Гладиатрикс - Уитфилд Рассел (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Вот уже несколько часов повозка покачивалась на ухабах, оставляя позади Галикарнас, распластавшийся под солнцем. Лисандра едва успела обозреть его улицы, пока они добирались до окраины, но город показался ей громадным. Если же сравнивать его с родной Спартой, то он был еще и безвкусным. Это было как раз объяснимо. Чего еще ждать от малоазийских эллинов, способных разве что раболепно копировать римлян! Ни с кем здесь, правда, Лисандра сама знакома не была и знала это только понаслышке, но ведь дыма без огня не бывает.
Считая ее саму, пленников в клетке было семеро, но эта повозка была не единственной в поезде Бальба. Спартанка предполагала, что ее поместили вместе с последними приобретениями ланисты, то есть хозяина гладиаторской школы. Увы, все они происходили из каких-то варварских племен и совсем не понимали не только родного для Лисандры эллинского, но и латыни. Это обстоятельство, впрочем, отнюдь не мешало им оживленно болтать на своих невразумительных наречиях, от звука которых у Лисандры скоро начали ныть зубы.
После победного поединка спартанку бесцеремонно заперли в маленький закуток — дожидаться, пока окончится сегодняшнее представление. Справедливости ради надо сказать, что ее покормили и показали лекарю, чтобы убедиться в том, что она не получила ран. Слуги ланисты выяснили, что ее здоровье пребывало в полном порядке, опять засадили Лисандру под замок и, кажется, не вспоминали о ней до того самого момента, когда каравану Бальба настала пора трогаться в путь.
Ее извлекли из закутка и потащили к зарешеченной повозке. Лисандра пыталась о чем-то спрашивать, но ей лишь сообщили, что теперь она — собственность Луция Бальба, после чего велели заткнуться. Попытка игнорировать этот приказ окончилась здоровенной затрещиной.
Лисандра была с детства выучена терпеть физическую боль, но затрещина живо напомнила ей о ее нынешнем положении.
«Рабыня!..»
Каждый раз, когда это слово непрошеным всплывало в сознании, Лисандру начинало нешуточным образом мутить.
Ко всему прочему, она была не просто рабыней, а невольницей, предназначенной для арены. Ниже падать было уже просто некуда, в глазах общества она стала чем-то вроде животного. Выносить эту мысль было почти невозможно. Лисандра пыталась утешаться. Она мечтала о том, как владелец рабов выяснит, кто она на самом деле такая, и жуткая, унизительная ситуация будет немедленно разрешена.
Ее невеселые размышления прервал легкий хлопок по плечу. Лисандра повернула голову. Рыжеволосая дикарка протягивала ей кусок хлеба. Рука, державшая его, оказалась до того грязной, что первым побуждением спартанки было ее оттолкнуть. Однако рыжая девушка улыбалась с таким искренним сочувствием, что Лисандра овладела собой и приняла кусок, надеясь на то, что ее ответная улыбка не будет воспринята как злобная гримаса. Рыженькая ласково, точно сестру, потрепала ее по плечу и вернулась к товаркам. Лисандра снова уставилась наружу, отчасти согретая участием девушки.
Путешествие длилось несколько дней. К некоторому удивлению спартанки, кормили их довольно-таки регулярно. Еще поразительнее было то, что пища оказалась превыше всяких похвал. Такой вкусной ячневой каши с мясом Лисандра никогда в жизни точно не ела. В целом было похоже на то, что хозяева желали сберечь своих рабынь в добром здравии. Это весьма противоречило тому, что Лисандра слышала о жизни невольниц. Путешествие оказывалось пусть и неприятным, но, по крайней мере, весьма сносным, разумеется, если забыть про вшей, кишевших повсюду.
Через несколько дней Лисандра даже начала общаться со своими подругами по несчастью. Посредством энергичной пантомимы, которая со стороны, вероятно, могла показаться даже комичной, она выяснила, что рыжую девушку звали Хильдрет. Как и все остальные спутницы, она была из германского племени хаттов. Название этого народа, снискавшего себе славу по всей империи, было для Лисандры не пустым звуком. Даром ли вот уже несколько лет хаттские воины яростно бились с римскими легионами за рекой Рин!
