Власть меча - Смит Уилбур (книги полностью бесплатно txt) 📗

Двумя годами раньше в итоге дополнительных выборов это место занял кандидат Объединенной партии Сматса, герой войны из богатой англоговорящей капской семьи. И он же – Шаса Кортни – стал кандидатом от Объединенной партии на общих выборах.

Манфреду Деларею предлагали более надежный участок, но он сознательно выбрал Готтентотскую Голландию ради возможности снова встретиться с Шасой Кортни. Он отчетливо помнил их первую встречу на рыбацком причале в Китовом заливе. С тех пор их судьбы, казалось, сплелись в неразрывный гордиев узел, и Манфред чувствовал, что ему еще раз придется столкнуться с соперником и разрубить этот узел.

Чтобы подготовиться к кампании и удовлетворить все возрастающую вражду к этой семье, Манфред начал исследовать историю семьи Кортни, особенно в том, что касалось Шасы и его матери миссис Сантэн де Тири Кортни, и почти сразу обнаружил, что некоторые периоды прошлого этой женщины окружены тайной, и чем дальше заходило расследование, тем больше становилось тайн. Наконец он нанял парижскую фирму частных детективов, чтобы изучить прошлое и происхождение семьи Сантэн.

В одно из регулярных ежемесячных свиданий с отцом в центральной тюрьме Претории он назвал имя Кортни и попросил старика рассказать все, что тот о них знает.

Когда началась кампания, Манфред понял, что расследование дало ему ценное преимущество, и с жаром и решимостью погрузился в пучину южно-африканских выборов.

Сантэн де Тири Кортни стояла на вершине Столовой горы чуть в стороне от остальных. Со времени убийства сэра Гарри гора всегда вызывала у нее грусть, даже когда она смотрела на нее из окна своего кабинета в Вельтевредене. Сегодня она впервые с того трагического дня поднялась на вершину и присутствовала только потому, что не могла отказать Блэйну, просившему ее выступить в качестве его официального партнера. «И, конечно, я достаточная снобка, чтобы радоваться тому, что меня представят королю и королеве Англии!» С собой она была откровенна.

Оу баас разговаривал с королем Георгом, указывая тростью на различные ориентиры. На нем была старая панама и мешковатые брюки, и у Сантэн защемило сердце от его сходства с сэром Гарри. Она отвернулась.

Блэйн в небольшой группе, окружавшей королевскую чету, что-то рассказывал, а Маргарет Роз [98] радостно смеялась. Сантэн подумала: «Какая фигура! Настоящая английская роза». Принцесса повернулась и что-то сказала одному из молодых людей. Сантэн познакомилась с ним раньше: офицер военно-воздушного флота, как и Шаса, красивый парень с приятным выразительным лицом, подумала она, и тут ее женское чутье насторожилось – она заметила взгляд, которым обменялась эта пара. Ошибиться было невозможно, и Сантэн испытала душевный подъем, который всегда переживала в присутствии влюбленных.

Но печаль почти сразу вернулась. Думая о любви и молодых влюбленных, она разглядывала Блэйна. Он не чувствовал ее взгляд, был спокоен и очарователен, но в его волосах блестело серебро, серебряные полоски над торчащими ушами, которые она так любила, а загорелое лицо покрывали глубокие морщины – вокруг глаз, в углах рта и возле крупного орлиного носа. Тело у него по-прежнему оставалось жестким, с плоским животом благодаря езде верхом и ходьбе, но он походил на старого льва, и, еще больше приуныв, она посмотрела в лицо факту: Блэйн уже не в лучшей форме. Он стоит на пороге старости.

«Боже, – подумала она, – даже мне через несколько месяцев исполнится сорок восемь», подняла руку и коснулась головы. У нее волосы тоже в серебре, но так старательно замаскированном, что кажется, будто они просто выгорели на африканском солнце. Зеркало открывало ей и другие неприятные истины в одиночестве будуара, которые она прятала с помощью кремов, пудры и румян.

«Сколько у нас еще времени, дорогой? – спросила она печально, но молча. – Вчера мы были молоды и бессмертны, но сегодня я вижу, что у всего есть свой срок».

В этот миг Блэйн посмотрел на нее, и Сантэн увидела, что он сразу встревожился, заметив выражение ее лица. Извинившись перед окружающими, он подошел к ней.

– Почему ты так серьезна в такой прекрасный день? – улыбнулся он.

– Я думала о том, какой ты бесстыдник, Блэйн Малкомс, – ответила она, и он перестал улыбаться.

– Что случилось, Сантэн?

– Как ты можешь так нагло представлять свою любовницу коронованным особам? – спросила она. – Не сомневаюсь: это тяжелое преступление, и ты заслуживаешь того, чтобы твою голову выставили в Тауэре.

Он несколько мгновений смотрел на нее, и его улыбка, мальчишеская и озорная, вернулась.

– Моя дорогая, у меня должна существовать возможность избежать такой печальной судьбы. Что если я изменю твое положение и из греховной любовницы превращу тебя в скромную жену?

Она хихикнула. Она хихикала редко, но на него это действовало неотразимо.

– Какие необычные место и время для предложения руки и сердца, и еще более необычные место и время, чтобы принять предложение.

– Как по-твоему, что скажут их величества, если я тебя поцелую здесь и сейчас?

Блэйн наклонился к ней, и Сантэн испуганно отпрянула.

– Сумасшедший, ну погоди, вот вернемся домой! – пригрозила она.

Блэйн взял ее за руку, и они присоединились к обществу.

– Вельтевреден – один из прекраснейших домов в Кейпе, – согласился Блэйн. – Но он мне не принадлежит, а я хочу перенести новобрачную через порог собственного дома.

– Мы не можем жить на Ньюленд-авеню.

Сантэн больше ничего не понадобилось добавлять: на мгновение призрак Изабеллы темной тенью прошел между ними.

– А как наш коттедж? – Он рассмеялся, чтобы изгнать Изабеллу из памяти. – В нем отличная кровать. Что еще нам нужно?

– Мы его сохраним, – согласилась она. – И время от времени будем ускользать и навещать его.

– Грязные уик-энды! Отличная мысль.

– Ты знаешь, что ты вульгарен?

– Так где же мы будем жить?

– Найдем. Это будет наше особое место.

Им оказались пятьсот акров горы, пляж и скалистое побережье с зарослями протей и великолепным видом на залив Хаут-Бэй и холодные зеленые воды Атлантики.

Дом представлял собой огромное викторианское поместье беспорядочной планировки, построенное на рубеже двух столетий одним из шахтных магнатов Витватерсранда, и отчаянно нуждался во внимании, которое Сантэн щедро ему уделила. Впрочем, название «Родс-Хилл» – холм Родса – она оставила. Для нее одним из главных достоинств дома было то, что за двадцать минут в «даймлере» можно было проехать через проход Констанция-Нек и оказаться среди виноградников Вельтевредена.

В конце войны Шаса возглавил совет директоров «Горно-финансовой компании Кортни», но Сантэн сохранила за собой место в совете и никогда не пропускала заседания. Теперь Шаса и Тара переехали в большое шато Вельтевреден, которое Сантэн покинула, но она навещала их каждый уик-энд, а иногда и чаще. Ей было больно, когда Тара переставила мебель и изменила очертания газонов и лужаек перед домом, но она сделала над собой усилие и прикусила язык.

Теперь она часто вспоминала двух старых бушменов, которые спасли ее в пустыне, и тогда начинала негромко напевать хвалебную песню, сочиненную О’ва в честь младенца Шасы:

Хотя спустя столько лет щелкающие звуки и интонации бушменского языка в ее устах казались Сантэн странными, она знала, что благословение О’ва принесло свои плоды. Оно и усилия самой Сантэн привели Шасу к хорошей воде жизни.

Постепенно Шаса с помощью Дэвида Абрахамса в Виндхуке внес в разветвленную «Горно-финансовую компанию Кортни» молодой дух дерзости и новизны. Хотя старики – Эйб Абрахамс и Твентимен-Джонс – ворчали и качали головами и хотя Сантэн иногда приходилось вставать на их сторону и налагать вето на самые рискованные проекты Шасы, компанией управляли успешно и она продолжала расти. Всякий раз, как Сантэн просматривала документы или занимала свое место рядом с сыном за столом совета, жалоб звучало все меньше, а поводов для поздравлений становилось больше. Ей даже довелось услышать, как доктор Твентимен-Джонс, этот образец пессимиста, произнес: «У парня есть голова на плечах. – И, словно придя в ужас от такого промаха, печально добавил: – Попомните мои слова, нам понадобится целый день работы, чтобы сохранить ее там».