Легенда о гетмане. Том I (СИ) - Евтушенко Валерий Федорович (книги онлайн полные .txt) 📗
Генеральный есаул склонил голову в знак того, что понял приказ гетмана, вздыбил коня и, взмахнув нагайкой, поскакал к своему полку.
Приданную ему конницу и татар он под командой полкового есаула Ивана Богуна отправил навстречу полякам, а сам с пешими казаками Нечая двинулся вслед за ним.
Иван в свои тридцать с небольшим лет был опытный и искушенный в воинском ремесле казак. Внешне он не был похож на отца. Высокий и стройный он весь будто кипел переполнявшей его энергией. Черты его четко очерченного, выразительного лица с крылатым размахом соболиных бровей над широко распахнутыми пронзительно синими глазами поражали взгляд своей неординарностью. В отличие от отца Иван носил небольшие темные усы, доходившие лишь до угла губ. Его густые темно?каштановые с волосы нависали крутой волной над высоким белоснежным челом. Красив он был той необычайной мужской красотой, которая не часто встречается среди уроженцев Южной Руси, а более характерна для аристократов Литвы или Великой Польши. Свою мать Иван не помнил, а отец не любил касаться этой темы, сказав лишь однажды, что она умерла при родах.
Замысел гетмана он, как и его отец, Иван понял сразу и оценил его по достоинству. Выслав разъезды татар далеко в степь, есаул уже к исходу следующих суток узнал, что поляки остановились на ночлег в нескольких верстах от Крылева, где и разбили свой лагерь, а реестровики поплыли дальше вниз по Днепру. Не опасаясь нападения, поляки не стали ограждать свой стан рвом и валами, а лишь установили палатки в чистом поле и выставили небольшое боевое охранение.
Глубокой ночью, соблюдая полную тишину, казаки и татары скрытно подобрались к польскому лагерю. Коней под надзором коноводом они до поры оставили подальше в степи, чтобы те не выдали их своим ржанием. С места, где залегли запорожцы, им были видны очертания палаток и свет костров. Вдали за палатками располагался обоз.
Хотя у Богуна было не более четырех сотен всадников, рано на рассвете, когда небо только начало сереть и все поляки спали глубоким сном, они с криками «Алла, Алла!» и «Гайда!» с противоположных сторон ворвались в польский лагерь. Полуодетые шляхтичи, похватав первое попавшее под руку оружие, в беспорядке выскакивали из палаток, попадая прямо под удары казацких сабель. Татары пускали тучами стрелы из своих коротких, но мощных луков и ни одна из них не пропала зря – каждая находила свою цель. Богун, стремительно летевший вдоль лагерных палаток на своем гнедом аргамаке в развевающейся за спиной черной керее и высокой казацкой шапке с малиновым верхом, раздавал удары саблей направо и налево. Где проскакал лихой есаул с окровавленной саблей в руках, там то один, то другой поляк хватался руками за лицо или, даже не успев вскрикнуть, валился на землю. Казаки не уступали своему предводителю в отваге и дерзости. Молниями сверкали клинки в их руках, сея смерть и панику в польском лагере. Спустя несколько минут земля укрылась сотнями порубленных поляков, многие из которых даже не поняли со сна, что происходит. Казалось, повторяется страшная Тарасова ночь.
Но и в этой жестокой сече Богун не позволял упоению битвой взять верх над осторожностью. Заметив, что поляки стали действовать более осмысленно, выполняя команды своих начальников, а панцирные гусары уже находятся в седлах, он подал команду к отступлению. Ее повторили сотники и куренные атаманы, засвистели пронзительные татарские дудки. Казаки и татары, подчиняясь приказу своего есаула, вырвались из лагеря в степь и, не особенно торопясь, стали удаляться прочь.
Подобной дерзости молодой и самолюбивый региментарь стерпеть не мог. Горяча своего коня, он крикнул подскакавшему к нему Шембергу:
– Пан комиссар, их там всего горстка. Надо выслать драгун догнать лайдаков. Далеко они уйти не смогут.
Казацкий комиссар, разъяренный наглостью запорожцев не меньше Потоцкого, приказал командиру драгунской хоругви организовать преследование, а в помощь ему выделил около тысячи реестровых казаков.
