Я подарю тебе землю (ЛП) - Йоренс Чуфо (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Перед ними высился фермерский дом, из его трубы клубился дым, а его обитатели занимались будничными крестьянскими делами. Двое мужчин подковывали отличную ломовую лошадь, привязанную за поводья к крюку в стене. Парень помоложе держал согнутую левую заднюю ногу лошади, а тот, что постарше, в кожаном фартуке, ударял молотком по гвоздю, прилаживая подкову на копыте благородного животного. Справа от них девочка погоняла маленьким кнутом осла с завязанными глазами, совершающего бесконечную прогулку вокруг колеса. Старуха чесала на этом колесе шерсть, а еще одна женщина, явно на сносях, просеивала пшеничные зерна в огромном сите, подбрасывая его ритмичными взмахами бедер.
Вольфганг произнес довольным тоном:
— Гюнтер, ты видишь то же, что и я?
— Похоже, что да, и сдается мне, день еще может стать удачным. Как девка задом-то крутит, а?
— Для всего хватит времени. Скажи Рикардо, чтобы подошел.
Гюнтер развернулся и осторожным жестом подозвал одного из своих товарищей, которые сидели на корточках чуть сзади. Тот молча повиновался.
Когда он оказался рядом с Вольфгангом, тот спросил:
— Арбалет готов?
— Как всегда, Вольфганг.
— Присмотрись и скажи, ты можешь отсюда попасть в человека, который держит ногу лошади?
— В молодого-то?
— Именно.
— Можно встать в полный рост?
— Если не выйдешь из леса, и только когда я дам приказ.
Тот оценил расстояние, взял арбалет, вытащил из колчана болт, приладил его и натянул тетиву.
— Считай, что он уже труп.
— Меньшего я от тебя и не ожидал.
И он шепотом передал приказы оставшейся троице.
План был прост и опирался главным образом на внезапность. А в результате они отнимут животных и всё ценное, а если еще и потешатся с женщинами, тем лучше. Может, это заставит позабыть злосчастную охоту.
Убедившись, что все заняли позиции, Вольфганг подал сигнал. Арбалетчик поднялся, прицелился и нажал на спуск. Свист болта разорвал тишину, и к удивлению пожилого, молодой человек рухнул, а на его рубахе расплылось огромное кровавое пятно. Сумерки взорвались собачьим лаем.
Солдаты поспешили выбраться из леса. Женщина постарше в ужасе выпустила колесо прялки и вскочила, не понимая, что предпринять. Беременная бросилась к мужу, прижала к груди его безжизненную голову и крикнула девочке:
— Беги, Мария, беги!
Оглушительное кудахтанье разбегающихся во все стороны кур влилось в блеяние перепуганных ягнят. Один из наемников бросился вслед за девочкой, но та, еще держа в руках хлыст, которым погоняла осла, изо всех сил стегнула преследователя по физиономии и помчалась к лесу. Верзила повернулся к пожилой женщине, приставив острие кинжала к горлу крестьянина в фартуке, и сказал со странным акцентом:
— Спокойно. Будете вести себя как следует, и уцелеете, а иначе никому не сможете об этом рассказать. — И, повернувшись к тому, кто командовал отрядом, добавил: — А теперь что, Воль...
Вольфганг в ярости его прервал:
— Кретин! Я тысячу раз говорил, чтобы ты не называл меня по имени!
— Прости, — пробормотал верзила.
И тут огромный волкодав, присматривавший вдалеке за стадом беременных кобылиц, огромными скачками выпрыгнул из леса и набросился на арбалетчика. Мощными зубами пес впился в его правую руку и замотал головой, словно пытаясь ее оторвать. Вольфганг подобрался к ним сзади и точным ударом рассек собаке глотку. Крики раненого мужчины смешались с воплями девочки, отчаянно вырывавшейся из хватки налетчика, на лице которого красовался багровый рубец от удара хлыстом.
— Беременную и девчонку — на сеновал, — приказал Вольфганг. — А мужика тащите в дом, пусть покажет, под каким камнем прячет свои сбережения. И не бейте его без надобности. Старуху заприте вместе с ним.
Отряд разделился. Гюнтер и арбалетчик Рикардо, пытающийся остановить кровь из поврежденной руки, замотав ее тряпкой, направились с дом, а Вольфганг и остальные двое потащили беременную и девочку на конюшню. Как только первые перешагнули порог дома, старик отказался отдавать деньги.
— Вы убили моего сына, а это единственная ценность в нашем доме. Берите всё, что попадется на глаза, и оставьте нас в покое. Моя невестка на сносях.
— Ах ты, сукин сын! За идиотов нас держишь? Показывай, под каким кирпичом хранишь деньги, а не то узнаешь, каково это — разозлить нормандца!
— Повторяю, у меня ничего нет.
— Сейчас мы вернем тебе память!
Выкрикнув угрозу, Гюнтер разорвал платье старухи на груди, выставив напоказ ее бледное тело.
Крестьянин в молодые годы явно был крепким малым и шагнул к обидчику жены, но арбалетчик сбил его с ног ударом мотыги в спину. Женщина в ужасе взвыла. Наемник набросился на ее упавшего мужа и стал без передышки дубасить, превратив его голову в кровавое месиво.
— Вот ведь проклятый скряга, скорее потеряет жену и расстанется с жизнью, чем с деньгами.
Рикардо, не выпуская из рук мотыгу, запыхтел от натуги.
— Привяжи старуху к стулу, и посмотрим, что решит командир, — сказал Гюнтер.
— Ты иди, а я еще с ней позабавлюсь.
— С этим-то мешком костей?
— Знаешь, как говорится в пословице, старый конь борозды не испортит. И вообще, в тяжелые времена ничем не нужно брезговать. И не такое видали!
Женщина всхлипнула в углу.
— У каждого свои причуды. Но в любом случае не задерживайся, нам еще добро собирать.
Гюнтер вышел и направился к конюшне. Там перед его взором предстала картина не менее привычная, но оттого не менее возбуждающая.
Брюхатая стояла на коленях и умоляла Вольфганга:
— Только не трогайте девочку! Ей всего двенадцать, и она девственница! Возьмите меня, будьте милосердны!
— Одной кобылки на всех не хватит. И к тому же тот, кто ее потом получит, будет доволен — мы сделаем за него всю работу, ему останется только получать удовольствие.
И он начал расстегивать штаны.
Позже пятеро налетчиков покинули усадьбу, подвесив на луки седел мешки с обезглавленными курами и кроликами. Позади они оставили огонь и ужас: двух мертвецов и трех изнасилованных женщин. Одну из них, двенадцатилетнюю, растянувшуюся на полу сарая, утешала мать, гладя ее по волосам, заляпанным грязью, кровью и соломой.
2
Жирона, май 1052 года
Голоса отразились от толстых стен и прокатились по комнате оглушительным эхом. Эрмезинда Каркассонская, хозяйка Жироны, вдова Рамона Борреля, графа Барселоны, подлинная графиня по праву, славилась вспышками гнева, когда ей противоречили. В ее присутствии гигант Роже де Тоэни, командир стражи, охраняющей площадь, весь сжался, как мальчишка, застигнутый на воровстве малинового варенья.
— Если вы мой зять, это еще не означает, что вы можете бесчинствовать, напротив, вы должны подавать пример. А своим бездействием вы поощряете беззакония, которые день ото дня совершает находящийся в вашем подчинении сброд.
Командир отряда нормандских наемников, расположившихся на постой в предместьях столицы, стоял перед ней, держа шлем на сгибе руки. Украшающие шлем перья слегка подрагивали, выдавая нервное состояние воина, не привыкшего получать подобные выволочки.
— Судите сами, сеньора, не так-то легко призвать к порядку целый отряд вооруженных мужчин, которые маются от скуки, потому что не с кем воевать, да и денег у них нет на все прихоти. Что ж удивляться, если порой они по праву сильного присваивают чужое имущество? Последнее жалованье они получили уже довольно давно, а уж как развращает солдат безделье, вы и сами знаете.
— Хотите сказать, они предпочитают войну покою и хорошей жизни, которую ведут на моих землях? — вскричала графиня.
— Сеньора, постарайтесь понять: это воины... Каким делом их можно занять, кроме того, которое они для себя выбрали? — спросил Роже де Тоэни, пытаясь успокоить даму.
— А это уж ваша забота, чем их занять. Пусть осваивают ремесло жонглеров, акробатов или заклинателей змей — но знайте, что я не потерплю выходок вроде вчерашней. Мой долг — защитить своих подданных от этой орды дикарей!.. По их милости люди вынуждены запирать на семь замков имущество и не выпускают женщин из дома!
