Потерянный континент - Берроуз Эдгар Райс (книги онлайн полные версии .txt) 📗
Молодой офицер звал и манил их рукой. Но они отказались приблизиться, тогда он что-то приказал, в результате чего мне связали руки за спиной, и вся компания отправилась прямо на восток.
Я заметил, что на всех воинах были шпоры, что мне показалось странным, но когда мы прибыли в их лагерь, то выяснилось, что это кавалеристы.
В центре долины стоял бревенчатый форт, на каждом из четырех углов которого было по блокгаузу. Когда мы подходили, я заметил табун кавалерийских лошадей, пасущихся с внешней стороны форта. Это были маленькие, приземистые лошадки, но потертости от седел говорили о их предназначении. Внутри палисада на высоком шесте развевалось знамя, какого я никогда не видел и о каких никогда не слышал.
Мы промаршировали прямо в огороженный поселок, где отряд разошелся, за исключением четверых стражей, которые повели меня куда-то под наблюдением молодого офицера. Он повел нас через плац, где были установлены легкие пушки, в бревенчатое строение, перед которым стоял флагшток.
Меня провели внутрь, и я предстал перед старым красивым негром с военной выправкой, державшимся с большим достоинством. Как я узнал позже, он был полковником, и именно ему я обязан самым гуманным обращением все то время, что я был его пленником.
Он выслушал рапорт младшего офицера, затем повернулся ко мне и принялся меня расспрашивать, но безрезультатно. Тогда он вызвал ординарца и отдал какие-то указания. Солдат откозырял и вышел, вернувшись минут через пять с полосатым стариком с белой кожей — точно таким же первобытным дикарем, как я повстречал в лесу в тот день, когда Снайдер украл катер.
Полковник хотел, как видно, использовать старика в качестве переводчика, но дикарь обратился ко мне на языке, столь же непонятном, что и язык чернокожих. Старый офицер, покачав головой, оставил свои попытки и велел меня куда-то отвести.
Меня отвели в караульное помещение, где я увидел человек пятьдесят белых, одетых в звериные шкуры. Я попытался заговорить с ними, но ни один из них панамериканского не понимал, да и я никак не мог разобраться в их жаргоне.
Больше месяца я пробыл там в качестве пленника, с утра до вечера выполняя различные случайные работы в штабе. Остальные пленники работали гораздо тяжелее меня, и лучшим обращением я обязан только доброте и проницательности старого полковника.
Я ничего не знал о том, что произошло с Виктори, или Делкартом, или Тейлором, да и непохоже было, что мне суждено было когда-нибудь об этом узнать. Меня это Страшно угнетало. Но я исполнял свои обязанности по возможности наилучшим образом и старательно изучал язык захвативших меня в плен.
Для меня было тайной, кто они и откуда пришли. Похоже было на то, что это аванпост какой-то могущественной черной нации, но я не представлял, где эта нация проживает.
К белым они относились как к низшей расе и обращались с нами соответственно. У них существовала литература, и большинство из них, даже рядовые солдаты, были страстными читателями. Каждые две недели пропыленный насквозь всадник гнал свою заезженную клячу с почтой и привозил раздувшийся мешок в штаб. На следующий день он на свежей лошади отправлялся на юг, таща солдатские письма в неизвестную мне далекую страну, откуда они все прибыли.
Войско ежедневно отправлялось, иногда верхом, иногда пешком, как я понял, в патрулирование. Я решил, что небольшие силы в тысячу человек были рассчитаны лишь на установление авторитета отдаленного правительства в завоеванной стране. Позднее я узнал, что мои предположения были верны, и что это был всего лишь один из огромного количества однотипных постов, расставленных вдоль новой границы владений черной нации, в чьи, руки я попал.
Их язык давался мне медленно, но я уже мог понять, что говорят мне, и мог вполне понятно ответить. Первым делом я увидел, что ко мне относятся как к рабу — так относились ко всем попавшим к ним белым.
