Шаман - Гордон Ной (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Олден вроде бы задумался, но на самом деле просто старался быть вежливым.
— Сказать по правде, овец я не люблю. Нет, — решил он наконец. — Большое спасибо, но вряд ли.
Возможно, просто чтобы сменить тему, он спросил Роба, как тот намерен поступить со старой лошадью. Моника Гренвилл принесла его на запад, но теперь еле держалась на ногах.
— Не думаю, что вы сможете срубить за нее денежку, если только не откормите ее хорошенько. Травы в прерии вдоволь, но на зиму придется закупить сено.
Эту проблему решили несколько дней спустя, когда фермер, у которого не было наличных денег, заплатил за прием родов стогом сена. Посоветовавшись, Олден удлинил крышу хижины на южной стене и подпер углы столбами, чтобы создать открытую конюшню для этих двух лошадей. Через несколько дней после того, как конюшня была закончена, к Робу заглянул Ник, чтобы посмотреть, как идут дела. Он широко улыбнулся, увидев пристройку. Олден Кимбел боялся встретиться с Ником взглядом.
— Да, вид у твоей хижины какой-то странный, согласись. — И, дойдя до северной стороны здания, удивленно поднял брови. — Чертова стена кривая.
Роб Джей восхищенно провел кончиками пальцев по изгибу бревен.
— Нет, ее специально так построили, нам так очень нравится. Это отличает ее от других хижин, которые попадутся вам на глаза.
После того как Ник уехал, Олден молча работал еще около часа; затем он прекратил забивать колышки и подошел к Робу, который чистил шкуру Мэг. Выбил остатки табака из трубки о каблук.
— Думаю, я сумею научиться обращаться с овцами, — заявил он.
Для первой, маленькой отары Роб Джей решил купить главным образом испанских мериносов, потому что их прекрасная шерсть станет ценным товаром. Он хотел скрестить их с породой английских длинношерстных. Именно так поступала его семья в Шотландии. Он сказал Олдену, что купит овец не раньше весны, чтобы избежать расходов и усилий, необходимых на то, чтобы содержать их всю зиму. Тем временем Олден усердно запасал столбы для будущего забора, возвел две пристройки с односкатной крышей и построил себе хижину в лесу. Дел у Роба Джея было по горло, и просто счастье, что контролировать его не было нужды. Те, кто жил поблизости, долгое время обходились без услуг врача, и первые несколько месяцев он потратил, пытаясь исправить последствия отсутствия нормального лечения и использования «народных средств». Он наблюдал пациентов с подагрой, раком, водянкой, золотухой, множество детей с глистами, людей всех возрастов с чахоткой. А удалять гнилые зубы ему приходилось почти в каждый свой визит. К удалению зубов он относился примерно так же, как к ампутации: ему очень не нравилось убирать то, что он никогда не сможет вернуть на место.
— Вот погодите, весной тут все свалятся с какой-нибудь лихорадкой. Вы сколотите на них целое состояние, — бодро заявил ему Ник Холден.
По вызову Робу приходилось забираться в отдаленные, почти несуществующие места. Ник предложил одолжить ему револьвер, пока Роб не может сам его купить:
— Путешествовать опасно, здесь полно бандитов, разбойников с большой дороги, а теперь еще и проклятые краснокожие.
— Краснокожие?
— Индейцы.
— Кто-то еще их видел?
Ник нахмурился и сообщил, что их замечали несколько раз, но, хоть и неохотно, признал, что они никому не причинили зла.
— Пока что, — мрачно добавил он.
Роб Джей не стал ни покупать пистолет, ни одалживать его у Ника: верхом на новой лошади он чувствовал себя в безопасности. Она оказалась очень выносливой, и он наслаждался уверенностью, с которой она пробиралась по крутым берегам реки и переходила стремительные ручьи. Он приучил ее к тому, что может вскочить в седло с любой стороны, а еще — подбегать к нему, когда он свистнет. Таких лошадей часто использовали, чтобы пасти скот, и еще Грюбер научил ее мгновенно пускаться вскачь, останавливаться и поворачиваться, отвечая на малейшее изменение посадки седока или движение узды.
Однажды в октябре его вызвали на ферму Густава Шрёдера: тому раздавило скалой два пальца на левой руке. По пути туда Роб потерялся и, чтобы спросить дорогу, остановился у какой-то жалкой лачуги, стоявшей возле ухоженных полей. Дверь лишь чуть-чуть приоткрылась, в нос ему ударил ужаснейший запах: вонь от застарелых выделений организма, затхлый воздух, гниение. Наружу кто-то выглянул, и он увидел красные опухшие глаза и мокрые, слипшиеся от грязи волосы, как у ведьмы.