Богуну только это было и нужно. Отступая все дальше в степь и двигаясь медленной рысью, его отряд временами, даже переходил на шаг. Татары, держась от драгун на расстоянии ружейного выстрела, выпускали в их сторону тучи стрел, но в открытую схватку не вступали. Командовавший драгунами молодой польский шляхтич, не решался самостоятельно вступать в бой с преследуемыми им запорожцами, ожидая подхода реестрового полка. Постепенно и запорожцы и их преследователи все дальше удалялись от польского лагеря, приближаясь к Саксагани, где Федор Богун и Данила Нечай уже готовил полякам достойную встречу.
Тем временем, в штабной палатке Стефан Потоцкий собрал военный совет. Все собравшиеся выглядели несколько пристыженными, так как понимали, что допустили беспечность при обустройстве лагеря, которой противник и не замедлил воспользоваться.
Открыв военный совет, молодой региментарь не стал ни на кого возлагать вину за происшедшее, сразу перейдя к главному.
– Ночная вылазка бунтовщиков, – начал он, – показала, что мятежные запорожцы не стали дожидаться, пока мы запрем их на Сечи, а вышли из Запорожья и находятся где?то поблизости. В изменившейся ситуации нам следует решить – продолжать ли дальнейшее движение по берегу Днепра или выступить навстречу Хмельницкому.
Слово взял Стефан Чарнецкий. Его ястребиное с крючковатым носом лицо выглядело мрачным и озабоченным.
– Нет сомнения, что Хмельницкий уже выступил из Запорожья, – сказал он, – и движется сейчас короткой дорогой по Черному шляху в направлении Чигирина. Мы об этом не получали известий, так как наши разъезды, по?видимому, перехвачены казаками. Те, кто ночью напал на наш лагерь – это только небольшой передовой отряд, высланный Хмельницким на разведку. Основные силы бунтовщиков направляются к Чигирину, а там наших войск нет. Если мы продолжим двигаться вдоль берега, чтобы соединиться с реестровым войском у Каменного Затона, то отклонимся далеко к востоку и Хмельницкий спокойно войдет в Украйну. Поэтому предлагаю, выйти ему навстречу и разгромить бунтовщиков, пока не вспыхнуло восстание по всему краю.
– Пан полковник совершенно прав, – подал свой голос Шемберг, – однако надо послать гонцов к Барабашу и Кречовскому, чтобы они не задерживались у Каменного Затона, а немедленно шли на соединение с нами по направлению к Желтым Водам.
Поступили робкие предложения направить гонца коронному гетману с просьбой о помощи, но молодой Потоцкий посчитал это преждевременной мерой. В конечном итоге совет решил повернуть войско в степь навстречу Хмельницкому.
Поляки снялись с лагеря и двинулись вслед за преследовавшими напавших на них ночью запорожцев драгунами и реестровиками.
– Что?то долго от них нет известий, – обеспокоено сказал Шемберг ехавшему рядом с ним в окружении Потоцкого полковнику Чарнецкому. – По времени они уже давно должны были бы догнать это быдло.
Рябоватое, со следами перенесенной оспы лицо Чарнецкого все больше мрачнело.
– Мне самому все это не нравится, – признался он. – Рассказывают, что Хмельницкий хитер и изворотлив, хотя сам я с ним и не знаком. Как бы он не подстроил нам западню.
Шемберг пожал плечами:
– Это правда, что Хмельницкий хитер, как тысяча дьяблов, но для подготовки западни нужно располагать достаточным количеством войск, а у него его максимум три – четыре тысячи. Да и то большая часть его войска состоит из необученных и непривычных к военному делу холопов.
Чарнецкий промолчал и только подкручивал ус, что обычно свидетельствовало о том, что он испытывает волнение или раздражение. Продолжая изредка обмениваться между собой отрывочными фразами, они продолжали движение.
Прошел час, другой, третий. От передового полка донесений не поступало, а солнце между тем уже клонилось к западу.
Решившись, Шемберг подскакал к Потоцкому.
– Вечереет, ваша милость, надо остановиться на ночлег и заняться обустройством лагеря. Скоро начнет смеркаться.
Тот согласно кивнул головой и сказал:
