Том 1. Шпион, или Повесть о нейтральной территории - Купер Джеймс Фенимор (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗

— Право же, молодая леди...

Но раздавшийся в соседней комнате смех не дал полковнику Уэлмиру договорить.

Порыв ветра распахнул двери в маленькую комнату, примыкавшую к гостиной, где беседовали сестры и полковник. У самого входа сидел красивый юноша; по его улыбке можно было видеть, что разговор доставил ему истинное удовольствие. Он тотчас поднялся и, держа шляпу в руках, вошел в гостиную. Это был высокий, стройный молодой человек со смуглым лицом; в его блестящих черных глазах еще таился смех, когда он поклонился дамам.

— Мистер Данвуди! — с удивлением воскликнула Сара.— А я и не знала, что вы здесь. Идите к нам, в этой комнате прохладнее.

— Благодарю вас,— ответил молодой человек,— но мне пора, я должен отыскать вашего брата. Генри оставил меня, как он выразился, в засаде и пообещал вернуться через час.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Данвуди вежливо поклонился девушкам, холодно, даже надменно кивнул головой полковнику и покинул гостиную. Френсис вышла за ним в переднюю и, густо покраснев, быстро проговорила:

— Но почему... почему вы уходите, мистер Данвуди? Генри должен скоро вернуться.

Молодой человек взял ее за руку. Суровое выражение его лица сменилось восхищением, когда он произнес:

— Вы славно его отделали, моя дорогая кузиночка! Никогда, никогда не забывайте свою родину! Помните: вы не только внучка англичанина, но и внучка Пейтона.

— О, это не так-то легко забыть,— со смехом отозвалась Френсис,— ведь тетя Дженнет постоянно читает нам лекции по генеалогии!.. Но почему вы уходите?

— Я уезжаю в Виргинию, и у меня много дел.— Он пожал ей руку, оглянулся и уже у самой двери добавил: — Будьте верны своей стране — будьте американкой.

Пылкая девушка послала ушедшему воздушный* поцелуй и, прижав красивые руки к горящим щекам, побежала к себе в комнату, чтобы скрыть свое смущение.

Явная насмешка, прозвучавшая в словах Френсис, и плохо скрываемое презрение молодого человека поставили полковника Уэлмира в неловкое положение; однако, не желая показывать при девушке, в которую был влюблен, что он придает значение таким пустякам, Уэлмир высокомерно проронил после ухода Данвуди:

— Весьма дерзкий юноша для человека его круга,— ведь это приказчик, присланный из лавки с покупками?

Мысль о том, что изящного Пейтона Данвуди можно принять за приказчика, и в голову не могла прийти Саре, и она с удивлением взглянула на Уэлмира. Меж тем полковник продолжал:

— Этот мистер Дан... Дан...

— Данвуди! Что вы... он родственник моей тети! — воскликнула Сара.— И близкий друг моего брата; они вместе учились и расстались только в Англии, когда брат записался в армию, а он поступил во французскую военную академию.

— Вот уж, наверное, его родители зря выбросили деньги! — заметил полковник с досадой, которую ему не удалось скрыть.

— Будем надеяться, что зря,— с улыбкой сказала Сара,— говорят, он собирается вступить в армию мятежников. Он прибыл сюда на французском корабле, и его недавно перевели в другой полк; быть может, вы скоро с ним встретитесь с оружием в руках.

— Ну что ж, пусть... Желаю Вашингтону побольше таких героев.— И полковник перевел разговор на более приятную тему — о Саре и о себе самом.

Спустя несколько недель после этой сцены армия Бергойна сдала оружие. Мистер Уортон уже начал сомневаться в победе англичан; желая снискать расположение американцев и доставить радость себе, он вызвал дочерей из Нью-Йорка. Мисс Пейтон согласилась поехать с ними. С той поры и до событий, с которых мы начали наше повествование, они жили все вместе.

Генри Уортон шел с главной армией всюду, куда бы она ни направлялась. Раза два под охраной сильных отрядов, действовавших вблизи усадьбы «Белые акации», он тайно и ненадолго навестил своих родных. Прошел год с тех пор, как он виделся с ними, и вот порывистый молодой человек, преобразившись вышеописанным образом, явился к отцу как раз в тот вечер, когда в доме нашел приют незнакомый и даже не внушающий доверия человек,— хотя теперь чужие бывали у них очень редко.

— Так вы думаете, что он ничего не заподозрил?—взволнованно спросил капитан, после того как Цезарь высказал свое мнение о скиннерах.

— Как он мог заподозрить что-нибудь, если даже сестры и отец тебя не узнали! — воскликнула Сара.

