Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
По распоряжению командира весь отряд рано должен был расположиться на ночлег, так как предполагалось выступить в поход с восходом солнца для соединения с гарнизоном. Пленники и раненые были отправлены еще с вечера под надзором Генри Марча. Эта отправка значительно облегчила дальнейшие действия отряда, потому что на другой день при нем не было ни раненых, ни обоза и солдаты были свободнее в своих движениях.
Джудит после похорон своей сестры не говорила ни с кем, кроме Уа-та-Уа, вплоть до самой ночи. Молодые девушки оставались одни возле тела покойницы до последней минуты. Барабаны прервали на озере молчание, и затем опять наступила тишина, как будто человеческие страсти не возмущали спокойствия природы. Часовой всю ночь ходил по платформе, на рассвете барабан пробил зорю.
Солдаты позавтракали на скорую руку и в стройном порядке, без малейшего шума выступили на берег. Изо всех офицеров остался только капитан Уэрли. Крег командовал отрядом, выступившим накануне, Торнтон отправился с ранеными, а доктор Грегем, разумеется, сопровождал своих пациентов. Сундук Плавучего Тома и вся лучшая мебель отправлены были с обозом, и в «замке» остались только мелочи, не имевшие никакой ценности. Джудит была очень рада, что капитан Уэрли, уважая ее печаль, занимался исключительно своими обязанностями командира и не мешал ей предаваться размышлениям. Все знали, что «замок» скоро будет совсем покинут, и никто не спрашивал никаких объяснений по этому поводу.
Солдаты сели на ковчег под предводительством своего капитана. На вопрос Уэрли, скоро ли и как она намерена отправиться, Джудит отвечала, что желает остаться в «замке» вместе с Уа-та-Уа до последней минуты. Больше капитан Уэрли не расспрашивал. Он знал, что ей остается одна только дорога – на берега Мохока, и не сомневался в скорой встрече и возобновлении приятного знакомства.
Наконец весь отряд выступил и в «замке» не осталось уже ни одного солдата. Тогда Чингачгук и Зверобой взяли две лодки и поставили их в «замок». Потом они наглухо заколотили все двери и окна и, отъехав от палисадов на третьей лодке, встретились с Уа-та-Уа. Могиканин пересел к своей невесте и, взяв весла, начал удаляться от «замка», оставив Джудит на платформе. Ничего не подозревая в своем простосердечии, Зверобой подъехал к платформе, пригласил Джудит спуститься в его лодку и отправился с нею по следам друзей.
Несколько минут Джудит молча смотрела на него, потом бросила взгляд на опустевший «замок».
– Итак, мы оставляем эти места, – сказала она, – и притом в такую минуту, когда нет здесь никаких опасностей. После происшествий этих дней, без сомнения, у индейцев надолго отпадет охота беспокоить белых людей.
– Да, за это можно ручаться. Что касается меня, то я не имею никакого намерения возвращаться сюда в продолжение всей войны, потому что гуроны, надо думать, не забредут сюда до той поры, пока их внуки или правнуки будут еще слушать рассказы о поражении их предков на берегах Глиммергласа.
– Неужели вы так любите бурную тревогу и пролитие крови? Я была лучшего о вас мнения, Зверобой! Мне казалось, что вы можете сыскать свое счастье в скромном доме с любимою женой, которая сама будет нежно любить вас, предупреждая все ваши желания. Казалось мне, вам приятно было бы окружить себя здоровыми и ласковыми детьми и заботиться об их воспитании с нежностью отца, для которого правда дороже всего на свете.
– Какой язык, какие глаза! Что с вами сделалось, Джудит? Право, взоры ваши, кажется, еще яснее, чем слова, выражают вашу мысль. В месяц, я уверен, вы могли бы испортить самого лучшего солдата во всей Колонии.
– Неужели я в вас обманулась, Зверобой? Стало быть, война для вас дороже всяких семейных привязанностей?
– Понимаю вас, Джудит, но вы-то, кажется, не совсем ясно представляете мой образ мысли. Вероятно, теперь я могу назвать себя воином в прямом смысле этого слова, потому что я сражался и побеждал. Этого довольно, чтобы заслужить между делаварами имя воина. Не отрицаю, у меня есть наклонность к этому ремеслу, но я не люблю проливать человеческую кровь. Я не людоед, Джудит, и не имею страсти к битвам, но, по моему мнению, оставить военное ремесло тотчас же после битвы – почти то же, что избегать поступления на военную службу из опасения сражений.
– Разумеется, для женщины не может быть приятным, если ее муж или брат позволит себя обижать, не стараясь защитить себя и ее, но вы, Зверобой, уже прославились на военном поприще, потому что победа над гуронами главным образом принадлежит вам. Теперь прошу вас, выслушайте меня терпеливо и отвечайте мне с полною откровенностью.
