Двадцать лет спустя (изд. 1957г.) - Дюма Александр (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
В Лувре был только один трактир, где приготовляли уже тогда ликер, славящийся и поныне.
— Заедем сюда, — сказал Атос. — Я уверен, что д'Артаньян сумел оставить там какой-нибудь знак.
Они вошли в гостиницу и, подойдя к буфету, спросили два стаканчика ликера, как это, без сомнения, сделали и Портос с д'Артаньяном. Прилавок буфета был покрыт оловянной доской, на которой было нацарапано толстой булавкой:
— Они в Рюэе! — сказал Арамис, увидевший эту надпись.
— Так едем в Рюэй, — сказал Атос.
— Это все равно что лезть прямо в пасть волку, — возразил Арамис.
— Если бы Иона * был мне таким другом, как д'Артаньян, — сказал Атос, то я последовал бы за ним даже во чрево кита, и вы сделали бы то же, Арамис.
— Положительно, дорогой граф, мне кажется, что вы думаете обо мне лучше, чем я того стою. Если бы я был один, не знаю, отправился ли бы я в Рюэй, не принять особых мер предосторожности. Но куда вы, туда и я.
Они взяли лошадей и двинулись в Рюэй. Атос, сам того не сознавая, дал Арамису прекрасный совет. Депутаты парламента только что прибыли в Рюэй для: знаменитого совещания, которое, как известно, продолжалось три недели и привело к тому жалкому миру, результатом которого был арест принца Конде.
Рюэй был наводнен парижскими адвокатами, президентами суда, всевозможными стряпчими, а со стороны двора туда прибыли дворяне и гвардейские офицеры. Поэтому в такой толпе нетрудно было затеряться любому, кто не хотел быть узнанным.
Кроме того, благодаря совещанию наступило перемирие, и никто не решился бы арестовать двух дворян, будь они даже главарями Фронды.
Обоим друзьям тем не менее казалось, что все заняты вопросом, который волновал их самих. Вмешавшись в толпу, они рассчитывали услыхать что-нибудь о д'Артаньяне и Портосе, но оказалось, что все были заняты только изменением статей закона. Атос был того мнения, что надо идти прямо к министру.
— Друг мой, — возразил на это Арамис, — то, что вы говорите, — прекрасно, но берегитесь; мы в безопасности только потому, что нас здесь не знают. Если мы чем-нибудь обнаружим, кто мы такие, то сразу попадем вслед за нашими друзьями в каменный мешок, откуда нас сам дьявол не вызволит.
Постараемся соединиться с ними другим путем. По прибытии в Рюэй они, вероятно, были до и решены кардиналом, а затем отосланы в Сен-Жермен.
Они не в Бастилии, так как Бастилия теперь в руках фрондеров и комендант ее — сын Бруселя. Они не умерли, потому что смерть д'Артаньяна наделала бы слишком много шуму. Что касается Портоса, то, по-моему, он бессмертен, как бог, хотя и менее терпелив. Поэтому не будем приходить в отчаяние. Останемся в Рюэе: я убежден, что они здесь. Но что с вами? Вы побледнели?
— Помнится, — ответил Атос дрогнувшим голосом, — что на рюэйском замке Ришелье приказал устроить ужаснейшую подземную темницу.
— О, будьте спокойны, — сказал Арамис, — Ришелье был дворянин, равный нам по рождению и выше нас по положению. Он мог, как король, снести с плеч голову любому из первых сановников. Но Мазарини — выскочка и способен, самое большее, хватать нас за шиворот, как полицейский. Успокойтесь, мой друг, я уверен, что д'Артаньян и Портос в Рюэе и целы и невредимы.
— В таком случае нам надо получить от коадъютора разрешение участвовать в совещании, тогда мы сможем остаться в Рюэе.
— Со всеми этими ужасными стряпчими? Что вы говорите, мой друг? Неужели вы полагаете, что они обсуждают вопрос об аресте или освобождении д'Артаньяна и Портоса? Нет, нет, по-моему, надо придумать средство получше.
— Тогда, — продолжал Атос, — вернемся к моей первой мысли: я не знаю другого средства, как прямо и открыто пойти не к Мазарини, а к королеве и сказать ей: «Государыня, возвратите нам двух ваших слуг и наших друзей».
Арамис покачал головой.