— Прочь! — хрипло каркнула она. В комнату от дверей метнулось какое-то существо размером с небольшую собачку. Неужели там может быть ребенок? Дверь с грохотом захлопнулась.
Ухоженные поля оказались собственностью Шрёдера. Когда Роб наконец добрался до фермерского дома, ему пришлось ампутировать пострадавшему мизинец и верхний сустав третьего пальца — настоящая мука для пациента. Закончив, он спросил жену Шрёдера о той женщине в лачуге, и Альма Шрёдер немного смутилась.
— Это всего лишь бедная Сара, — ответила она.
Ночи стали холодными и кристально-чистыми, с огромными звездами, а затем, на несколько недель подряд, небо опустилось. Пошел снег, прекрасный и ужасный, хотя был еще только ноябрь, а потом подул ветер и разрезал глубокое белое покрывало, намел сугробы, которые были препятствием лошади, но никогда не останавливали ее. И увидев, как она мужественно пробирается сквозь заносы, Роб Джей по-настоящему полюбил ее.
Трескучий мороз на равнинах держался весь декабрь и большую часть января. Однажды на рассвете Роб возвращался домой. Ночь он провел в дымной землянке с пятью детьми, у трех из которых была тяжелая форма крупа. Внезапно он натолкнулся на двух индейцев, попавших в беду. Он сразу узнал мужчин, которые слушали его игру на виоле возле хижины Ника Холдена. Тушки трех зайцев-беляков подсказали ему, что индейцы охотились. Пони одного из них провалился в снег и сломал переднюю ногу у копыта. При падении лошадь придавила седока — саука с большим крючковатым носом. Его товарищ, огромный индеец, сразу же убил лошадь, распоров ей брюхо, а затем сумел вытащить потерпевшего из-под туши. Он положил его недалеко от дымящейся раны животного, чтобы не дать ему замерзнуть.
— Я врач, я хочу вам помочь.
Они не понимали по-английски, но большой индеец даже не попытался помешать ему осматривать раненого. Как только он сунул руку под изодранную меховую одежду, ему стало очевидно, что у охотника задний вывих правого бедра и тот ужасно мучается. Судя по тому, как беспомощно повисла нога, был задет седалищный нерв. Когда Роб стащил с саука кожаную обувь и уколол кончиком ножа, тот не смог пошевелить пальцами ноги. Мышцы одеревенели из-за боли и жуткого холода, и вправить вывих на месте не было никакой возможности.
К возмущению Роба Джея, большой индеец неожиданно вскочил на свою лошадь и поехал прочь, двигаясь по прерии к линии деревьев — возможно, за помощью. На Робе был изъеденный молью овчинный тулуп, выигранный в покер у лесоруба еще прошлой зимой. Он снял его и накрыл им пациента. Затем открыл седельную сумку и достал оттуда старый перевязочный материал: связал индейцу ноги, чтобы зафиксировать вывихнутое бедро. Тут вернулся большой индеец и приволок две крепкие, но гибкие ветки без сучков. Привязав их с обоих боков лошади, как оглобли, он соединил их кое-какой одеждой — получилась волокуша. К ней они пристегнули ремнями потерпевшего, который, должно быть, ужасно страдал в ходе подобного передвижения, хотя по снегу волокуша перемещалась куда как мягче, чем по голой земле.
Пошел мокрый снег. Роб Джей двинулся вслед за санями. Они ехали вдоль края леса, у самой реки. Наконец, индеец направил свою лошадь в просвет между деревьями и они стали приближаться к лагерю сауков.
Жилища сауков — конические кожаные типи; Роб Джей насчитал их семнадцать — прислонялись к стволам деревьев, таким образом защищаясь от ветра. Все сауки были тепло одеты. Повсюду взгляд натыкался на признаки пребывания резервации: помимо одежды из кожи животных и меха, они носили старую одежду белых, а кое-где под навесами виднелись армейские ящики с боеприпасами. Вокруг хватало сухих веток для костра, и столбы серого дыма поднимались из специальных отверстий в крышах типи. Но от Роба Джея не ускользнула жадность, с которой к тощим зайцам отовсюду потянулись руки, как и измученное выражение лиц вокруг: ему уже доводилось встречать людей, которые не могут поесть досыта.
