Понтиак, вождь оттавов. Искатели каучука. Лагерь в горах - Эллис Эдвард Сильвестр (версия книг .TXT) 📗
— Это может быть, да…
Странное, глухое ворчанье прервало слова Мэдж, и в шатер вошла старая Вамо–ака. Она зорко посмотрела на молодых людей, словно не понимая того, что происходило перед ней, подошла к буйволовым кожам в углу и села на них.
— Поймет она нас? — спросил Ашер.
— Нет, она совершенно глуха и не говорит ни слова по–английски!
— Я забыл спросить вас, Мэдж, каким образом вам позволили уйти из шатра Понтиака и посетить меня?
— Я вам говорил, что Понтиак и его жена очень хороши ко мне. Они позволяют не уходить из жилья, куда я хочу, но я осторожна. Жена Понтиака знает порядочно по–английски. Я сказала ей, что пойду повидать белого пленника. Она не запретила мне.
— Долго вы можете еще остаться здесь?
— Я пробыла дольше, чем хотела. Но это пустяки, потому что Понтиак не вернулся.
— А когда он вернется и узнает, что вы были здесь?
— Что ж тут дурного? Белая пленница хотела повидать белого пленника, такого же несчастного, как она сама! Но мне надо идти, прощайте!
Ашер не успел сказать слова, как Мэдж уже исчезла из шатра.
И пока она шла к себе, в шатер вождя, оттенок величайшего ужаса сменялся отблеском радостной надежды на ее милом юном лице.
Глава 21. ПРОСЬБА МЭДЖ
Характерной чертой многих военных вождей, отмеченных в истории, является удивительная простота их вкусов и жизни, не отличающая их от простых солдат.
Понтиак, вождь Оттавов, одеждой и образом жизни почти не выделялся из тысячи своих воинов, готовых идти за ним на смерть, как на пир. Если бы какой–нибудь исследователь появился в индейской деревне и пожелал бы увидеть знаменитого вождя, он с трудом нашел бы вигвам понтиака. Шатер вождя ничем не отличался от других и находился невдалеке от шатра Вамо–аки, где содержался в плену Ашер Норрис. У Понтиака была одна жена, по крайней мере, во все время осады форта Детруа. Детей у них не было. Жена Понтиака была женщина средних лет, симпатичная и приятной наружности. Подруга жизни свирепого вождя хорошо изучила дикую и упрямую натуру его. Она не осмеливалась идти наперекор его воле и желаниям, как не смел ни один из его воинов.
Когда Мэдж Линвуд принесли в шатер вождя, жена Понтиака встретила ее, по виду, радостно и любезно. Она знала, что поступать иначе — значило рисковать своей жизнью. В душе, она, наверное, с большим презрением смотрела на девушку ненавистной ей белой расы, удостоившуюся любви ее супруга. Но так желал неукротимый и страшный Понтиак, и индианка не смела выразить своего неудовольствия. Мэдж была удивлена видимым добродушием и любезностью жены Понтиака.
Несколько дней и ночей провела она в шатре Понтиака. Только тоска по родному дому, по родителям, непрестанно грызла ее. Мэдж так глубоко любила их.
Эта жизнь в плену, далеко от родных, казалась ей каким–то нелепым кошмаром. Доброта вождя и его жены укрепляла в ней надежду, что ее скоро выпустят из плена и вернут домой. Но Понтиак был весьма разборчивым и хитрым человеком. Он редко бывал дома и нисколько не беспокоил бедную Мэдж своим вниманием, отлично понимая, что преследование вызвало бы протест и ненависть в девушке. Раньше он часто видел ее в форте, любовался ее юностью, красотой, и, по своему, страстно полюбил ее. Понтиак надеялся, что Мэдж узнает, каким уважением и почетом пользуется он у своего народа. Он твердо верил в то, что он избранный человек, которому суждено вести индейцев по пути торжества и славы и покорить всех белых людей в форте Детруа. И когда он спасет родителей и друзей Мэдж от неминуемой гибели и жестокой участи других и сделается еще более могущественным победителем и вождем, разве не встанет с гордостью рядом с ним эта прекрасная бледнолицая девушка, как настоящая королева? Необузданный варвар в душе, с головой, наполненной дикими и фантастическими планами, Понтиак намеревался завладеть девушкой кавказской расы и готов был в крайнем случае, употребить насилие.
