Гавань измены (ЛП) - О'Брайан Патрик (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
— Если его можно разобрать на части, — воскликнул Джек, — то это все меняет. Если его разобрать на части, то можно погрузить на борт, в трюм, собирая все вместе, только когда потребуется — в мертвый штиль или в порту, или когда корабль лег в дрейф. Я немедленно пришлю свой баркас.
«Странно, — размышлял Джек, пока дайса скользила в сторону верфи, - но если бы я стоял на своём собственном квартердеке, они бы никогда, никогда не осмелились болтать о докторе Галлее. Я чувствовал себя как Юлиан Отступник на скамейке епископов... прекратил бы все это на борту собственного корабля... уважение значит очень многое — кроткие в доме отца своего... и таких большинство, осмелюсь заметить». Тем не менее, его собственные дочери не были столь кроткими: Джек вспомнил их пронзительный рев: «Папа, папа, давай же, папа. Мы никогда не взберемся на холм на такой скорости. Прошу, папа, не ползи как слизняк». Раньше это было бы «долбаный слизняк» — девочки научились вольностям в речи у моряков, которые составляли часть их домашней обслуги, но в последнее плавание или два Софи взяла дело в свои руки, и теперь девчачьи крики типа «проклятый увалень» или «толстозадый ублюдок» слышались только в отдаленных уголках рощи Эшгроу.
— Интересно, чем Грэхэм нас угостит, — внезапно произнес Стивен, нарушив молчание.
— Чем-то хорошим, я уверен, — отозвался Джек, улыбаясь.
Профессор Грэхэм был известен своей бережливостью, но те, кто называл его жадным, скупым, скаредным, скрягой или чем-то похожим, ошибались, и когда он закатывал пирушку, а в этом случае — прощальный ужин своим бывшим товарищам по «Вустеру», «Сюрпризу» и еще парочке друзей и родственников из шотландских полков, то делал это весьма щедро.
— Будет странно, если ты не получишь свою «пятнистую собаку». Он особенно просил меня рассказать о твоих любимых блюдах.
— Буду с нетерпением ждать, — голос друга вдруг без каких-либо усилий поднялся до оглушительного рыка, когда он крикнул, — только стань мне поперек клюзов, и я раздавлю тебя, недоделанный сын египетской шлюхи, — в сторону гички по перевозке шерсти, и этот крик отразился эхом от обоих берегов.
— Но теперь я подумал, — продолжил Джек, — и полагаю, лучше доплыть до «Эдинбурга» и позаимствовать катер у Дандаса. Катер невероятно широк, гораздо удобнее нашего собственного, а поскольку «Эдинбург» встал на якоре на глубине в десять саженей, то подходит гораздо лучше, чем зловонная лужа «Сюрприза». Не сомневаюсь, что Дандас набросит канат на колокол и даст тебе погрузиться. Хотя думаю, будет лучше, если сначала юнга или мичман спустятся в нем, чтобы удостовериться, что штуковина работает.
— Профессор Грэхэм, сэр, добрый вечер, — произнес доктор Мэтьюрин, входя в комнату коллеги, — я заглянул к вам сразу после прогулки по дну моря.
— Да, — сказал Грэхэм, оторвавшись от своих бумаг, — так я и понял. За вами наблюдали с Барракки в подзорные трубы, как вы пузыри пускали в своем перевернутом котелке: полковник Виль поставил пять к двум, что вы больше не всплывете.
— Я искренне надеюсь, что он проиграл, бесчеловечный негодяй.
— Конечно, проиграл, раз уж вы стоите здесь, — сказал Грэхэм нетерпеливо. — Но вы снова шутите, несомненно. Судя по вашей обуви и чулкам, морское дно, должно быть, ужасно вонючее и грязное место.
— Так и есть, огромный участок желтовато-серого ила, перемещающегося в удивительно-странном свете, но кольчатые черви, мой дорогой Грэхэм, кольчатые черви! Сотни, нет, тысячи кольчатых червей, по крайней мере, тридцати шести различных видов, некоторые с хохолком, другие плоские. И подождите, я еще расскажу вам о моих голотуриях, морских слизнях, морских огурцах...
— Огурцы, да-да, — произнес Грэхэм, делая пометку и, как только Стивен ненадолго прервался, сказал, — прошу вас просто мельком бросить взгляд на этот листок и помочь мне силой своего ума. Я весьма удовлетворен подготовкой к обеду, но не рассадкой гостей, как морских офицеров с их собственной иерархией, так и джентльменов из шотландских полков, принадлежащих к различным кланам, и я должен учесть как старшинство внутри клана, так и старшинство самих кланов, иначе быть потасовке. Можете ли вы представить себе, чтобы Макуиртер уступил место любому из Макальпов? Ибо в неформальной встрече подобного рода армейские чины не применяются, хотя, надо сказать, что офицеры сорок второго полка крайне не желают уступать место любому другому шотландскому полку.
— Вам следует пронумеровать стулья, и пусть каждый вытащит свой номер из шляпы. Вы можете проделать это с остроумными комментариями.
— Остроумными комментариями? Хммм. Хотелось бы, чтобы всё уже поскорей закончилось.
— Уверен, вам понравится этот обед, раз вы так хорошо к нему готовитесь, — произнес Стивен, глядя на счет за еду. — А это что такое тушеное?
— Тушеная репа с кислым молоком. Это не совсем тот обед, что я хотел бы устроить... нет. Но что есть, то есть. Буду рад наконец-то оказаться дома, в тиши моих исследований и лекций. Я буду скучать по вашей компании, Мэтьюрин, но, не считая этого, я рад, что уезжаю: мне не нравится, чем попахивает на Мальте. С точки зрения разведки, вы понимаете. Слишком много людей вовлечено в работу, и слишком многие — болтливые идиоты с дрожащими поджилками. Мне совсем не по душе ряд операций на Берберском берегу. А если учесть реальные чувства Мехмета Али к Блистательной Порте, то и дельце на Красном море представляется весьма сомнительным мероприятием. Мне многое вообще не нравится. — Грэхэм помолчал, неотрывно глядя на Мэтьюрина. — Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Лесюер, Андре Лесюер?
Стивен задумался.
— Я связываю это имя с разведкой, с организацией Тевено. Но я ничего о нем не знаю и никогда его не видел.
— Я видел его в Париже во время Амьенского мира — один из наших агентов указал на него. И я почти уверен, что узнал его сегодня на Страда Реале. Он прогуливался как у себя дома, пока вы бродили по морскому дну. Я развернулся как можно осторожней и попытался проследовать за ним, но толпа оказалась слишком плотной.
— Как он выглядит?
— Небольшой бледный человечек, узкоплечий, довольно сутулый, мрачный, черный сюртук с обтянутыми тканью пуговицами и темно-желтые бриджи. Лет сорока пяти или около того. Производит впечатление делового человека или торговца средней руки. Поскольку вас рядом не оказалось, а у меня есть сомнения в благоразумии местной канцелярии, то я пошел прямо к мистеру Рэю.
— Да? И что он сказал?
— Очень внимательно выслушал, — он гораздо умнее, чем я предполагал, и посоветовал никому больше этого не говорить. Рэй собирается, чтобы нанести один, решающий и смертельный удар.
— Хотелось бы, чтобы он преуспел. У меня сложилось впечатление, что французы на Мальте обосновались так же хорошо, как мы в Тулоне в 1803 году: ни единого перемещения кораблей, войск или боеприпасов, чтобы они не узнали об этом в течение двадцати четырех часов.
— Я тоже хочу, чтобы у него получилось. Но это не покончит с соперничеством армейских и моряков на острове, с враждующим советниками, пустой болтовней, постоянно шляющимися здесь иностранцами и недовольством местных жителей. Как, возможно, и с несвоевременным рвением нового командующего и его приспешников.
— Может, мы узнаем больше о ситуации в целом, когда он проведет совещание. Как вы несомненно знаете, он сейчас к западу от Гоцо, и с переменой ветра может прибыть на Мальту завтра или послезавтра.
— Сомневаюсь, что на совещании мы многое узнаем. Встречи подобного рода, на которых присутствует сэр Хильдебранд и его солдатня, а некоторые участники видят друг друга впервые, вероятно, не выдаст ничего, кроме банальностей. Кто будет освещать конфиденциальные вопросы перед незнакомыми людьми, какими бы ни были их полномочия? Уверен, что мистер Рэй ограничится общими фразами, а я вообще не произнесу ни слова. Я бы не сказал ничего хотя бы потому, что там будет этот ушастый придурок Фиггинс Покок.
Стивен знал, что мистер Покок, выдающийся востоковед, сопровождающий адмирала сэра Фрэнсиса Ивса в качестве советника по турецким и арабским делам, не соглашался с профессором Грэхэмом по вопросу издания Абу-ль-Фида [12], каждый написал памфлеты редкой степени язвительности с переходом на личности, и это могло повлиять на мнение Грэхэма о политике главнокомандующего в восточных делах, но даже в этом случае Стивен склонен был согласиться, когда профессор произнес:
