Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг. - Хрусталев Денис Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT, FB2) 📗
Рассказ «киевской» Повести демонстрирует панорамный взгляд. Сказано, что Мстислав Романович занял «на горе над рекою над Калком, бе бо место то камянисто, и ту угоши город около себе в колех» [101]. На строительство острога из кольев на каменистом холме требуется заметное время, особенно в безлесной степи. С учетом того, что он позволил русским три дня обороняться, то есть действительно затруднял монгольские атаки и не подпускал близко лучников. Киевляне не знали о дозоре Мстислава и не подозревали о сокрытии им информации. С «киевского» холма было видно, что «в сторожах» отправились дружинники воеводы Яруна и половцы, которых монголы смяли решительной атакой. Половцев обратили в бегство и «потопташа» войсковые станы. Русские даже «не успеша бо исполчитися противу имъ». Войска были сметены бегущими половцами. Мстислав Романович предстает мудрым воином, который, видя разгром остальных, сохраняет трезвость ума и занимает предельно выгодную позицию, позволившую ему держаться много дольше остальных.
Важно отметить внезапность монгольской атаки. Об этом говорится Ибн аль-Асиром и особенно «киевской» Повестью. Судя по всему, русские успели разбить лагерь, прежде чем монголы их атаковали. Поэтому вокруг киевлян оказался частокол. Популярные авторы нередко представляют сражение как атаку монголов на растянувшийся русский обоз, участвовавший в переправе через Калку: Мстислав Мстиславич уже переправился, черниговцы – нет, а киевляне еще не начали. Но источники говорят о «станах», которые были уже вполне сформированы. То есть никакого «боя на марше».
Монгольская атака смяла половцев, прижала русских к реке и вынудила к отступлению. Однако мгновенного разгрома не произошло. Все источники утверждают, что сражение было исключительно кровопролитным. Так даже в «Юань ши»: в биографии Субэдея оно названо «кровопролитнейшим» [102].
«Волынская» Повесть уделяет внимание части боя, в которой принял участие Даниил. Причем там написано преимущественно о противостоянии с лучниками: «Татаром же бегающим», а «Даниил же избивающи их своим полком», но «стрельцем их стрелящим крепце» и Даниил «обрати конь свой на бег». Даниил и его сподвижники получили колотые раны («сбодену бывшю»). Очевидно, что у монголов тоже были большие потери.
Сражение сразу сложилось для русских неудачно, но монголам тоже было непросто. Источники сообщают о катастрофических потерях в русских войсках. Самые «апокалиптичные» данные приводит
Генрих Латвийский
(ок. 1187 г. – до 1259 г.) в своей «Хронике Ливонии». Этот автор около 1227 г. составил сочинение, посвященное деятельности рижского епископа Альберта, энергичного руководителя немецкой колонизации в Прибалтике, основателя Риги (1200) и борца с русским влиянием в регионе.Классической публикацией оригинала хроники на латыни является подготовленное прибалтийским историком Леонидом Леонидовичем Арбузовым (Arbusow; 1882–1951) издание для Monumenta Germaniae Historicis (последнее изд.: Hannover, 1955). В Латвии предпочитают пользоваться переводом, вышедшем в 1993 г. и снабженном подробными комментариями известного археолога Эвальда Станиславовича Мугуревича (Mugurēvičs; 1931–2018). Перевод на русский осуществил в 1938 г. петербургский палеограф Сергей Александрович Аннинский (1891–1943). Его отредактировали Вера Ивановна Матузова и Евгения Львовна Назарова, чей комментированный перевод фрагментов хроники вышел в 2002 г. и считается сейчас наиболее аутентичным.
Известие о Калке Генрих поместил под 1222 г., начав с появления монголов в половецкой степи: «В тот год в земле язычников – вельвов (Valvorum), которых называют также партами (Parthi), которые не едят хлеба и питаются сырым мясом своего скота, объявились татары (Tatari). Татары бились с ними и победили их, и изрубили всех мечом, а некоторые бежали к русским (Ruthenos), прося о помощи. И прошел по всей Руссии призыв биться с татарами, и выступили короли со всей Руссии (Rusciam) против татар, но не хватило сил у них и бежали они от врага. И пал великий король Мстислав из Киева (rex magnus Misteslawe de Kywa) с сорока тысячами воинов, что были при нем. Другой же король, Мстислав Галицкий (rex Galacie, Misteslawe), спасся бегством. Из остальных королей пало в этой битве около пятидесяти. И гнались за ними татары шесть дней и перебили у них более ста тысяч человек – точное число их один Господь знает, прочие же бежали» [103].
Эти сведения, явно преувеличенные, Генрих получил от русских послов из Смоленска и Полоцка, прибывших в Ригу для заключения мира. Вероятно, речь о ретроспективной записи, составленной не в 1222 г., а в 1223 г., когда известие о калкском погроме уже обросло невероятными подробностями. Хотя, с другой стороны, возможно, послам было выгодно представить дело с ужасающими подробностями, которые отразились в хронике доверчивого рижского священника. Коротко это выглядит так: явилось грозное племя татар, которое разгромило половцев и войска всей Руси; погиб великий князь Киевский с лучшими (40 тысяч); даже хорошо известный рижанам своими воинскими достоинствами Мстислав Удалой вынужден был бежать; погибло множество русских правителей (50 князей) и бесчисленное множество воинов (100 тысяч). Настоящая катастрофа!
Очевидно, что 100 тысяч (и даже 80 тысяч) – это невероятная цифра для русского воинства, а тем более его потерь. Но в целом о численности можно судить лишь условно, сопоставляя описательные данные источников.
«Волынская» Повесть: собрались отряды из Киева, Чернигова, Смоленска, Галича, Волыни, Курска, Трубчевска, Путивля и «иные», а также половцы («вся земля Половецкая»; из их предводителей упомянут только «великий князь Половецкий» Басты) и «выгонцы галицкие», которые прибыли на 1000 ладей и имели двух воевод; потери при столкновении с монгольским разъездом у Днепра не упомянуты, при столкновении перед Калкой – трое погибших, в битве на Калке – сказано только про гибель сподвижника Даниила Романовича Василько Гавриловича и общую победу монголов, «тако же не бывало никогда же»; среди участников боя упомянуты Олег Курский и Мстислав Ярославич Немой (Луцкий).
«Киевская» Повесть: в поход на монголов идут половцы, вероятно, упомянутого хана Котяна и «русские князья», из которых в начальной части назван только Мстислав Галицкий, который напал на «сторожей татарских» у Днепра с 1000 воинов; Мстислав Киевский обороняется в своем лагере с киевлянами и еще с двумя младшими князьями (зять Мстислава Андрей и Александр Дубровецкий) – все они гибнут; во время бегства русских «погыбе много бещисла людии» – из «воев» каждый десятый вернулся домой, а князей не стало шесть: Святослав из Канева, Изяслав Ингваревич, Святослав из Шумска, Мстислав Черниговский с сыном и Юрий из Несвижа.
«Ростовская» Повесть (в Лаврентьевской летописи): на монголов с половцами отправились Мстислав Киевский, Мстислав «Торопецкий» (то есть Галицкий), Мстислав Черниговский и «прочии князи»; погибли Мстислав Киевский («Мьстислав старыи добрыи князь»), Мстислав Черниговский («другыи Мстислав») и иных 6 князей, «а боляр и прочих вои много множество»; «глаголютъ бо тако, яко кыян одинех изгыбло на полку том 10 тысяч».
К вышеприведенным данным Софийская первая добавляет, что из Смоленска прибыло «400 муж», а также, что в битве на Калке погиб богатырь Александр Попович со своими 79 «храбрами».
Эти четыре источника составляют корпус сведений об участниках битвы. Каждый из них имеет свои особенности. Бросается в глаза, что «волынская» Повесть предлагает наиболее абстрактные сведения. Если предположить, что это показания Даниила Романовича, то он черпал свою информацию не из великокняжеской ставки, а с позиции рангом ниже, наблюдателя зоркого, но не посвященного. Он вообще ничего не говорит о потерях русского воинства в целом; называет только одну цифру – 1000 ладей «галицких выгонцев», что напоминает штамп. Ему запомнилась гибель сподвижника Василька Гавриловича, а также встреча в бою с Олегом Курским и Мстиславом Луцким. Кроме того, уникальными являются сведения об участии в походе дружин из Трубчевска (Трубецк) и Путивля, северских городов, как и Курска. Вообще из других земель в «волынской» версии названы, кроме Киева и Чернигова, только северские князья.