— В его поведении есть что-то загадочное; сторонний наблюдатель не вглядывается в людей с таким вниманием,— задумчиво продолжал молодой Уортон,— и лицо его кажется мне знакомым. Казнь Андре взбудоражила обе стороны. Сэр Генри грозит отомстить за его смерть, а Вашингтон непреклонен, словно покорил полмира. Попадись я, на свою беду, в руки мятежников, они не преминут воспользоваться этим в своих интересах.

— Но,, сын мой,— в тревоге вскричал отец,— ведь ты же не шпион, ты не находишься в расположении мятежников... американцев, я хотел сказать... здесь нечего выведывать!

— Я в этом не уверен,— пробормотал молодой человек.— Когда я шел переодетый, я заметил, что их пикеты продвинулись к югу до Уайт-Плейнс. Правда, у меня безобидная цель, но как это доказать? Мой приход сюда могут истолковать как маскировку, за которой скрываются тайные намерения. Вспомните, отец, как обошлись с вами в прошлом году, когда вы послали мне провизию на зиму.

— Тут постарались мои милые соседи,—сказал мистер Уортон,— они надеялись, что мое поместье конфискуют и они по дешевке скупят хорошие земли. Впрочем, Пейтон Данвуди быстро добился нашего освобождения — нас не продержали и месяца.

— Нас? — удивленно повторил Генри.— Разве сестры тоже были арестованы? Ты не писала мне об этом, Фанни.

— Кажется,— вспыхнув, сказала Френсис,— я упоминала, как с нами был добр наш старый друг майор Данвуди; ведь благодаря ему освободили папу.

— Это верно. Но скажи, ты тоже была в лагере мятежников?

— Да, была,— с теплотой сказал мистер Уортон.— Фанни не хотела отпускать меня одного. Дженнет и Сара остались присматривать за усадьбой, а эта девочка была моим товарищем по плену.

— И Фанни вернулась оттуда еще большей бунтаркой, чем раньше,— с негодованием воскликнула Сара,— хотя, казалось бы, муки отца должны были излечить ее от этих причуд!

— Ну, что скажешь в свое оправдание, моя красавица сестренка? — весело спросил Генри.— Не научил ли тебя Пейтон ненавидеть нашего короля больше, чем он сам его ненавидит?

— Никого Данвуди не ненавидит! — воскликнула Френсис и, смущенная своей горячностью, тут же добавила:— А тебя он любит, Генри, он не раз говорил мне об этом.

Молодой человек с нежной улыбкой потрепал сестру по щеке и шепотом спросил:

— А говорил он тебе, что любит мою сестренку Фанни?

— Глупости! — воскликнула Френсис и принялась хлопотать около стола, с которого под ее наблюдением быстро убрали остатки ужина.

 ГЛАВА III

Буря, которую восточный ветер несет в горы, откуда берет начало Гудзон, редко длится меньше двух дней. Когда на следующее утро обитатели коттеджа «Белые акации» собрались к первому завтраку, они увидели, что дождь бьет по стеклам чуть ли не горизонтальными струями; конечно, никому и в голову не могла прийти мысль выставить за дверь в такое ненастье не только человека, но даже животное. Мистер Харпер появился последним; посмотрев в окно, он извинился перед мистером Уортоном, что вынужден из-за непогоды еще некоторое время злоупотреблять его гостеприимством. Казалось, ответ прозвучал столь же любезно, как и извинение, но чувствовалось, что гость примирился с необходимостью, в то время как хозяин дома был явно смущен. Подчиняясь воле отца, Генри Уортон неохотно, даже с отвращением снова изменил свой облик. Он ответил на приветствие незнакомца, который поклонился ему и всем членам семьи, но в разговор ни тот, ни другой не вступали. Правда, Френсис почудилось, что по лицу гостя пробежала улыбка, когда он, войдя в комнату, увидел Генри; но улыбка мелькнула лишь в глазах, лицо же сохранило выражение добродушия и сосредоточенности, свойственное мистеру Харперу и редко его покидавшее. Любящая сестра с тревогой посмотрела на брата, потом она взглянула на незнакомца и встретилась с ним глазами в ту минуту, когда он с подчеркнутым вниманием оказывал ей одну из обычных мелких услуг, принятых за столом. Затрелетавшее сердце девушки стало биться спокойно, насколько это возможно при молодости, цветущем здоровье и жизнерадостности. Все уже сидели за столом, когда в комнату вошел Цезарь; молча положив перед хозяином небольшой пакет, он скромно остановился за его стулом и оперся рукой о спинку, прислушиваясь к разговору.