Почти каждый день приводили новых пленников, и недели через три после того, как я был взят в плен, с юга пришел отряд всадников на смену одному из базирующихся здесь. В лагере после прибытия свежего пополнения было большое ликование, встречались старые друзья и завязывались новые знакомства. Но, конечно, самыми счастливыми были те, кого сменяли.
На следующее утро они отправлялись в путь, и пока они собирались на плацу, нас, пленников, вывели из наших жилищ и построили перед ними. Было принесено несколько длинных цепей с кольцами между звеньями через каждые несколько футов. Сначала я не мог догадаться, для чего предназначены эти цепи. Но скоро я об этом узнал.
Несколько солдат защелкнули первое кольцо вокруг шеи могучего белого раба, затем, один за другим остальные из нас были выведены на свои места, и работа по заковыванию нас в кандалы шея за шеей продолжалась.
Полковник наблюдал за процедурой. Вдруг взгляд его упал на меня, и он сказал что-то молодому офицеру, стоявшему около него. Тот подошел ко мне и знаком велел мне следовать за ним. Я повиновался, и меня отвели к полковнику.
К этому времени я уже кое-что понимал на их языке, и когда полковник спросил меня, не предпочту ли я остаться при нем в качестве слуги, я постарался выразить свое согласие насколько можно более выразительно. Я уже достаточно насмотрелся на жестокость рядовых по отношению к белым рабам, чтобы не испытывать желания отправиться в поход на неизвестное расстояние, прикованным за шею, тем более, что солдаты собирались подгонять нас большими кнутами для того, чтобы рабы передвигались побыстрее.
Пленники, а их было более трехсот, вышли из ворот навстречу судьбе, мне неизвестной. Бедняги знали не больше о том, что ожидает их впереди, за исключением того, что их ведут куда-то, где они будут продолжать делать то, что умели до того, как их взяли в рабство черные завоеватели, а рабство для них окончится вместе с жизнью.
Мое же положение изменилось. Меня из штаба перевели обслуживать жилище полковника. У меня стало больше возможности свободно передвигаться, мне больше не надо было спать в одной из тюрем для рабов — у меня была своя каморка около кухни в бревенчатом доме полковника.
Мой хозяин всегда был добр ко мне, и с его помощью я быстро выучил язык и узнал многое о людях, захвативших меня в плен, что до сих пор составляло для меня тайну. Полковника звали Абу Белик. Он был полковником абиссинской кавалерии; название страны мне ничего не говорило, но полковник Белик уверял меня, что это древнейшая цивилизованная страна в мире.
Полковник Белик родился в Аддис-Абебе, столице империи, и до последнего времени командовал императорской дворцовой охраной. Зависть, амбиции и интриги одного из офицеров привели к тому, что он утерял расположение своего императора и в качестве знака неудовольствия повелителя был переведен на пограничную заставу.
Честолюбивый, пятьдесят лет назад еще молодой император Менелек XIV знал, что по ту сторону великих вод лежит огромный мир. Он однажды даже пересек пустыню в северном направлении и долго глядел поверх голубых морских вод на будущее своей империи.
Там лежал мир, который надо завоевать. Менелек занялся строительством громадного флота, хотя его народ морских переходов не совершал никогда. Его армия переправилась в Европу. Сопротивление им было слабым, и в течение пятидесяти лет его солдаты все отодвигали границы дальше и дальше на север.
— Желтые люди с востока и севера теперь оспаривают наши права здесь, — сказал полковник, — но мы победим, завоюем мир, принеся христианство пребывающим во мраке язычникам и Европы, и Азии.
— А вы христианский народ? — спросил я.
Он удивленно посмотрел на меня, утвердительно кивнув.
— Я христианин, — продолжал я, — мой народ — самый могущественный в мире.
Он улыбнулся и снисходительно покивал, совсем как отец ребенку, высказывающему детское суждение в противовес высказыванию взрослых.
Тогда я решил доказать мою правоту. Я рассказал ему о наших городах, нашей армии, нашем великом флоте. Он отплатил мне той же монетой, потребовав цифр, и в конце концов я вынужден был признать, что мы значительно превзошли их только во флоте.
