Чосон. Последняя династия Кореи - Ен Су Пак (читать книги онлайн бесплатно полностью txt, fb2) 📗
1866 – начало экспансии западных держав.
1876 – заключение Канхваского договора с Японией, положившее начало открытию Кореи для западного мира.
1880–1882 – начало реформ правителя Коджона.
1882 – усиление китайского влияния в Корее и обострение китайско-японского противостояния за контроль над ней.
1894, 23 июля – японцы захватывают дворец Кёнбоккун и создают прояпонский кабинет Ким Хонджипа.
1894, 1 августа – 1895, 30 марта – японо-китайская война, завершившаяся победой Японии и подписанием Симоносекского договора, положившего конец традиционным вассальным отношениям Кореи с Китаем.
1894, октябрь – декабрь – второй этап реформ Коджона.
1895, 8 октября – убийство ванби [7] Мин Джаён, организованное японцами; приход к власти прояпонской группировки.
1895, октябрь – 1896, февраль – третий этап реформ Коджона.
1897, 12 октября – провозглашение Корейской Империи (Тэхан Чегук).
1899, 17 августа – провозглашение «Основного Закона Корейской Империи» («Тэхангук Кукче»).
1910, 22 августа – подписание договора о присоединении Кореи к Японии, который положил конец Чосон.
Часть I ОСНОВАНИЕ государства Великий Чосон
ГЛАВА 1
Ли Сонге, основатель дома Чосон
Монголы считали себя непобедимыми, а свою власть – вечной, но империя Юань, основанная внуком Чингисхана Хубилаем, не просуществовала и века. Корейцы оказывали стойкое сопротивление монголам на протяжении тридцати лет и добились не только уважения, но и некоторых «привилегий», главной из которых стало сохранение правления династии Корё и привычных порядков жизни – Хубилай ограничился тем, что потребовал от вана Вонджона признать себя юаньским вассалом.
Вассалитет по отношению к правившим Китаем династиям давно стал одной из корейских традиций. Однако, если при династиях Тан и Сун [8] вассалитет был сугубо номинальным, то при монголах все изменилось – корейские правители буквально не могли чихнуть без дозволения своих хозяев. Для того, чтобы покрепче привязать Корею к себе, юаньские императоры стремились превратить ванов Корё в монголов. Согласно установленному ими порядку, наследник корёского престола отправлялся в Пекин в качестве императорского гостя, а на самом деле – заложника. Там наследник усваивал монгольские обычаи и порядки, а, кроме того, женился на девушке из дома Юань, таким образом, старшими женами ванов становились монголки, и недаром же говорится, что «ван правит страной, а его старшая жена – двором и самим ваном». Разумеется, подобная монголоизация сильно подрывала авторитет правящей династии среди подданных, которым не нравилось быть в подчинении у «варваров». Китайский сюзеренитет имел идеологическую основу, суть которой заключалась в превосходстве китайской культуры, но называть опытного и умного «старшим братом» незазорно. А вот если на звание старших братьев претендуют невежественные дикари, то это уже никуда не годится…
У вана Конмина, убитого заговорщиками в октябре 1374 года, не было родных сыновей (возможно потому, что юношам он уделял гораздо больше внимания, нежели женщинам). Имелся только приемный сын, настоящим отцом которого был наставник и советник вана, буддийский монах по имени Синдон. В 1371 году ван разгневался на Синдона и приказал его казнить, но при этом усыновил осиротевшего мальчика и дал ему новое имя У.
У-ван взошел на престол девяти лет от роду. Как несложно догадаться, малолетний правитель, не имевший никакой клановой поддержки, стал игрушкой в руках придворных, устранивших его приемного отца. Во главе группировки, правившей «из-за спины» У-вана, стоял сановник Ли Иним, бывший одним из крупнейших землевладельцев того времени. Ли и его ближайшие сподвижники славились своей алчностью и беспринципностью. Они беззастенчиво брали взятки, то и дело запускали руки в казну правителя и захватывали чужие земельные владения. Изначально Ли Иним и его окружение придерживались выгодной им промонгольской политики. Когда же в Китае утвердилась власть Чжу Юаньчжана, основателя династии Мин, корёский двор занял выжидательную позицию и не спешил с признанием вассалитета, поскольку у Чжу имелись претензии на северо-восточные корейские земли, в свое время находившиеся под прямым юаньским управлением – и как преемник династии Юань, Чжу считал своими все принадлежавшие ей территории.
Итак, ситуация в восьмидесятых годах XIV века складывалась следующая. Придворная клика [9] Ли Инима сосредоточила в своих руках огромные земельные владения, приобретенные путем неприкрытого грабежа. Северо-востоку угрожали минские войска, а юго-восточное побережье регулярно подвергалось пиратским атакам японцев, считавших Корею чем-то вроде своей «кормовой базы». В народе зрело возмущение, готовое вот-вот вырваться наружу… Такие времена нуждаются в своих героях, способных изменить неблагоприятный ход событий и направить жизнь в спокойное русло. Главным героем того периода стал военачальник Ли Сонге, родившийся на северо-востоке, который до 1356 года находился в составе империи Юань, а затем был «милостиво возвращен» вану Корё.
У выходца из небогатой знатной провинциальной семьи была одна-единственная дорога к благополучию – военная служба. Ли Сонге ступил на эту дорогу в 1360 году, когда ему было двадцать четыре года, и довольно скоро успел отличиться, сражаясь против остатков монгольских войск, японских пиратов и вторгнувшихся в Корё «красных повязок» (так называли китайских повстанцев, боровшихся против монгольского владычества, потому что они обвязывали головы красными повязками).
В смутные времена, когда власть слаба и раздроблена, военачальники из правительственных назначенцев превращаются в командиров собственных армий, и с этой силой они способны творить великие дела. Наиболее известными военачальниками того периода стали цзедуши [10] северо-востока Ли Сонге и Чхве Ён, отвечавшие за оборону побережья от японцев. Можно сказать и иначе – командиры самых боеспособных армий, имевших на вооружении даже огнестрельное оружие (знаменитые «огненные стрелы» хваджон) [11]. Их популярность росла, в то время как отношение народа к правящей клике Ли Инима становилось все хуже, однако этим ловким интриганам все же удавалось удерживать ускользавшую из их рук власть. Действовали они просто – подкупали согласных, благо средств у них было много, и устраняли несогласных. Поскольку служение Ли Иниму приносило большие выгоды, позволяя беззастенчиво грабить народ, недостатка в прислужниках не было.
В начале 1388 года на юге начались крестьянские волнения, вызванные произволом, который чинил Ём Хынбан, считавшийся правой рукой Ли Инима, а левой рукой был сановник Лим Гёнми. Один из подчиненных Ёма был убит человеком, у которого тот пытался отнять землю. С точки зрения законов и традиций, состава преступления в этом убийстве не было, поскольку каждый мог защищать свою собственность любыми доступными путями. Но Ём Хынбан велел схватить и пытать землевладельца, что переполнило чашу людского терпения. Чхве Ён воспользовался ситуацией чтобы восстановить справедливость и упрочнить собственное влияние.
Он казнил Ёма Хынбана и всех ближайших сподвижников Ли Инима, а самого Ли Инима отправил в ссылку, где тот вскоре и умер (вероятнее всего – был убит). Эти действия были одобрены повзрослевшим У-ваном, у которого просто не было другого выхода. Чхве Ён стал национальным героем, благородным борцом за справедливость, и этот ореол окружает его образ и поныне.
Реальная власть перешла к двум сильнейшим военачальникам – Чхве Ёну и Ли Сонге и в этом дуумвирате [12] Чхве считался старшим. На этом основании последующие действия Ли Сонге нередко трактуются как предательство (противопоставление благородного Чхве коварному Ли очень популярно среди сценаристов), но на самом деле то было не предательство, а конфликт политических интересов. Кстати говоря, современные авторы нередко пытаются выставить в хорошем свете Ли Инима, опираясь на то, что все хроники, рассказывающие о его черных делах, составлялись при чосонских правителях, которые всячески пытались оправдать смещение Ли Инима и последовавшее за ним свержение У-вана заботой о народном благе. Что ж, вполне возможно, что составители хроник порой сгущали краски, но общий ход событий они все же исказить не могли.