Мэдж не теряла времени даром. Во время разговора с Ашером она обдумывала образ действий и придумала блестящий план. Она знала, что находилась пока в безопасности, между тем как Ашер мог каждую минуту ожидать смерти; следовательно, нужно было подумать о его спасении. И вот, Мэдж решила, что нужно обратиться к самому Понтиаку и просить у него, как милости, отправить молодого человека домой, к его родителям. Согласится ли Понтиак сделать такую простую вещь, чтобы заслужить ее благодарность и улыбку? Когда эта мысль — попросить Понтиака, впервые пришла ей в голову, она заранее была уверена в успехе. Но эта радостная надежда омрачалась страхом за Ашера. Конечно, было вполне естественно, что она просила за соотчича, кто бы он ни был, но умный вождь мог прочесть на ее лице глубокое и нежное чувство к пленнику. И одно подозрение, что юноша любит ее, подняло бы целую бурю ревности в необузданному сердце Понтиака. Если он велел убить Петра Мюра, только предполагая в нем любовь к Мэдж, как беспощаден и жесток был бы он к настоящему сопернику, красивому юноше! Щемящий страх за Ашера охватывал девушку и омрачал ее лицо, когда она шла в шатер Понтиака, только что простившись с пленником. Ей хотелось повидать Катерину, которой она могла вполне довериться. Она нуждалась в ее добром совете. Вдвоем они лучше обдумают весь план. Катерина находилась в шатре Понтиака, когда Мэдж вышла из него, чтобы повидать Ашера. Теперь Катерины тут не было. Когда Мэдж спросила о ней жену Понтиака, та ответила ломаным английским языком, что индианка куда–то ушла, вероятно, к своим, к племени Ожибва. Мэдж хотела задать еще несколько вопросов, как вдруг у входа в шатер показался сам Понтиак. Один взгляд на его суровое, раскрашенное лицо сказал ей, что вождь был в прекрасном расположении духа.
Вероятно, подкрепление, явившееся так кстати, когда он уже начинал раздражаться при мысли, что форт Детруа все еще не в его руках, произвело на него такое действие. Он заговорил с женой, которая торопливо приготовляла для него какое–то простое кушанье, потом обратился к Мэдж, которая стояла посередине шатра, и отвесил ей глубокий поклон. В ответ Мэдж подняла на него глаза и с прелестной улыбкой заговорил, пытаясь подражать языку индейцев, который она слышала, когда они посещали форт.
— Солнечные лучи сияют на лице великого Понтиака, он счастлив. Сердце Мэдж радуется, видя вождя веселым!
— Луч света и радости на лице Понтиака, это луч Утренней Зари, прекраснейшей из всех девушек ее народа. Если свет Утренней Зари исчезнет, небо померкнет, на нем не будет более ни солнца, ни звезд!
Это был величайший комплимент, когда–либо слышанный ею от Понтиака. Мэдж испугалась.
Но ведь надо было ожидать этого, надо скрепиться и приступить к просьбе.
— Понтиак — великий вождь. Он убил много из моего народа, и многих взял в плен. В шатре Вамо–аки есть белый пленник…
Девушка слишком быстро приступила к щекотливому вопросу, но вся душа ее возмутилась от комплимента индейца, и страх за своего друга охватил ее с такой силой, что она не в силах была выжидать. Лицо Понтиака омрачилось. Он пристально посмотрел на девушку, потому прошел к своему ложу и сел на него, приглашая ее жестом сесть рядом.
Мэдж сделал вид, будто бы не поняла его.
— Почему Утренняя Заря беспокоится о белом пленнике? — спросил Понтиак, пронизывая девушку взглядом своих блестящих глаз.
Щеки Мэдж вспыхнули, но она ответила ему, насколько могла, спокойно:
— Сердце Утренней Зари жалеет всех своих друзей. Она знает, что Понтиак добр и милосерден и просит его освободить молодого человека, отпустив его домой. У Понтиака так много воинов, как листьев на деревьях, зачем ему нужен один белый человек?
— Если Понтиак исполнит желание Утренней Зари, явится ли радость и улыбка на ее лице?
— О, да, конечно. Мое сердце будет так обрадовано, я буду благодарить Понтиака!
Понтиак замолчал и, сидя на буйволовой коже, продолжал пристально смотреть в лицо стоявшей девушки. Сердце Мэдж сильно забилось. Ее ужасала мысль, что он исполнит ее просьбу с таким условием, на которое она никогда не может согласиться, даже под страхом смерти. Сделаться женой Понтиака она не может, даже ради спасения жизни того, кто ей дороже всего на свете.
