте?
Никто и словом не упомянул о пребывании Жанны в тюрьме; все делали вид, что она вообще не была в заключении, но даже это обстоятельство лишало ее последней уверенности. Разговоры, которых она не понимала, вертелись вокруг положения дел в Артуа, старинных обычаев, о которых шли споры, встречи в Компьене, которую обещали устроить посланные короля, смут, разжигаемых Суастром, Комоном и Жаном де Фиенном.
– А вы не заметили, мадам, волнения на вашем пути или скопища вооруженных людей? – обратился Дени д'Ирсон к Жанне.
– Ничего такого я не видела, мессир Дени, – ответила она, – деревни как раз показались мне очень спокойными.
– И однако, нас известили, что со вчерашнего дня и с нынешней ночи начались волнения; сегодня утром напали на двух наших прево.
Жанна все больше и больше убеждалась, что эти разговоры ведутся с единственной целью усыпить ее подозрения. Ей казалось, что невидимые сети все туже сжимаются вокруг нее. Удастся ли ускользнуть и каким образом сделать это, думала она. Но куда идти? Кто ей поможет? Она одинока, до ужаса одинока! И обводя глазами присутствующих, графиня Пуатье старалась найти того, кто согласится стать ее союзником, и не находила.
Беременная дама кушала с редкостной жадностью и по-прежнему громко вздыхала, искоса поглядывая на свой живот.
– Графиня Маго вынуждена будет уступить, уж поверьте мне, мессир Дени, – проговорил сир де Недоншель, сутулый человек с длинными зубами и желтым цветом лица. – Постарайтесь на нее воздействовать. Пусть пойдет хотя бы на частичные уступки. Пусть отречется от вашего брата, простите нам нашу прямоту, или сделает вид, что отрекается, ибо союзники ни за что не пожелают вступить с ней в переговоры, пока он состоит в должности канцлера. И мы тоже, поверьте, сильно рискуем, храня верность графине и одновременно делая вид, что заодно со всеми прочими баронами. Чем больше она будет тянуть, тем больше завоюет себе сторонников ее племянник Робер.
В эту минуту в залу, еле переводя дыхание, вбежал стражник с непокрытой головой.
– Что случилось, Корнийо? – спросил Дени д'Ирсон.
Корнийо, все так же прерывисто дыша, прошептал на ухо хозяину несколько слов. Дени д'Ирсон побледнел, откинул полотно, прикрывавшее его колени, и вскочил со скамьи.
– Простите, мессиры, мне тут необходимо повидать... – пробормотал он.
И он со всех ног бросился к низенькой дверце, а за ним по пятам несся Корнийо. Присутствующие услышали крик:
– Давай меч, меч давай...
Потом поспешный топот ног утих на лестнице.
Через минуту, даже прежде чем сотрапезники успели прийти в себя от изумления, со двора донесся оглушительный шум. Можно было подумать, что в ворота на полном галопе ворвалась целая армия. Жалобно заскулила собака, которую, очевидно, пнули сапогом. Сеньоры Лик и Недоншель бросились к окнам, а придворные дамы графини Пуатье испуганно сбились в угол, как стайка цесарок. Возле Жанны остались только Беатриса д'Ирсон и беременная дама, лицо которой приняло землистый оттенок.
«Это ловушка», – подумала Жанна. Однако, видя, как Беатриса с трясущимися руками приближается к ней, Жанна поняла, что та, бесспорно, не состоит в заговоре с нападающими. Но положение от этого не стало более легким, да и времени на размышления не оставалось.
Створки двери с грохотом распахнулись, и человек двадцать баронов во главе с Суастром и Комоном ворвались в залу, держа в руках обнаженные мечи и неистово вопя:
– Где предатель? Где предатель? Где он прячется?
Но при виде открывшейся им картины они в замешательстве остановились на пороге. Прежде всего их поразило отсутствие Дени д'Ирсона, которого они надеялись застать здесь и который исчез словно по волшебству. И затем эта плотно сбившаяся стайка стрекочущих, чуть не падающих в обморок дам, уверенных, что им суждено стать жертвами насилия. Но особенно их потрясло присутствие де Лика и де Недоншеля, которых бароны считали своими сторонниками; еще позавчера в Сен-Поле оба этих рыцаря были в числе заговорщиков, а теперь преспокойно сидят за столом в доме врага.
Перебежчиков оскорбляли долго и умело: у них допытывались, сколько они получили за свое клятвоотступничество, уж не продались ли они д'Ирсонам за тридцать сребреников; Суастр своей железной перчаткой ударил по длинному желтому лицу де Недоншеля, и изо рта у того хлынула кровь.
Сеньор Лик пытался объяснить причины их появления здесь, оправдаться:
– Мы же явились сюда по нашему общему делу, мы хотели избежать смертоубийства и ненужных раздоров. Мы надеялись добиться словом больше, нежели мечом.
Его заставили замолчать, осыпая грубыми ругательствами. Со двора доносился рев остальных союзников, поджидавших конца схватки. Их собралось не меньше сотни.
– Не называйте моего имени, – шепнула Беатриса графине Пуатье, – ведь они желают разделаться с моими дядьями.
С беременной дамой началась истерика, и она повалилась на скамью.
– Где графиня Маго? Пусть она нас выслушает... Мы знаем, что она находится здесь, мы ехали следом за ее экипажем, – вопили бароны.
Жанна Пуатье начала понимать, что эти крикуны охотятся не за ней и что требуют они не ее головы. Испуг, охвативший ее в первую минуту, прошел, и гнев окрасил ее бледные щеки; хотя Жанна провела в заключении шестнадцать месяцев, кровь Артуа вновь закипела в ее жилах со всей яростью, свойственной этому семейству.
– Я графиня Пуатье, и это я приехала в экипаже моей матери, – вскричала она. – И я не могу одобрить вашего шумного вторжения туда, где нахожусь!
Так как мятежники еще не знали, что Жанна вышла из тюрьмы, новость эта лишила их дара речи. Их, что называется, поджидал сюрприз за сюрпризом. Те, кто имел случай видеть Жанну до заключения, узнали ее.
– Потрудитесь назвать ваши имена, – продолжала Жанна, – ибо я привыкла говорить с людьми, чьи имена мне известны, а кто вы такие, я под вашими доспехами не разгляжу.
– Я – сир де Суастр, – заявил вожак мятежников, здоровенный малый с густыми рыжими бровями, – это мой соратник Комон, вот эти – Сен-Венан и Жан де Фиенн, тот – мессир де Лонгвиллье; а ищем мы графиню Маго...
– Как? – прервала его Жанна. – Я слышу имена дворян? Вот бы не поверила, судя по вашей манере обращаться с дамами, коих вам надлежит защищать, а не бросаться на них с оружием в руках! Взгляните на мадам Бомон, она в тягости, того и гляди, родит, а из-за вас она совсем обомлела. Как же вам не стыдно!
