В шесть тридцать по токийскому времени - Арбенов Эд. (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
Возможно, кто-либо на улице слышал выстрелы. Если возникнет следствие, то все должны показывать, что ночью покончил самоубийством военный чиновник из Северной Маньчжурии».
На следующий день я узнал некоторые подробности убийства Маратова. Сначала ему предложили выпить яд, но он отказался и попросил дать ему возможность бежать, так как к Дайрену приближались советские войска. Начальник миссии будто бы согласился и выразил желание проводить Маратова до машины. На лестнице Такеока выстрелил Маратову в грудь, но неудачно, тогда он передал пистолет Ивамото, а тот Аримицу, который разрядил браунинг в голову Маратова. Я не возразил рассказывавшим, хотя точно помнил, как в дежурную комнату вбежал с пистолетом в руке именно Ивамото. Видел это и капитан Андо. Позже капитан Андо возмущался тем, что с Маратовым поступили так подло. «Он принес много пользы Японии, без него генеральный штаб не смог бы осуществить важные военные планы, а его убили». «Он больше не нужен, — высказал я предположение, — война заканчивается». Андо не согласился со мной: «Вместе с ним жила, наверное, какая-то тайна, и она должна была умереть».
Труп Маратова лишь утром взяла санитарная машина. Ее сопровождал врач-японец. В полдень Аримицу сообщил нам, что все формальности соблюдены и «самоубийца» предан кремации. К вечеру состоялась панихида».
Из показаний сотрудника японской военной миссии в Дайрене
Погребнякова Павла Михайловича
Наконец мы встречаем Лоуренса-2
3 мая 1946 года
«Был составлен заговор между подсудимыми, в котором участвовали правители других агрессивных государств, а именно: нацистской Германии и фашистской Италии. Главной целью этого заговора было обеспечить господство агрессивных государств и эксплуатацию ими остальной части мира и для того, чтобы вдохновлять совершение преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности в том смысле, как они определены Уставом настоящего Трибунала».
«Пункт 25. Обвиняемые Араки, Доихара, Хата, Хиранума, Хирота, Хосино, Итагаки, Кидо, Мацуока, Мацуи, Сигемицу, Судзуки и Тодзио в течение июля и августа 1938 г. развязали агрессивную войну, нарушающую международное право, договоры, соглашения и заверения, напав на Союз Советских Социалистических Республик в районе озера Хасан».
Из обвинительного Акта по делу о главных японских военных преступниках
«Японский Лоуренс» — издали
Токио. 7 мая 1946 года
«…Я остановил взгляд на подсудимом, сидевшем в первом ряду амфитеатра. Из партера, где находились мы, журналисты, он был хорошо виден. Я сразу узнал его по той фотографии, что несколько лет назад была помещена в прессе в связи с событиями в Сингапуре. Он совсем не изменился: та же грузность, тот же надменный взгляд больших раскосых глаз, та же решимость в лице и во всем облике. Да, это человек действия, обладатель острого, изобретательного ума, психолог. Хотя, возможно, и нетонкий психолог, неглубокий, но вооруженный точными формулами. И они, эти формулы, его не подводили. В сущности, он видел в другом человеке скопище инстинктов и легко выделял те, которые должны проявиться в ситуации, построенной его фантазией. Жертва действительно поступала так, как он предполагал. Впрочем, ситуации были такими, в которых предлагался слишком ограниченный выбор — жизнь или смерть. В девяноста девяти случаях избиралась жизнь. А жизнь — это лабиринт, хитро сооруженный, из которого уже не было выхода.
Его называют «японским Лоуренсом». Возможно, поэтому я так пристально вглядываюсь в лицо подсудимого. Что побудило прессу поставить рядом двух разведчиков — английского и японского? То, что оба они действовали на Востоке, оба вершили судьбами правителей и государств. Только это. В способах достижения цели они различны, как различен и подход к материалу, из которого формируется будущее. Лоуренс — тонкий психолог, учитывавший все нюансы, делавший ставку на человеческое тщеславие, ревность, алчность, фанатизм, религиозные предрассудки. Он не приставлял к виску жертвы пистолет, не затягивал петлю на ее шее, не предлагал скупой выбор — жизнь или смерть.
