Искатель приключений. Книга 2 - де Монтепен Ксавье (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
— О! Милая сестрица, я говорю тебе не в упрек!..
— Какой же это сон?.. Какой?..
— О! Пустяки… Помнишь то страшное предсказание, которое ты мне сделала, изучив будущее по линиям моей руки?.. С тех пор мы не раз говорили о том.
Венера не отвечала, но движением головы показала, что помнит.
— Ну, милая сестрица, — продолжала Дебора, — в эту ночь мне снилось, что твое предсказание осуществляется…
— Как? — спросила Венера тихим голосом, едва слышным от замешательства.
— Я не вышла замуж за того, кого люблю…
— Какое же препятствие встало между вами?
— Смерть.
— Смерть! — повторила Венера.
— Я умирала, — продолжала Дебора. — О! Какой страшный сон… Я умирала именно так, как ты предсказывала… Умирала отравленной…
— Отравленной! — пролепетала Венера. — Кем? Знаешь ты, кем?
— Нет… Я не видала руки, наливавшей мне яд… Я только знала, что отравлена… Я чувствовала, что умираю… Но не обвиняла никого… Какой странный и страшный сон. Не правда ли?.. Проснувшись в холодном поту, я почувствовала какое-то болезненное ощущение… Голова моя была слаба… Очень слаба… И я смешала сон с действительностью… К счастью, это ощущение не долго продолжалось… Я увидала себя окруженной Раулем, батюшкой, тобой, словом, всеми, кто меня любит… Могла ли я бояться преступления или даже несчастья, когда меня берегли так хорошо?
Рука Деборы мало-помалу начала опускаться, так что Венера могла высвободиться и приподнять голову; но в эту минуту лицо ее было бледнее лица умирающей. Чтобы скрыть свое смущение, молодая девушка машинально собрала все вещи, разбросанные по постели, положила их в шкатулку и отнесла на то место, откуда взяла ее, исполняя приказание Деборы.
— Меня клонит в сон… — сказала вдруг умирающая. — Батюшка, Рауль, подойдите к моей постели; я бы хотела заснуть, держа вас за руки.
Отец и жених поспешили исполнить желание их милой Деборы. Молодой человек взял левую руку ее, а старик правую. Венера, сидя у окна, закрывала лицо занавесками.
Скоро Дебора заснула. Посреди глубокой ночной тишины слышалось только ее слабое и неправильное дыхание. Таким образом прошел час. Успокоенный этим тихим сном, Натан почувствовал, как надежда зарождалась в душе его. Рауль же не мог забыть рокового приговора, произнесенного старым Мозэ. Крупные слезы падали из глаз его на постель.
Вдруг отец и жених вскрикнули и переглянулись с испугом. Они заметили в одно и то же время, что маленькие ручки, которые они держали в своих руках, охладели и окоченели. Рауль первый понял ужасную истину.
— Она умерла! — вскричал он. — О, Боже мой!.. Боже мой!.. Она умерла!..
— Нет, — отвечал Натан тем странным голосом, каким говорят лунатики во время магнетического сна, — нет… она не умерла… Это невозможно… Бог моих отцов не допустит этого; Дебора не умерла… Нет… Нет… Нет… Говорю вам, что это неправда… Говорю вам, что она не умерла!
Бросившись с неистовством на постель, несчастный отец схватил на руки безжизненное тело своей дочери, говоря шепотом:
— Дебора… Моя возлюбленная дочь… Моя Дебора… Мое дитя… Отвечай мне… Говори с твоим отцом… Раскрой твои глаза… Твои прекрасные глаза… Заговори со мной… Ради Бога… Скажи мне, что ты жива… Скажи скорее… Скорее… Или я сам умру…
Увы! увы! Труп не отвечал… Натан продолжал:
— Ты спишь… Я это вижу… Но сон этот слишком глубок, и он меня беспокоит… Он меня мучит… Он меня убивает… Дебора, проснись… Дебора, раскрой глаза…
Лицо Деборы, уже застывшее, оставалось неподвижно, как восковая маска. Натан приложил к векам свои дрожащие пальцы и приподнял их. Веки остались открыты, и обнаружились те немые, тусклые глаза, в которых уже не сверкал божественный луч души и жизни. Тогда Натан понял все. Горе его дошло до безумия. Он страшно вскрикнул и, бросившись как сумасшедший на ковер, разодрал свою одежду и покрыл голову пылью.
Стоя на коленях возле постели, Рауль рыдал. Венера с отчаянием сжимала руки, и, кто знает, может быть, в эту минуту ее отчаяние, смешанное с угрызениями совести и ужасом, было искренне.
Эта печальная сцена кончилась странной развязкой. Натан вдруг прекратил крики и стоны. Он подошел к постели и сказал Раулю, стоявшему на коленях:
— Кавалер де ла Транблэ, встаньте…
Молодой человек повиновался. Натан продолжал почти спокойно, но таким голосом, звук которого отчаяние совершенно изменило:
— Если бы вы не вступили в мое жилище, моя Дебора, моя возлюбленная дочь была бы теперь жива и здорова без этой гибельной любви, которую вы ей внушили… Я не проклинаю вас, кавалер де ла Транблэ; я верю, что вы страдаете так же, как и я, что ваше сердце разбито так же, как и мое. Я вас не проклинаю, но говорю вам: вы невольно привели смерть в это жилище… Когда дочь моя была еще жива, вы отняли ее у меня… Когда она умерла, она для вас уже ничто… Она принадлежит только мне… Оставьте же этот дом, кавалер де ла Транблэ… Оставьте его скорее, иначе я забуду, что вы любили мою дочь, и буду помнить только то, что вы ее убили… И убью вас…
Рауль молча склонился перед этой ужасной, грозной яростью, высокой даже в своей несправедливости. Он в последний раз приложил губы к оледеневшей руке Деборы, потом, не сказав ни слова и даже ни разу не обернувшись назад, вышел из комнаты и из дома.
XXX. Ангел-хранитель
Чтобы рассказать нашим читателям, какие происшествия последовали почти немедленно за катастрофой, окончившей предыдущую главу, потребовалось бы или несколько строк, или несколько томов. Довольно нескольких строк, если мы захотим ограничиться кратким перечнем, без всяких подробностей. Понадобилось бы несколько томов, если бы мы сочли полезным и возможным войти в подробный анализ страстей и чувств наших действующих лиц. Но в предначертанных нами границах нашего романа нам недостает места для этого последнего труда, необходимость и интерес которого, сказать по правде, мы не признаем.
Поэтому удовольствуемся же несколькими строками, или, лучше сказать, страницами.
Любовь Рауля к Деборе была истинна и серьезна. Присутствуя при смерти несчастной девушки, Рауль почувствовал, что в груди его как будто что-то разорвалось, и искренне убедил себя, что жизнь его погибла.
Было около полуночи, когда Рауль вышел из дома, в котором оставил свое сердце. Целую ночь бродил он по улицам Парижа как сумасшедший или пьяный, не зная, куда идет, и не помня несчастья, поразившего его. Только чудом не был он остановлен и ограблен, а может быть, и убит ночными разбойниками, которыми в ту эпоху изобиловала столица Франции. Если бы это случилось, наверно, Рауль не защищался бы.
Наконец в ту минуту, когда от начинающегося рассвета побелели крыши домов, Рауль очутился в квартале Марэ, куда он пришел совершенно бессознательно. Неопределенный инстинкт привел его к дверям маленького отеля. Рауль постучался. Толстый швейцарец с красной рожей, исполнявший должность привратника, отворил, ругая раннего посетителя, который так некстати нарушил его сладостный покой. Узнав кавалера, привратник, застыдившись и сконфузившись, отскочил назад, несмотря на свою величественную толщину, опасаясь, что на него посыплются удары. Но Рауль, даже не заметив его, прошел молча и шатаясь. Привратник приметил распухшее лицо Рауля, его красные глаза, нерешительную походку и, почтительный в своих предположениях, по похвальной привычке всех слуг, сказал себе:
«Господин кавалер, вероятно, вернулся с какой-нибудь оргии, он весело праздновал в честь Бахуса!.. Он пьян так, что с трудом держится на ногах… Теперь, наверное, ляжет спать…»
Рядом с комнатой Рауль нашел своего камердинера, который ожидал его. Этот камердинер — вероятно, читатели его не забыли — был Жак, верный и преданный слуга и друг своего господина. Жак не ошибся, как привратник, и угадал скорбь в изменившемся лице Рауля. Он не принял морщин, вырытых горем на этом бледном лице, за признаки пьянства и разврата.
— Господи Боже мой! Кавалер, мой бедный хозяин, — вскричал он с волнением. — Что с вами?
