Брат Третьей Степени(Эзотерический роман) - Гарвер Уилл Л. (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
Говоря это, она поднялась. Надо признаться, впервые я ощутил укол эго: она называла меня, как и других, просто братом; мне же думалось, что наши прошлые взаимоотношения позволяли ей называть меня более нежным именем, и я желал этого. Мы вернулись в зал. Часы обучения закончились некоторое время назад, и здесь, как бывало всегда, царило оживление. Автоматически, по привычке я осмотрелся, отыскивая свою приятельницу-крестьянку.
— Кого ты ищешь? — поинтересовалась моя монахиня, заметив этот взгляд.
— Сестру-пастушку, которая была так добра ко мне, — ответил я.
— Пастушка стала монахиней, — произнес знакомый голос, к которому я так привык за минувший год. В изумлении я посмотрел на нее.
— Позволь, ты и она — одно?
— Одно, да не одно и то же. Я играла роль и, по-видимому, не без успеха, — призналась она.
— А кто же дама в черном? — спросил я, желая узнать, не играла ли она и эту роль.
— Черный — цвет уныния и имеет отношение к земле. Эта женщина, должно быть, носила траур. Надеюсь, она не печалится более, — сказала монахиня мягко и, как мне показалось, значительно.
— Разве и здесь есть место печали и скорби?
— Да, брат мой. На Земле нет места, куда бы скорбь не разыскала дороги. Все, что привязано к Земле, скорбит в большей или меньшей степени; и есть те, кто по праву выше земного, но задержался здесь ради медлительного брата. Однако, ты узнал сегодня вечером уже достаточно. Поскольку я должна быть твоим учителем, у нас будет много времени для бесед. Так что теперь давай познакомимся с друзьями.
Удивительно, но моя спутница и моя маска, казалось, сближали меня с остальными, которые также были в масках и вследствие этого должны были бы представляться далекими.
— Здесь все принимают новые имена, — сказала моя спутница, когда мы проходили по залу меж группами братьев и сестер. — Меня зовут Иола, а тебе я предлагаю взять имя Клеомед. Ты согласен?
— С той поры, как я услышал твой рассказ, никакие другие имена не могут быть более желанны для меня, дорогая сестра. Я с радостью буду звать тебя Иолой, а мое имя всегда станет напоминать мне сцену в древней Греции, о которой ты поведала. — Я нежно сжал ее руку, и она вернула пожатие. В этот момент мое внимание привлекла цыганка, опиравшаяся на руку мужчины в костюме турка.
— Позвольте, мой рыцарь, представить вам подданного султана, — сказала Иола, когда они подошли к нам. — Эль-Араб, это Клеомед, — обратилась она к турку, который поклонился и произнес восточное приветствие. — А это Рагула, Клеомед. — Я взял руку цыганки, нехарактерно белую для представителей ее племени, и вдруг ощутил странный трепет, одновременно заметив, что и она взволнована. Молча поклонившись мне, девушка плотнее закуталась в шаль. Ее необычное поведение удивило меня, и, вероятно потому, что я более пристально, нежели принято, стал смотреть на нее, Иола поспешно отозвала меня к другой группе…
Так проходил вечер, пока не настала пора прощания.
— Не позволит ли сестра рыцарю проводить ее в монастырскую обитель? — спросил я, когда мы направлялись к выходу.
— Верю, господин рыцарь, что вы — человек чести, и принимаю ваше предложение с удовольствием. Но вы должны воспользоваться моим экипажем, ибо никаким другим не дозволен въезд в монастырские владения, — предупредила моя спутница.
— Похоже, здесь всем распоряжаются женщины. И если вы настаиваете, мне придется подчиниться, — согласился я.
Карета быстро покатила по аллее. Я сидел рядом с красавицей Иолой, но какая-то сдерживающая сила обуздывала мое горячее желание проявить свои чувства. Мне было довольно одного ее присутствия, и в течение некоторого времени мы не проронили ни слова. Я был счастлив, тихая радость наполняла сердце. В нем жила надежда, что и она испытывает то же. Когда экипаж остановился, я выглянул в окно и увидел арку ворот, увенчанных фигурами тигра и держащего его на цепи купидона. Со времени первого визита сюда, когда дама под вуалью забрала такую власть надо мной, я пытался встретить ее, но не смог даже найти это место. И сейчас, чтобы окончательно развеять свои сомнения, спросил прямо:
— Иола, та женщина в черном — это ты?