«Японский Лоуренс» эксплуатировал лишь инстинкт самосохранения. Поэтому рядом с ним звучали выстрелы, гремели взрывы, лилась кровь, хрипели в предсмертной агонии неугодные и несговорчивые. «Человек хочет жить, — рассуждал Лоуренс-2, - ради этого он наденет на себя то ярмо, которое ему дадут вместе с правом дышать, есть, пить». Железная убежденность. И она, в общем-то, не подводила самурая до 3 мая 1946 года, пока он не оказался на скамье подсудимых Международного военного трибунала и не услышал обвинительный акт, где его фамилия была названа в числе главных японских военных преступников.
Журналистам раздали текст обвинения и краткие биографические справки о подсудимых. Никаких деталей, никаких подробностей. Ступени служебной лестницы. Вот они:
видный разведчик, комендант г. Мукдена и организатор провокации, послужившей началом захвата Маньчжурии в 1931 г.,
занимал высокие командные должности в 1931–1940 гг.,
генерал-инспектор авиации в 1941 г.,
член высшего военного совета в 1940–1943 гг.,
командующий 7-й армией в Сингапуре в 1944 г.,
генерал-инспектор военного обучения в 1945 г.
Он ответствен за события как генерал-инспектор авиации, как командующий 7-й японской армией в Сингапуре, наконец, как член высшего военного совета. А как разведчик? Какое военное преступление совершил Лоуренс-2?
На процессе он назван организатором Маньчжурского инцидента. Кто помнит события тех лет — а мы, англичане, хорошо их помним, потому что в Маньчжурии столкнулись интересы Запада и Востока, точнее, интересы Великобритании и Японии, — для тех инцидент прозвучал как прелюдия большой войны на Дальнем Востоке. Изменялось соотношение сил, характер влияния, менялись краски на карте Азиатского материка. Зеленый тон Великобритании исчез, его заменили оттенки сиреневого, которым обычно окрашивается Япония.
Перемена палитры на Востоке дорого тогда обошлась нам, англичанам. Правда, никто не знал в то время истинных намерений генерального штаба Японии. Меморандум Танаки был секретным из секретных документов, и множество разведчиков из европейских стран напрасно бились над разгадкой тайны — каковы истинные цели японцев? — но так и не разгадали ее. Сотни тысяч долларов и десятки тысяч фунтов стерлингов заплачены за фальшивки. Шпионам продали блюдо из мыльных пузырей. Стратегические планы генштаба оставались в сейфах. Да что планы! Тактические задачи никому из европейских разведчиков не были известны. О диверсиях и провокациях японцев в Маньчжурии, подготавливавшихся месяцами, а то и годами, мы узнавали лишь после того, как они совершались. Узнавали из газет. Корреспонденты работали лучше шпионов.
Провокации устраивал Лоуренс-2. Это он заставлял шуметь печать мира: удивляться, негодовать, сожалеть. Сколько восклицательных знаков было израсходовано на шапки и заголовки первых полос! А сколько гневных слов произнесли дипломаты! Но все вослед событиям. Предугадать их не удавалось. Вот тогда-то и зацвела пышным цветом слава Доихары Кендзи — смелый, неуязвимый, непогрешимый!
Как-то странно видеть его сейчас умиротворенным. Да и сам он, наверное, чувствует эту неестественность своего состояния, тяготится им. Но ничем не выражает своего недовольства. Внутренняя дисциплина! Или игра в покорность.
На голове его наушники. Связь с миром осуществляется теперь через эти две черные чаши, прижатые стальной дужкой к седым вискам. Они рассказывают ему о прошлом, о том, к чему он когда-то был причастен. И выглядит прошлое не так, как воспринимал его Лоуренс-2, а как воспринимал мир. Собственная жизнь — чужими глазами. Это странно, наверное, — смотреть на себя глазами других. И не всегда дружелюбными глазами. Даже ненавидящими. Слышать отзвук чьей-то боли. Ведь наносилась же боль…