Джудит остановилась. Щеки ее, за минуту до того бледные, как полотно, покрылись ярким румянцем, и в глазах ее заискрился яркий блеск. Затаенное чувство придало необыкновенную выразительность всем ее чертам.
– Зверобой, – сказала она, – не время и не место прибегать теперь к разным уловкам, чтобы замаскировать свою настоящую мысль. Я хочу без малейшей утайки раскрыть перед вами все, что лежит на моей душе. Прошло только восемь дней, но я узнала вас настолько хорошо, как будто прожила с вами десятки лет. Мы, конечно, не должны быть чужими друг для друга после стольких опасностей, испытанных и перенесенных вместе на одном и том же клочке земли. Знаю, найдутся люди, которые могут перетолковать в дурную сторону мои слова, но я надеюсь, что вы будете судить великодушно мое поведение по отношению к вам. Мы не в Колонии, и нас не окружает общество, где один принужден обманывать другого. Надеюсь, вы меня поймете так, как я думаю.
– Очень может быть. Вы говорите ясно и так приятно, что можно слушать вас безо всякой скуки. Продолжайте!
– Благодарю вас, Зверобой! Вы меня ободряете. Не легко, однако, девушке моих лет забыть все уроки, полученные в детстве, и высказывать открыто все, что лежит на ее сердце.
– Отчего же, Джудит? Женщины, так же, как и мужчины, могут и должны откровенно высказывать свои мысли. Говорите смело, чистосердечно, и я обещаю вам полное внимание.
– Да, вы услышите, Зверобой, чистосердечную исповедь моей души, – отвечала Джудит, делая усилие над собою. – Вы любите леса и, кажется, предпочитаете их всем удовольствиям шумной городской жизни, не так ли, Зверобой?
– Вы не ошиблись. Я люблю леса точно так же, как любил своих родителей, когда они были живы. Это место, где мы теперь, могло бы удовлетворять всем требованиям моей натуры.
– Зачем же оставлять это место? Оно не принадлежит здесь никому, кроме меня, и я охотно передаю вам свои права. Будь я королевой, все мои владения принадлежали бы вам так же, как и мне. Скажу больше: нет на свете жертвы, которой я не принесла бы для вас, Зверобой. Что же? Воротимся в этот «замок» с тем, чтобы не оставлять его никогда более, до конца жизни…
Последовало продолжительное молчание. Джудит закрыла лицо обеими руками и заплакала. Зверобой смотрел на нее с величайшим изумлением и обдумывал сделанное предложение. Наконец он ответил, стараясь по возможности придать своему голосу мягкое выражение:
– Джудит, вы не обдумали ваших слов. Вы слишком потрясены последними событиями и едва ли понимаете, что делаете. Считая себя круглою сиротою, вы напрасно торопитесь приискать человека, который мог бы заменить для вас мать и отца. Это важный шаг в жизни, и он требует большой обдуманности.
– Я обдумала его слишком хорошо, и никакая власть, никакая человеческая сила не в состоянии заставить меня переменить свое решение, потому что я уважаю вас, Зверобой, от всего моего сердца.
– Благодарю вас, Джудит! Но я не могу и не хочу принять вашего великодушного предложения. Вы забываете все свои преимущества передо мною и, очевидно, думаете в эту минуту, что весь свет заключен для вас в этой лодке. Нет, Джудит, я слишком хорошо понимаю ваше превосходство и потому никак не могу согласиться на ваше предложение.
– О, вы можете, Зверобой, очень можете, и никто из нас не будет иметь ни малейших поводов к раскаянию! – с живостью возразила Джудит, не думая больше закрывать свое лицо. – Все вещи, которые принадлежат нам, солдаты могут оставить по пути, и мы, возвращаясь из крепости, найдем возможность перенести их в «замок», потому что в этих местах не будет никакого неприятеля, по крайней мере в продолжение этой войны. Вы же продадите в крепости ваши кожи и накупите необходимых для нас вещей. Я со своей стороны, перебравшись в «замок», уже никогда не возвращусь в Колонию, уверяю вас в этом моим честным словом. Единственное мое желание – принадлежать вам и быть вашею женой, и чтобы доказать вам, Зверобой, всю мою привязанность, – продолжала Джудит с очаровательною улыбкою, которая едва не обворожила молодого охотника, – я тотчас же по возвращении в наш дом сожгу и парчевое платье, и все драгоценные безделушки, которые вы сочтете неудобными для вашей жены. Я люблю вас, Зверобой, люблю нежно, искренно, и еще раз повторяю, что единственное желание мое – быть вашею женой.
