На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре (СИ) - Самойлова Инга Михайловна (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
Глебов не успел сделать и пару шагов, как возле него резко остановился автомобиль. Из машины выскочил мужчина и направился к нему. В том же момент Алексей ощутил за спиной, возле себя, еще двух крепких парней.
— Господин Глебов, пройдемте с нами, — заговорил вежливо, но настойчиво тот, что стоял перед ним. Алексей узнал этот голос — это был голос господина из экипажа на мосту. Алышев? Малышев? Да, точно, Малышев.
Алексей кинул взгляд через плечо, оценивая ситуацию.
— С какой стати? — поинтересовался он.
— Вас хочет видеть один очень влиятельный господин.
— У меня есть выбор?
Тот отрицательно покачал головой:
— Не вынуждайте нас применить силу. Нам приказано доставить вас любым целесообразным способом. — Он кивнул, указывая на своих помощников за спиной Алексея.
Глебов еще раз оглянулся и заметил, как дула револьверов оттопыривают карманы шпиков. То, что это агенты департамента, он уже не сомневался. В любом случае, выбора не было.
Алексей протянул чемоданчик одному из филеров.
— Позаботьтесь, — произнес он спокойно, затем прошел к машине и сел в нее. Рядом с ним по обе стороны разместились двое шпиков. Третий — Малышев — сел впереди рядом с шофером, и автомобиль тронулся с места.
— На Путиловском заводе было уволено четверо рабочих. Это было последней каплей: рабочие на собраниях стали требовать справедливости. Просто разговорами уже было не обойтись, поэтому-то Гапону ничего не осталось, как допускать на свои собрания представителей ревпартий с их предложениями. Были организованы три рабочие депутации, которые с требованиями пошли: одна — к директору завода, другая — к главному заводскому инспектору Чижову и третья — к градоначальнику, генералу Фуллону [31]. Так вот, сегодня делегации должны отчитываться перед собранием.
— Хорошо, мне все понятно, — ответила Лиза, поправляя воротничок. Что, в конечном счете, ее личные проблемы по сравнению с проблемами других?
С утра зал Нарвского отделения гапоновской организации был полностью заполнен. Собралось до шестисот человек. Лиза и Иванов [32], пекарь филипповской булочной, с трудом пробрались в первые ряды.
Депутации уже отчитывались. В общем, как стало понятно, они ничего не добились, только лишь одного из четырех уволенных рабочих должны были восстановить на работе.
Депутатов выслушали в полном гнетущем молчании.
Иванов протиснулся вперед и решительно поднялся на подмостки.
— Неужели вы всерьез думали, что кто-то прислушается к вашим требованиям? — заговорил он.
Толпа возмущенно загудела, и Иванов поднял руку:
— Погодите, не торопитесь. Сейчас я скажу главное.
Толпа продолжала гудеть. Гапон вышел вперед, поднял руку, призывая собравшихся к тишине.
— Братья и сестры! Послушаем, что нам скажут социал-демократы, какой выход они нам предлагают.
Когда гул затих, Гапон повернулся к Иванову, жестом предлагая говорить. Иванов сурово взглянул на толпу и Гапона.
— Выход очень простой, — заговорил он. — Завтра — всем собраться на заводском дворе и — без крика и шума, без размахивания кулаками — объявить, что пути-ловцы будут бастовать. Сами увидите, как закрутится ваша администрация.
Зал молчал. Затем загудел. Волна голосов, поддерживающих предложение, Иванова стала нарастать.
— Бастовать! — раздался громогласно голос под ухом у Лизы. Она посмотрела на высокого худого мужчину, стоявшего рядом с ней. Его худая жилистая рука затряслась над головой.
— Бастовать! — подхватили в толпе, сотрясая руками.
Иванов сбежал со сцены и подошел к Лизе. Воодушевление толпы передалось и ей. Сердце гулко билось в предчувствии чего-то важного, масштабного.
— Бастовать! — подхватила она и ее слова слились с общим гулом…
Алексея продержали в одиночной камере в полной темноте сутки, прежде чем, надев на глаза повязку, повезли в неизвестном направлении.