— Она самая, господин рыцарь. А вы — тот святой отец, которого я отказалась признать.
— Зачем же нужна была такая жестокость?
— Тогда ты еще не принадлежал к моему уровню и потому не имел права свести со мной знакомство. Наши правила столь же строги, как и кастовые, с тою лишь разницей, что каждый, кто достоин, может быть принят. Ты узнаешь о них больше по мере продвижения. А сейчас мы расстанемся, мой экипаж отвезет тебя домой.
Я было собрался помочь ей выйти, но она знаком остановила меня, вышла сама и, пожимая руку на прощанье, сказала:
— Мы встретимся снова вечером следующего четверга. Нас ждет более серьезная работа. До того времени займись науками и учись искусству самоконтроля, ибо ты можешь подвергнуться суровому испытанию. Помни, что я говорила тебе во время нашей первой встречи: славен, кто умеет управлять телом, еще более славен тот, кто контролирует ум, но выше всех тот, кто контролирует сердце. — Она повернулась и ушла, махнув на прощание рукой. Экипаж развернулся и повез меня к особняку Дюранов.
«О Боже! Чтобы владеть своим сердцем, требуется поистине нечеловеческое усилие! — думал я, оставшись один. — И почему я должен контролировать его? Я люблю чистейшей любовью. Кто же вправе требовать, чтобы я подавил ее?» После многих лет идеалистических мечтаний любовь, таившаяся в моем сердце, сейчас рвалась на свободу. Она готова была излиться лавиной! Если бы не странная власть, которую эта девушка имела надо мной и которую я ощущал в ее присутствии, мои чувства могли бы превратиться в страсть и найти более неистовое выражение. Но ее воля, превосходящая мою, смирила бурю и обратила мою страсть в покой — покой высшей любви.
В ту ночь я мечтал об Иоле, да и всю последующую неделю мои мысли были полны лишь ею. Какие уж тут науки, какой самоконтроль! Я спрашивал себя снова и снова: «Почему я должен подавлять в себе любовь, такую чистую, такую сильную?» И не найдя ответа, решил, прежде чем предпринимать что-либо, узнать причину.
Глава 9. ЛЮБОВЬ
Наконец, настал вечер четверга, и я, горя желанием увидеть Иолу, одетый монахом, только на этот раз буддийским, помчался на назначенную встречу. Однако по вине своего возницы немного припозднился и оказался последним гостем — едва я вошел, как привратник запер за мной двери. Когда я предстал перед внутренней охраной, женщина сказала что-то старцу на санскрите. Я уже немного понимал этот язык, но она говорила так тихо, что мне не удалось уловить смысл, а только отдельные слова. Проверив карточку, оба приветствовали меня, затем женщина поднялась и вышла со мною в белую комнату, что была справа. Указав мне на стул, она села напротив, и несколько минут мы молчали в ожидании старца; ее проницательный взгляд был прикован к моему лицу. Наконец, он вошел и, достав книгу из складок своего облачения, сел за стол.
— Альфонсо Колоно, — начала женщина, — когда вы впервые появились здесь, мы составили ваш гороскоп и нашли его благоприятным. — Она замолкла на мгновение, а когда продолжила, в голосе ее появились жесткие нотки: — Но последующее развитие событий вызвало у нас тревогу. Опасаясь возможности того, что час рождения мог быть определен неправильно, мы хотели бы уточнить свои заключения. Нам необходимо защищать наших дочерей и удалять все негодное из священных чертогов; и если вы не сможете пройти испытание, то вам придется остановиться и ждать до той поры, пока не настанет ваше время. Лишь чистые могут быть связаны с теми, кто носит белые ризы.
Страх охватил меня; что же я сделал не так? Затем пришла уверенность в собственной чистоте, и в ней я обрел твердость и силу. Протянув руку, женщина сказала:
— Позвольте посмотреть вашу ладонь.
«Ах, вот оно что! Они хотят проверить мой гороскоп с помощью хиромантии», — сообразил я. Склонившись над моей рукой, она рассматривала ее долго и пристально. После, взяв другую руку, она сложила мои ладони вместе, затем развела их и, казалось, тщательно сравнивала. Каким-то инструментом, отдаленно напоминающим секстант, она измерила мой большой палец и суставы других пальцев, после чего, используя эти измерения в качестве стандарта, измерила линию жизни. Наконец, видимо удовлетворенная результатами своих исследований, поднялась и сказала старцу:
