Дальняя бомбардировочная... Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945 - Голованов Александр Евгеньевич (книги без сокращений .TXT) 📗
Немало об этих битвах и операциях уже написано хорошей мемуарной литературы, на которой воспитывается наше молодое поколение. Однако уже говорил и еще раз повторю — мне не встречались мемуары о тех операциях, которые не имели желаемого завершения. Я имею в виду операцию по ликвидации так называемого Ржевского выступа или повторное взятие немцами Харькова, неудачные действия наших войск на Керченском полуострове, организацию обороны командованием Воронежского фронта на Курской дуге и ряд других, описание которых было бы наглядным примером тому, как совсем не просто воевать, как, казалось бы, на первый взгляд, незначительный недоучет обстановки, недооценка возможностей противника могут привести к серьезным последствиям…
Хочу высказаться и о некоторых наших полководцах. Вообще-то говоря, точных определений, кто может или должен, или имеет право считаться полководцем — нет. Во всяком случае, полководцем следует, как мне кажется, называть человека, который своим искусством, своим военным талантом, своим дарованием одерживал победы над врагом не числом, а умением, как говорил Суворов. Надо полагать, что относить к полководцам мы можем лиц, которые командуют в современных условиях объединениями, то есть армиями и более высокими организациями войск. Но вот вопрос, может ли каждый, командуя, скажем, армией, называться полководцем. Мне думается, что считаться полководцем по занимаемой им должности он может, а вот являться — это зависит от его способностей. Поэтому лично я, говоря о полководцах, имею в виду таких людей, которые являются полководцами, а не считаются ими по занимаемой должности. Командующих фронтами и армиями во время Великой Отечественной войны было немало.
Были среди них и истинные полководцы. Остановлюсь я лишь на нескольких, о которых мне известно и мнение И. В. Сталина.
Начну с Ивана Степановича Конева. Нелегко дался ему начальный период войны, а вернее, первые год-полтора. Пришлось ему сталкиваться все время с отборными кадровыми гитлеровскими войсками. И все-таки не сломали его имевшие место неудачи. Его стремление воевать было огромно. [562] Совершенствуя и совершенствуя свой полководческий талант, он добился того, что овладел управлением вверенных ему войск в такой степени, что стал проводить по плану Ставки Верховного Главнокомандования смелые и решительные, успешные операции на окружение крупных сил врага. Примером тому служат Корсунь-Шевченковская операция и Уманская наступательные операции. В последней войсками под командованием Ивана Степановича было уничтожено до 118000 солдат и офицеров противника, более 27000 взято в плен, не говоря уже об огромных трофеях, выражавшихся в тысячах орудий, минометов, автомашин и другого военного имущества и снаряжения.
Характер у маршала Конева был прямой, дипломатией заниматься он не умел.
Комиссар еще с времен Гражданской войны, он привык общаться с солдатскими массами. В войсках его звали солдатским маршалом. Он мог вносить и вносил Верховному немало различных предложений и отстаивал свою точку зрения по ним. Был смел и решителен, отправлялся, как я уже говорил, подчас непосредственно в батальоны и роты для личного руководства боем, оставляя штаб фронта, а следовательно, и управление войсками. После внушения со стороны Сталина о недопустимости подобных явлений послушался его, оставшись, однако, при своем мнении. Осенью 1942 года в моем присутствии в разговоре с Верховным он поставил вопрос о ликвидации института комиссаров в Красной Армии, мотивируя это тем, что этот институт сейчас не нужен. Главное, что сейчас нужно в армии, — это единоначалие, доказывал он. Ссылаясь на свою службу комиссаром в Гражданскую войну и в первые годы после нее, он говорил о том, что выходцев из рабочего класса и крестьянства в руководстве войсками тогда почти не было. А сейчас, как правило, они занимают руководящие посты в армии.
— Зачем мне нужен комиссар, когда я и сам им был, — доказывал он. (В начале 1920-х годов Конев был комиссаром 17-й Нижегородской дивизии.) — Мне нужен помощник, заместитель по политической работе в войсках, чтобы я был спокоен за этот важнейший участок работы, а в остальном я и сам справлюсь. Нужно, чтобы командир отвечал за все состояние дел в своей части, чтобы он действительно нес полную ответственность за все действия своих подчиненных. Командный состав доказал свою преданность Родине и не нуждается в дополнительном контроле. Я скажу больше: наличие института комиссаров есть элемент недоверия нашим командным кадрам, — заключил Конев.
Такая постановка вопроса, видимо, произвела определенное впечатление, ибо Сталин стал интересоваться у многих товарищей их мнением по этому вопросу. Насколько мне известно, все опрошенные высказались за правильность предложения Конева. Были, правда, отдельные товарищи, занявшие в этом вопросе выжидательную позицию. [563] Говоря о положительной роли комиссаров, они не высказывались определенно ни за, ни против. Решением Политбюро институт комиссаров был упразднен, как сыгравший свою положительную роль в начальный период войны и в связи с тем, что командный состав приобрел надлежащий опыт в руководстве подчиненными ему войсками.
Что касается личного отношения Сталина к Коневу, то могу сказать, что Верховный отзывался о нем всегда положительно, хотя и указывал ему на недостатки. А у кого их нет! Не раз Верховный брал его и под защиту и был очень доволен, когда дела у Ивана Степановича пошли в гору, видимо считая, что и он имеет к этому определенное отношение. Надо прямо сказать, что награды, полученные Коневым, а также высокое звание Маршала Советского Союза, достались ему по праву и нелегко. И. С. Конев вошел в когорту заслуженных полководцев нашего государства.
О Георгии Константиновиче Жукове. Я бы сказал, что он является характерным представителем русского народа. Дело в том, что Г. К. Жуков стал полководцем, и не просто полководцем, а выдающимся полководцем, не имея, по сути дела, ни военного образования, ни общего. Все, что имелось в его, если можно так выразиться, активе — это два класса городского училища. Никаких академий он не кончал и никакого законченного образования не имел. Все, что он имел, — это голову на своих плечах. К этому можно прибавить курсы по усовершенствованию, что, конечно, не может быть отнесено к какому-либо фундаментальному образованию, да и называются-то они курсами по усовершенствованию того, что человек уже имеет. Действительно, сколько таких самородков дала Русь за время своего существования…