Сыскарь [33] Малышев — тот самый, что произвел арест — провел Алексея в кабинет и снял повязку. Глебов, привыкнув к свету, осмотрелся. Обстановка кабинета, в котором он оказался, была скромной и несколько домашней, как в не очень богатой квартире. Стены оклеены коричневыми обоями, на окнах — плюшевые гардины, на этажерках — горшки с цветами.
Глебов сел на деревянный диванчик. Сыщик молча стоял возле двери. Ждали минут десять, прежде чем в кабинет вошел. Лопухин. Алексей сразу узнал его.
— Так вот кому я обязан гостеприимством! Господин Лопухин, директор департамента полиции, — съязвил с усмешкой Алексей.
— Вижу, вы в прекрасном состоянии духа. — Лопухин сел в кресло. — Как вам кабинет?
— Скромненько, учитывая ваше положение.
— Особый кабинет для встреч сугубо конфиденциального характера. Оказываясь здесь, сразу вспоминаю господина Зубатова [34]. Это его обитель.
Глебов видел пару раз Зубатова — бывшего начальника охранки. Приятная внешность. Сдержанная улыбка. Голос низкий и мягкий. На самом же деле — нисколько не безобидная фигура.
— Чем заслужил чести присутствовать здесь? — спросил с сарказмом Алексей. Лопухин наклонился вперед, сцепил руки в замок.
— Что же, перейдем к делу. — Он некоторое время с любопытством смотрел на Глебова. — Надеюсь, вы понимаете, что раз вы находитесь здесь, а не в комнате для допроса, ваше положение отличается от положения заключенного. Однако все может измениться. И это зависит только от вас.
Лопухин сделал паузу, наблюдая за реакцией Алексея.
— И что же вы хотите?
— Я хочу предложить вам сотрудничество.
— Сотрудничество?
— Удивлены?
— Признаться, да. Я не вижу причин, по которым вы мне предлагаете сотрудничество, и не вижу причин, по которым мне стоит согласиться.
Лопухин улыбнулся:
— О, причины есть, уверяю вас. Вот, ознакомьтесь.
Лопухин вынул из несгораемого шкафа папку и протянул Алексею.
Глебов неторопливо с ленцой взял ее, хотя внутри все напряглось как пружина. Как только он раскрыл ее, то сразу понял, что пропал. Досье было составлено на него и содержало материалы, касающиеся не только его бывшей преступной деятельности, но и личной жизни. Вся подноготная, все!
Алексей медленно закрыл папку.
— Вот видите, господин Глебов, мы знаем о вас все, или почти все. Вам грозит пожизненная каторга, не меньше. Вы же — человек огромнейших способностей! Зачем же ваш талант будет пропадать даром?
Алексей откашлялся — в горле пересохло.
— О каких талантах вы говорите? Я обычный человек.
— Ну что вы! Не скромничайте, господин Глебов. Вы прекрасно образованы, говорите на французском, английском, немецком языках. Объехали всю Европу. Точнее, обокрали. К каждому своему делу подходили творчески. Умны. Находчивы. Предприимчивы. Ловки. Вы один стоите десятерых моих агентов.
Алексей откинулся на спинку дивана.
— Вы только что чуть ли не назвали меня сверхчеловеком. Не боитесь, что я обведу и вас вокруг пальца?
— Нет. Не боюсь. Вы ведь очень любите свою супругу? Да, вижу, что очень — вы сразу напряглись. — Лопухин удовлетворенно улыбнулся. — Мы многое знаем и о ней. К примеру, Елизавета Николаевна имеет связи с революционными организациями. Мы можем в любой момент арестовать ее. На допросе пытать. Жаль будет испортить такой эталон русской красоты.
— Странно то, что вы ее до сих пор не арестовали.
— Пока в этом нет большой надобности. Мой человек всегда поблизости, а она об этом даже не подозревает. А, может быть, вы хотите, чтобы мы продемонстрировали свои возможности?
Алексей молчал. Хотя его лицо было непроницаемо, но он лихорадочно обдумывал все услышанное. Заявить о том, что они с женой практически расстались? Нет, со своей революционной деятельностью она сразу попадет в тюрьму. Пока же, по каким-то своим причинам, полиция ее не трогала. Лопухин пытался с ним договориться. Пока — мирно, потом — жестко надавит. Он для чего-то нужен ему, несмотря на все совершенные преступления.