Хильдрет же никогда не слышала об Элладе. Даже когда Лисандра назвала свою родину на римский лад Грецией, она лишь недоуменно передернула плечами и мотнула головой. На этом Лисандра оставила попытки что-то ей втолковать, сочтя объяснения бесполезными. Географические тонкости в любом случае пребывали за пределами их уровня взаимопонимания. Вместо этого Лисандра сосредоточилась на том, чтобы обучить Хильдрет хотя бы элементарной латыни. Тут ей пришлось убедиться в том, что россказни о врожденной туповатости варваров оказались не совсем беспочвенными. Что ж! Главным для Лисандры было как-то убить время, а вовсе не достичь результатов.
Тем не менее вскоре из тюремной повозки стали раздаваться возгласы на ужасающей, но все-таки вполне понятной латыни: «Небо, дерево, камень». Потом настал черед коротких фраз вроде «Я-не-говорю-на-латыни-а-ты-говоришь-по-германски?»
Поначалу девушки развлекались от души, но через некоторое время шумное веселье молодых дикарок привлекло внимание стражников Бальба, и пленницам было велено вести себя поскромнее. Приказы сопровождались недвусмысленными угрозами и размахиванием дубинками — вероятно, ради доходчивости.
Как бы то ни было, надежда Лисандры с пользой скоротать время вполне оправдалась. Она даже слегка удивилась, когда заметила вдалеке длинную городскую стену. Судя по всему, именно к ней и двигались повозки.
Пока караван неторопливо подбирался к стенам крепости, рабы, сидящие за решетками, примолкли в ожидании. Когда расстояние сократилось, Лисандра даже сравнила постройку с миниатюрной Троей. Ее стены выглядели весьма внушительно. Распахнулись тяжелые ворота, окованные железом, и повозки стали вкатываться под арку, увенчанную надписью: «Женская гладиаторская школа Луция Бальба».
Лисандра потянулась вперед, обхватив руками железные прутья решетки. Внутренность школы, по-латыни именуемой лудом, живо напомнила ей пчелиный улей — такая же суета и гул голосов. Спартанка увидела множество женщин, занятых воинскими упражнениями разного рода. Стук деревянного оружия мешался с выкриками наставников и возгласами учениц, полными то раздражения, то восторга. В целом обстановка показалась Лисандре знакомой и, невзирая на обстоятельства, некоторым образом утешительной.
Дверцы передвижной клетки со скрежетом распахнулись. Стражники жестами и приказами, выкрикиваемыми на варварском гортанном наречии, позвали рабынь наружу. Лисандра кожей ощутила ужас, охвативший ее спутниц.
— Всем снять одежду и бросить ее вот сюда, — повторил стражник, теперь уже на латыни.
Лисандра только пожала плечами. В ее родной Спарте все упражнения выполнялись совсем без одежды, а красивое развитое тело было предметом гордости. Лисандра подчинилась приказу, радуясь избавлению от невозможно грязной туники.
Ее спутницы неохотно последовали примеру спартанки, и та немедленно поняла причину их смущения. Среди германцев явно не принято было гордиться своим телом. Обнаженные дикарки и в самом деле являли собой довольно странное зрелище. Лисандра сама была белокожей, но по сравнению с ней северянки выглядели едва ли не синюшными. Слишком белые торсы отягощали пухлые висячие груди. Лобковые волосы у этих женщин оказались такими пышными и притом разноцветными, что Лисандра вынуждена была прикусить губу, чтобы не расхохотаться. В том, что подмышки у германок были заросшими, как у мужчин, она успела убедиться еще по дороге сюда, но кто мог ждать, что эти женщины окажутся до такой степени волосатыми?..
— Ты! Ты говоришь на латыни. — Голос стражника прервал ход ее мыслей.
Лисандра перестала про себя потешаться над нескладными германками и повернулась к нему. Стражник оказался невысоким, крепко сбитым и… тоже каким-то недоделанным. Не вполне варвар, но вроде того, возможно, македонец.
Лисандра выпрямилась и сказала:
— Да. И притом, кажется, лучше, чем ты.
Мужчина уставился на нее с туповатым недоумением. От таких слов у него даже челюсть слегка отвисла. Все остальные тоже притихли, ошеломленные слишком дерзким ответом. Несколько мгновений прошло в тягостной тишине, пока кто-то первым не расхохотался над озадаченным сотоварищем. В следующий миг хохотали уже все, только германки недоуменно оглядывались, не вполне понимая, что же произошло.