— Это — последнее средство, к нему мы всегда можем прибегнуть, Атос; но поверьте мне, к нему стоит прибегнуть лишь в самом крайнем случае. А пока будем продолжать наши поиски.
И оба друга стали продолжать свои расспросы и розыски. Продолжая допытываться, под разными предлогами, один хитрее другого, у всех встречных, они наконец напали на кавалериста, уверившего их, что он был в отряде, который доставил д'Артаньяна и Портоса в Рюэй. Без этого указания они не знали бы, попали ли их друзья действительно в Рюэй. Атос упорно настаивал на своей мысли повидаться с королевой.
— Чтобы увидеться с королевой, — сказал ему Арамис, — надо сначала увидеться с кардиналом. А как только мы увидимся с ним, мы тотчас увидимся с нашими друзьями, но только не так, как нам бы этого хотелось.
Признаюсь, такая перспектива мне мало улыбается. Будем действовать на свободе, чтобы скорее достигнуть цели.
— Я повидаюсь с королевой, — сказал Атос.
— Ну что ж, мой друг, если уж вы решились совершить это безумие, предупредите меня, пожалуйста, об этом за день.
— Для чего?
— Потому что я воспользуюсь этим обстоятельством, чтобы съездить с визитом.
— К кому?
— Гм! Почем я знаю… Может быть, к госпоже де Лонгвиль. Она там всесильна; она поможет мне. Только дайте мне знать через кого-нибудь, если вас арестуют; тогда я сделаю все возможное.
— Почему вы не хотите рискнуть вместе со мною, Арамис? — спросил Атос.
— Благодарю покорно.
— Арестованные вчетвером и все вместе, мы, я думаю, ничем не рискуем: не пройдет и суток, как мы будем на свободе.
— Милый друг, с того дня, как я убил Шатильона, этого кумира сен-жерменских дам, я окружил свою особу слишком ярким блеском, чтобы не бояться тюрьмы еще больше. Королева способна последовать в этом случае совету Мазарини, а он — посоветует отдать меня под суд.
— Значит, вы думаете, Арамис, что она любит этого итальянца так сильно, как об этом говорят?
— Любила же она англичанина.
— Э, друг мой, она женщина!
— Нет, Атос, вы ошибаетесь: она королева.
— Мой друг, я приношу себя в жертву и иду просить аудиенции у Анны Австрийской.
— Прощайте, Атос, я иду собирать армию.
— Зачем это?
— Чтобы осадить Рюэй.
— Где же мы встретимся…
— Под виселицей кардинала.
И оба друга расстались: Арамис — чтобы вернуться в Париж, а Атос чтобы подготовить себе аудиенцию у королевы.
XXXVIII
БЛАГОДАРНОСТЬ АННЫ АВСТРИЙСКОЙ
Проникнуть к Анне Австрийской Атосу стоило гораздо меньше труда, чем он предполагал. При первой же его попытке все устроилось, и на следующий день ему была назначена желанная аудиенция, сейчас же после выхода королевы, на котором его знатность давала ему право присутствовать.
Огромная толпа наполнила сен-жерменские покои. Ни в Лувре, ни в Пале-Рояле не было у Анны Австрийской такого количества придворных; но только здесь находилась второразрядная аристократия, тогда как все первые вельможи Франции примкнули к принцу Конти, к герцогу Бофору и к коадъютору.
Впрочем, и при этом дворе царило веселье. Особенность этой войны была та, что в ней не столько стреляли, сколько сочиняли куплеты. Двор высмеивал в куплетах парижан, парижане — двор; и раны, наносимые ядовитой насмешкой, были если и не смертельны, то все же весьма болезненны.
Однако среди этого веселья и притворного легкомыслия в душе каждого таилась глубокая тревога. Всех занимал вопрос: останется ли министром и фаворитом Мазарини — этот человек, как туча явившийся с юга, или же он будет унесен тем же ветром, который принес его сюда. Все этого ждали, все этого желали, и министр ясно чувствовал, что все любезности, весь почет, которые его окружали, прикрывали собой ненависть, замаскированную из страха или расчета. Он чувствовал себя плохо, не зная, на кого рассчитывать, на кого положиться.
Даже сам принц Конде, сражавшийся за него, не пропускал случая унизить его или посмеяться над ним. И даже разок-другой, когда Мазарини хотел показать свою власть перед героем Рокруа, принц дал ему понять, что если он и поддерживает его, то не из убеждений и не из пристрастия к нему.
